Георгий Гурьянов: ударник группы «Кино» и самый дорогой российский художник

В конце сентября был опубликован обзор рынка российского современного искусства InArt. Первое место по аукционным продажам за последние десять лет занял умерший в 2013 году художник Георгий Гурьянов. Рассказываем о живописце, чьи нарциссические автопортреты уходят на русских торгах Sotheby's по 180 тысяч фунтов за полотно.

Тяга к высокому vs. советские реалии

Юношеские ожидания Георгия Гурьянова рано разбились о суровые скалы советской действительности. «В детстве я дико «вставился» Led Zeppelin, из-за них пошел в музыкальный кружок, а мне сказали: "Малыш, для начала научись играть на балалайке"», — жаловался художник в разговорах с друзьями. На балалайке он играть научился — но это не звучало как Led Zeppelin. Тогда Гурьянов отправился искать вдохновение в другом месте — в античных залах Эрмитажа, где гулял часами, в художественной школе, где рисовал по классическим канонам с натуры, а позднее в Ленинградском художественном училище имени В. А. Серова. Но и там с творческой свободой и вдохновением не срослось: преподавателей больше интересовала успеваемость студентов, чем идеалы.

Андерграунд — тоже не наше

Через год Гурьянов бросил Серовку и отправился в свободное плавание. Но ленинградский арт-андерграунд семидесятых его тоже не сильно впечатлил. «Все эти неопрятные, грязные, нудные люди, пропагандирующие отказ от художественности, от умения рисовать», — возмущался он.

Ролевая модель — Маяковский

Модернизм как направление Гурьянов ненавидел, а вот Маяковского обожал. Причем не как поэта, а как художественный образ: идеалист, подчинивший всю жизнь собственной эстетике, да еще и красавец, прекрасно осознающий, как ему повезло в генетической лотерее. Гурьянову все это было очень близко: и героизм, и нарциссизм. Его эстетический код сформировали герои, самоотверженные и при этом с эффектными внешними данными: вся жизнь — служение искусству, но не забываем при этом прекрасно выглядеть.

Гурьянов и его жизнь в искусстве

Подростком Гурьянов старательно учил английский, чтобы читать в иностранных музыкальных журналах о глэм-роке, Элисе Купере и Лу Риде. Он тут же подхватил модные в то время образы «новых романтиков»: красил глаза, вставил серьги в уши. А в период увлечения Маяковским Гурьянов частенько расхаживал в образе поэта. Носил он белые рубашки и широкие штаны — как обстояли дела с желтыми кофтами, доподлинно неизвестно.

«Не люблю отделять свою жизнь от искусства. Что я ем, что я пью, во что я одет — это одно и то же с искусством», — говорил Гурьянов. Мускулистый, как легкоатлеты с полотен Дейнеки, с идеальной укладкой, в дорогих американских пиджаках (подарки от подружки, дочки дипломата) — Гурьянов слыл главным питерским денди. Люди к нему тянулись, а он поддерживал образ. То есть вел себя крайне отстраненно.

 

 

Тимур Новиков

Веру в искусство Гурьянову вернул Тимур Новиков, с которым они познакомились в начале 80-х и сошлись на почве любви к Маяковскому. Новикова собственная внешность вообще не заботила, зато в остальном он полностью вписывался в гурьяновские каноны прекрасного: образованный, увлеченный, немножко сумасшедший. Да еще жил в квартире с красивой старинной мебелью, большой библиотекой и роялем. В общем, романтический юноша. Новиков тоже не находил себе места в существующей художественной среде и решил придумать что-то свое. Так появилась группа «Новые художники» — бойкое творческое сообщество, где каждый мог быть и живописцем, и музыкантом, и поэтом.

«Кино»

Забавный факт: Гурьянов и Цой в одно время учились в Серовке, а пересеклись только в середине 80-х. Цой входил в тусовку «Новых художников», но своего человека Гурьянов увидел в нем только после прослушивания песни «Транквилизатор» — впечатления от психбольницы, где музыкант успешно спасался от армии. «Сама идея молодого человека, который готов пойти в дурдом ради того, чтобы не попасть в армию, уже мне казалась выражением крайнего романтизма», — рассказывал Гурьянов.

Гурьянов время от времени отвечал за ударные на концертах панковской группы «Х...й», но после знакомства с Цоем понял, что идеология «Кино» ему ближе. «Мне же, безусловно, больше подходила группа «Кино»: я был не панком, а романтиком. А «Кино» было романтической группой на базе школы панка». Да и песни группы были возвышенные, безвременные. Это сейчас «Перемен!» воспринимается как политический манифест, а в 1985 году, в момент написания, смысл в нее вкладывали исключительно философский. «Она, если выражаться простым народным языком, о беспокойстве, неудовлетворении. «Чай на столе, сигареты в руках» — там все так затрапезно, а дальше начинается фантазия индивидуума и слушающий может додумать сам. Поэтому в каждой песне группы «Кино» была свобода, и поэтому они работают на большую аудиторию».

«Новая Академия» (и зачем она была нужна)

В начале 90-х группа «Новые художники» сменила название на «Новую Академию». Участники остались те же, а вот курс был выбран другой. Красота и эстетические каноны доавангардного прошлого — вот что стало главным для Новикова и соратников. Идейным вдохновителем неоакадемистов был как раз таки Георгий Гурьянов.

Героико-гомоэротический неоакадемизм (и что это значит)

Неоакадемисты полюбились и критикам, и публике. Гурьянов убедился в собственных силах и наконец-то начал писать «красивые картины» с «красивыми героями», о которых мечтал с детства. На огромные холсты (за любовь к масштабным полотнам его в шутку называли «русским Веласкесом») Гурьянов выводит любимых персонажей — самоотверженных идеалистов. Источники вдохновения вполне очевидны: тут и античные скульптуры, и советская фотография 20—30-х годов, и Родченко с Дейнекой. Но гурьяновские летчики, моряки, спортсмены свободны от любой идеологии, кроме власти эстетики. Для обозначения его стиля искусствоведы придумали диковинный термин «героико-гомоэротический неоакадемизм».

Самоуверенность vs. крайнее недовольство собой

Гурьянов был невероятно самоуверен: все, что ему не нравилось, по определению считалось плохим. При этом своим творчеством он всегда был недоволен. О его придирчивости ходили легенды. Гурьянов мог прийти к покупателю домой с картиной и вдруг начать подправлять ее. Мог в последний момент снять работу с выставки. «Совершенство — это мечта. Главное — не потерять к нему стремления» — девиз жизни Георгия Гурьянова.

Аукционист Владимир Овчаренко о Гурьянове:

«Впервые я встретился с Георгием Гурьяновым при подготовке выставки «Сила воли» в галерее «Риджина» в 1994 году. Привел его к нам Тимур Новиков, он же и курировал выставку. Тогда Тимур активно развивал проект «Новая Академия» и они с Георгием были лидерами этого движения. Это была первая персональная выставка Гурьянова, он очень сильно переживал, но все прошло замечательно. Московская публика на ура приняла его картины, и мы продали несколько работ коллекционерам. Работы с «Силы воли» с тех времён несколько раз успели поменять хозяев, и цены на них взлетели сильно: за каждую можно получить более 70 000 долларов. Хотя на выставке в «Риджине» все было скромнее: картины стоили от двух до пяти тысяч, а часть вообще осталась непроданной.

В середине 2000-х, когда Тимур ушел из жизни, Георгий стал главным художником Питера — и любимым художником многих коллекционеров. На его картины стояла очередь. К сожалению, за свою карьеру Гурьянов создал их немного — думаю, в районе сотни. Большинство работ давно осело в коллекциях и на рынок не выходят. Хотя после смерти Георгия в 2013 году цены подскочили — и часть работ перепродали. Мы неоднократно участвовали в сделках с работами Георгия Гурьянова, оценивали их провенанс (историческая значимость, подлинность. — Прим. Buro 24/7), делали оценку. В том числе и через торги VLADEY.
Одна из работ, «Моряки» (2003), была продана в 2014 году на наших осенних торгах за
€ 112 000 (с комиссией). На осенних торгах в этом году, 25 октября, будет представлена классическая работа «Без названия». Её оценка — € 20 000 — 25 000. Так что есть шанс купить себе кусочек истории искусства новой России.»