Антон Долин, Павел Пепперштейн и другие умные люди советуют толстый роман на зиму

Романом года я для себя считаю «Дон Кихота», впервые перечитанного с детства. Если возьметесь читать, рекомендую коллективный ленинградский перевод издательства Academia, а не более распространенный московский Н. М. Любимова. Но если говорить о новой литературе, то событие сезона — «Серотонин» Мишеля Уэльбека. Это почти убийственно-депрессивное чтиво по непонятным причинам обладает мощным терапевтическим эффектом: возможно, потому что мы понимаем: даже обеспеченные французы страдают от той же нереализованности и недолюбленности, что все мы. Или дело в несравненном стиле и горьком чувстве юмора Уэльбека.

Я читаю каждый роман этого прекрасного французского писателя, как только он выходит на родине (к счастью, я владею французским языком). Когда-то Уэльбек мне не нравился, но потом я осознал, что виноват был неточный и небрежный перевод. Впрочем, все последние романы превосходно переводит Мария Зонина, и проблемы больше не существует.

Если описывать «Серотонин» совсем кратко, я бы сказал, что это лучшая книга о любви за долгие годы, тщательно (но тщетно) скрывающая под коркой напускного цинизма и скепсиса пронзительный романтический лейтмотив.

Этот роман я читаю много лет подряд и рекомендую всеми силами, руками и ногами. Сюжет довольно сложный, потому что там много персонажей. Один — Марсель — даже автобиографический. При этом нельзя однозначно сказать, что это главный герой — их в романе несколько. Например, Сван — блестящий светский господин, эстет, ценитель искусства. В начале он предстает образцом хорошего вкуса в светских кругах Парижа. Потом он влюбляется в Одетту — воплощение вульгарности. Их долгая история не столько о любви, сколько о ревности: он бесконечно ее ревнует, она ему бесконечно изменяет, и постепенно вся эта любовно-ревностная линия теряет статус образца хорошего вкуса. Одетта, в начале романа не вхожая в привилегированные салоны, постепенно возвышается в светской иерархии. Это история о борьбе старой аристократии и новой разбогатевшей буржуазии, о борьбе вкусов в кино, музыке и театре. Но прежде всего это роман о памяти, воспоминаниях.

Я хорошо помню, как начал читать эту книгу. Как и многие дети, я любил литературу не по возрасту: многое мне было непонятно, но именно это непонятное и завораживало. Будучи довольно юным, я взял в библиотеке в Коктебеле в Крыму второй том этого романа, который привлек меня своим названием — «Под сенью девушек в цвету». Я увлеченно его прочитал, хотя тогда еще не вполне понимал некоторые нюансы. Через несколько лет, снова оказавшись в Коктебеле, я взял тот же второй том и прочувствовал его гораздо глубже, потому что сам в тот момент был «под сенью девушек в цвету».

Описанный в этом романе приморский курорт Бальбек, где тусовались представители парижской интеллигенции, у меня легко накладывался на Коктебель. Я даже улавливал сходство в звучании названий — Бальбек и Коктебель. Любовно-эротические переживания на фоне морского курорта очень совпадали. При этом социальные характеристики Бальбека и Коктебеля были совершенно разными.

Уже позже в Праге мой папа взялся читать мне вслух первый том, он в основном о детстве героя. Мы жили в очень тесных условиях, у меня даже не было своей комнаты и кровати. Лежа на раскладушке, я засыпал под папины чтения романа Пруста. Поскольку в тот момент в нашей квартире происходила бурная светская жизнь, часто я просыпался в кругу гостей, которые пили чай, вино и болтали.

Самое главное — обзавестись книгой, которую можно читать бесконечно. «В поисках утраченного времени» стоит читать не ради информации, а ради состояний. У Уилки Коллинза был замечательный роман «Лунный камень». В нем дворецкий Беттередж говорил, что в жизни человека должна быть одна главная книга, в которой он может найти ответы на все свои вопросы. Для Беттереджа такой книгой была «Робинзон Крузо», а для меня — «В поисках утраченного времени».

Я узнала об этой книге несколько лет назад благодаря литературной премии «Ясная Поляна» — в 2011 году Елена Катишонок стала лауреатом в номинации «XXI век». Мой муж Владимир Ильич Толстой — председатель жюри этой премии, и дома мы часто обсуждаем книги, которые входят в премиальные списки. По его совету я обратила внимание на этот роман, и он меня по-настоящему увлек.

«Жили-были старик со старухой» — семейная сага, рассказ о судьбе донских казаков-староверов, оказавшихся в Риге еще до революции и прошедших все этапы непростой истории XX века. Мне было интересно следить за развитием отношений между персонажами — представителями разных поколений одной семьи, у каждого из которых свой индивидуальный голос. Но особенная ценность этой книги в том, что мировая история показана здесь через историю частную, семейную. Мы смотрим на знаковые события глазами конкретных людей и догадываемся, что для другой семьи история будет выглядеть иначе.

На мой взгляд, это главный роман последнего времени, великий роман. Сейчас выходит его второе издание в России. Автор очень ругал редактуру первого издания, говорил, что некоторые сокращения были внесены без его согласия. Я читал первый вариант, и даже тогда эта книга произвела на меня глубочайшее впечатление. Она отличается от всего, что я читал до или после.

Роман повествует о Второй мировой войне, он написан в жанре лжедокументалистики от лица эсэсовца. Но эта лжедокументалистика оказалась важнее любой современной литературы, которую мне приходилось читать. Как человек, родившийся в 1967 году, мог написать такое? Загадка, стоящая в одном ряду с проблемой авторства «Тихого Дона» (есть мнение, что роман «Тихий Дон» был написан не Михаилом Шолоховым. — Прим. BURO.). Вероятно, это и есть искусство.

Бывают книги, весть о которых разносится мгновенно. Я услышал рекомендации от друзей, которые были настолько же туманными, насколько и ясными: читать обязательно. Но надо быть готовым к тому, что роман очень тяжелый. Это 700 страниц подлинных переживаний, которые, мне кажется, каждому необходимо пережить.

Очень важно в наше время прикоснуться к подлинному искусству, которое всегда является чем-то новым, необычайно сильным и рождающим важные переживания. Я люблю и знаю историю, и считаю, что этот роман — потрясающий исторический документ.

Когда-то библиотекарша на вопрос «что сейчас читает интеллигенция?» ответила: «Интеллигенция не читает, а перечитывает». Мое любимое перечитывание — роман в стихах «Евгений Онегин».

Точный, ироничный, узнаваемый и пронзительный. Причем меня никогда особенно не трогало письмо Татьяны, а вот над письмом Онегина я, признаюсь, плакала. В том, что юная девушка влюбилась, нет ничего особенного. А вот когда пробило человека, который вообще не относился ни к чему всерьез, совсем другое дело.

У нас была великолепная учительница по литературе. Поэтому вместо обычного отвращения, которое вызывает школьная программа, я получила любовь на всю жизнь к «Онегину» и «Мертвым душам» — кстати, еще один роман-вселенная, который можно перечитывать бесконечно.

Об «Онегине» учительница говорила так: «Раньше я была на стороне Анны Карениной —любовь не терпит условностей. Но потом, когда у меня родилась дочь, я перешла на сторону Татьяны». Вообще, я иногда думаю, что мы, женщины, всю жизнь делаем выбор между Лариной и Карениной. Я до сих пор не определилась.

Когда мы с женой узнали о том, что «Азбука» выпустила новый роман, мы быстро его заказали. С Сеттерфилд мы познакомились на Мальдивах, где в одном из отелей нашли «13-ю сказку» среди книг, которые гости отеля оставляют, чтобы не тащить с собой обратно. Прошло два года, и мы добрались до «Пока течет река». Первой роман прочла моя жена. Она настоятельно просила меня поскорее сделать то же самое, чтобы мы могли обменяться мнениями и мыслями.

Прочитав этот роман, я понял, что хорошая литература никуда не делась. Что старая добрая викторианская литература отлично читается и в XXI веке. Что Диккенс и Теккерей по-прежнему отбрасывают тени на творчество современных писателей, и это прекрасно. Сеттерфилд написала большой английский роман, читать который — одно удовольствие. Я словно посмотрел в зеркало и многое узнал о самом себе.