Как легендарный нью-йоркский клуб «Студия 54» повлиял на формат светского репортажа

Вся светская хроника 1970-х — это уличные paparazzi shots кинозвезд и фото с Канн и «Оскаров». А фотографии из «Студии 54» — это что-то совсем иное. Думаю, в тех стенах родился формат «фотографии с вечеринок», и это не светская хроника, а уникальные моменты и культурное наследие.

Светская хроника сейчас — слишком постановочная и неинтересная, и крупные заказчики — издательские дома и бренды — сами себя загоняют в эти рамки: все хотят однообразные фотографии «гостей в полный рост», желательно на фотоколле или нейтральном фоне. Серьёзно? Бренд ХХХ тратит огромные деньги на ужин при свечах в особняке на Волхонке, а в итоге всех фотографируют на белой стене. Это весьма печально. Я пытаюсь это разбавить, работать в динамичном стиле, и агентство, которое меня продает, сразу предлагает клиенту именно такой стиль картинки. Не всем брендам это нужно, но, когда кто-то соглашается, работать становится снова интересно.

На показах Dior в Париже я постоянно встречаю Бьянку Джаггер, она друг бренда и всегда сидит в первом ряду. Она очень приветливая, всегда рада перекинуться парой слов. Когда я фотографирую ее, иногда перед глазами возникает ее образ верхом на белой лошади в «Студии 54», а ведь это было сорок лет назад!

На стыке 1990-х и 2000-х, еще до времен путинского гламура и нефтяных денег, в Москве было место, которое можно сравнить со «Студией 54» — клуб XIII на Мясницкой улице в особняке Рябушинских. Туда приезжали лучшие диджеи мира, на их вечеринки все хотели попасть, но мало кто мог. О клубе писали в The New York Times, причём статья как-то так и начиналась: «Старинный особняк в центре города, примерно сто человек толпятся перед парадным входом с лицами, полными надежд. Это те люди, которых сегодня не пустят в клуб XIII, „Студию 54“ Восточной Европы».

В эпоху «Студии 54» было не так много условностей о том, как вести себя в общественном месте. Люди были более open minded, а селебрити могли себе позволить свободу самовыражения, еще и по той причине, что папарацци преследовали их не так активно, как сегодня. В «Студии 54» они наслаждались свободой, могли выглядеть экстравагантно и быть своими среди своих — творческих людей, актеров, режиссеров, художников. Это было суперзолотое время для клубной индустрии, которая только-только зарождалась.

«Студия 54» — это, возможно, первое место, которое породило свой собственный жанр фотографии — черно-белые снимки с лобовой вспышкой и выхваченными яркими моментами. Люди вели себя естественно и непринужденно, чего сейчас уже, конечно, нет, потому что все максимально табуировано: селебрити ходят со своими агентами даже на тусовки.

Мне повезло работать в шикарном месте и в шикарное время — в «Солянке» с 2008 по 2009 год. Тогда клуб только открылся, и все сравнивали его со «Студией 54». Это был микс всевозможных представителей арт-классов и не только их. Там была и бизнес-элита, и травести-артисты, и даже скинхеды туда приходили. Все отрывались по максимуму. Наверное, дело в поколении. Тогда никто не стеснялся камеры, и все делали какие-то сумасшедшие трюки перед ней. Я не копировала стиль «Студии 54», а просто снимала на пленочную мыльницу. Мне это было в кайф, потому что я сама никогда не знала, что получится. Люди свободнее себя чувствовали перед такой камерой, потому что никто не знал, выйдет ли кадр.

Всем известно, что в «Студии 54» селебрити гуляли и употребляли наркотики, все занимались сексом легко и с кем угодно. Место закрылось в первую очередь из-за эпидемии СПИДа. Фотоотчеты оттуда — это отпечаток эпохи. Существует легенда, что Сильвестр Сталлоне заказал последний коктейль в этом клубе. Возможно, «Студия 54» дала начало профессии папарацци, но я не уверен, что она внесла серьезный вклад в область фотографии. Наследие клуба важно для изучения эпохи и людей того времени, то есть здесь превалирует историческая значимость, а не художественная. Хотя я отдаю себе отчет, что хорошие кадры с «а-ля светского угара» — это высокое мастерство.

В Москве 1990-х людям все было в новинку. Именно тогда у нас и появилась разгульная клубная жизнь. Был такой клуб «Манхэттен-экспресс», а потом появился «Титаник» — два оплота, в которых происходило все то же самое, что и в «Студии 54». Тусовались все! Филипп Киркоров, например. Тогда было больше свободы, чем сейчас, да и люди сегодня подустали и берегут свою репутацию.

Среди моих коллег тогда точно работали Катя Гайка и Кирилл Попов — тогда вообще было гораздо меньше фотографов. Лично я снимал много движа, расколбаса и всякой смешной жести, не будучи конкретно светским фотографом. При этом я никогда не пил и не пью до сих пор, поэтому мне было очень весело смотреть на реакцию своих друзей, которым было не только смешно смотреть получившиеся кадры, но иногда даже стыдно. Спустя 25 лет это вызывает улыбку и смех, но тогда все-таки бывало стыдно. Со многими селебрити мы начинали вместе свои карьеры и были в одной весовой категории. Я со всеми дружил, поэтому мне было намного проще сделать кадр. В идеале нужно, чтобы фотограф снимал и никого не трогал. Конечно, это мечта идиота, которая требует мастерства. Современная светская фотография странненькая и позерская — это просто фиксация человека.

Если проводить параллели, то в «Симачеве» было много угара. Пусть банально, но это правда, и я это все видел. «Симач», как и «Студию 54», уже не смогут повторить: фарш нельзя провернуть назад.