Застолье и уроки истории: премьерный спектакль "Нюрнберг" в РАМТ

Сценарий американского драматурга Эбби Мана, воскрешенный в новой постановке РАМТ, лег в основу знаменитой киноленты Стэнли Крамера "Нюрнберг" 1961 года. Спенсер Трейси, Марлен Дитрих, Джуди Гарленд, Максимилиан Шелл и другие звезды первой величины представили киноверсию Нюрнбергского процесса над нацистскими судьями. Тогда, более полувека назад, Вторая мировая не успела превратиться в призрак истории, абстрактную георгиевскую ленточку. Сейчас все иначе. Поэтому свежий театральный вариант "суда над судьями" открывает широкий простор для интерпретации.

Кто-то воспримет историю буквально и увидит виртуозную театральную версию суда над приспешниками Гитлера. Другие, отважные критики современности, могут считать это намеком на Россию: мол, пусть не глядя подписывают абсурдные законы, а судопроизводство оперирует понятием "мракобесие", расплата не за горами. "Поднимайте головы, будьте горды тем, что вы немцы!" — знакомо? Наконец, кто-то, покинув стены театра, задумается: почему безразличие, конформизм всегда побеждают правду и совесть? 

Ставить спектакль про уроки истории опасно. Может получиться речь с общественной трибуны, "Взвейтесь кострами, синие ночи" с детсадовской табуретки. Режиссер сделал ход конем: зал суда превращается в ресторан. Типичный такой, со стенами темного дерева, сценой для музыкантов, тяжелой, основательной мебелью, которую двигают бодрые кельнеры в красных фартуках. "Люди обедают, только обедают..." — конец чеховской фразы известен всем. Подсудимые мирно сидят за столом, американские судьи гоняют бильярдные шары — встать, суд идет!

Обвинение предъявляет кипу бумаг, подтверждающих злодеяния нацистов: вот вам убийства, вот — насильственная стерилизация. Защитник с жаром доказывает, что немецкие судьи хотели как лучше, служили государству, о массовых убийствах они не знали. Не знала и вдова казненного офицера фрау Бертхольд, во всех смыслах прекрасная дама. Не знали рядовые немцы. Никто ничего не знал. Советская угроза тем временем набирает обороты, поэтому стоит ли обижать немецкий народ, приговорив к пожизненному заключению Эрнста Яннинга, видного юриста, автора учебников? Судье Хейвуду приходится выбирать между тем, что нужно, и тем, что должно. Герой остается верен собственной совести: "Мы — это то, во что мы верим, что защищаем. Даже если защищать это невозможно". 

Война, отгремевшая пару лет назад, сменяется повседневностью: рекой льются пиво и песни, жители отмечают день дураков, нагие мужчины развлекают публику пикантным танцем.  В общем, жизнь продолжается. Пожалуй, иначе и быть не может. Ошибки признали — поехали дальше. Помнить — непростая задача, которая под силу ученым трудам, простой же человек хочет петь, танцевать, любить — ясно как божий день. Трагедия окончена, страница перелистана. Но в миг, когда прожекторы гаснут, оглушительно взрывается снаряд. Тот самый, что открывал спектакль.