Домашнее чтение: отрывок из книги "Узнать пересмешника. Жизнь с Харпер Ли"

— Ты не хочешь съездить в путешествие? Можно отказаться.

У входа в рабочий кабинет стоял мой редактор из «Чикаго Трибьюн» Тим Бэннон. Он возглавлял в газете отдел, находившийся на пятом этаже готической башни «Чикаго Трибьюн» в центре Чикаго, и по газетным стандартам был на удивление спокойным человеком. Тим знал, что я люблю ездить в командировки, особенно если в поисках сюжета можно отправиться в необычное место. Мне понравилось в монастыре в глубинке штата Миссури или в «Цитадели», военном колледже в Южной Каролине. Кроме того, Тим знал, что в течение того 2001 года я очень много болела. В 1995 году у меня диагностировали волчанку, аутоиммунное заболевание, из-за которого я часто чувствовала себя усталой. Я хотела доказать ему, что все еще могу нормально работать. Поэтому я сразу согласилась, даже не узнав никаких подробностей. 

— Конечно хочу. Куда ехать?
— Монровилль, Алабама.

Тим заметил мой удивленный взгляд и улыбнулся.

— Это родной город Харпер Ли. Мы знаем, что она не дает интервью. Но я думаю, все-таки стоит попытаться.

Этого было достаточно. За несколько недель до этого Чикагская публичная библиотека выбрала книгу «Убить пересмешника» скрывавшейся ото всех писательницы для первого проекта в рамках программы «Одна книга, один Чикаго». Идея заключалась в том, чтобы жители Чикаго на каждом углу читали и обсуждали одну и ту же книгу. То, что «Убить пересмешника» была любимой книгой мэра Чикаго Ричарда М. Дейли, тоже не мешало делу, он сам рассказал мне об этом пару месяцев назад, когда я писала о его круге чтения. Многие были удивлены, узнав, что он вообще читает книги. За его пресс-конференциями было сложно следить. Он не всегда заканчивал начатые предложения. Но он любил книги, и особенно ему нравилась «Убить пересмешника». В этом отношении он был составляющей феномена, начавшегося в 1960 году и продолжающегося до сегодняшнего дня.

Когда в июле того года вышел роман, Харпер Ли было тридцать четыре года и несколько месяцев. С самого начала она была полна противоречий. Она была уроженкой Алабамы, и ее любовь к проселочным дорогам этого штата можно было сравнить только с ее любовью к улицам Нью-Йорка. За ее застенчивостью скрывалось язвительное остроумие. На публичных мероприятиях, посвященных выходу ее книги, она часто отводила взгляд, но в ее темных глазах все равно можно было разглядеть то пронзительное понимание, то озорной блеск. В ней была удивительная смесь привлекательного и ускользающего. Ли работала над романом несколько лет. Она создавала эту историю на механической пишущей машинке «Ройял» в своей маленькой квартире на Манхэттене, где не было горячей воды, или во время приездов домой. Аттикус Финч — принципиальный адвокат и овдовевший отец двух детей. Роман начинается, когда его задиристой дочке Глазастику вот-вот должно исполниться шесть. Ее старшему брату Джиму почти десять. Им вместе со своим отцом приходится терпеть подозрительность и открытую ненависть их сегрегированного городка, ведь Аттикус защищает Тома Робинсона, чернокожего, которого лживо обвинили в изнасиловании белой женщины, Майеллы Юэлл. Развязка романа наступает в тот момент, когда Боб Юэлл, отец Майеллы, нападает на детей Аттикуса. Их спасает Страшила Рэдли, затворник, живущий в соседнем доме, одновременно пугающий и завораживающий детей.

«С самого начала она была полна противоречий. Она была уроженкой Алабамы, и ее любовь к проселочным дорогам этого штата можно было сравнить только с ее любовью к улицам Нью-Йорка»

Описывая переживания Глазастика, Джима и их лучшего друга Дилла, Ли показывает живую картину детства в маленьком городке на сегрегированном Юге. Кроме того, она рассматривает сложные темы, связанные с жизнью ее героев, начиная с душевной болезни и заканчивая дурными привычками, расизмом и ограничениями, которые общество накладывало на женщин. История о детстве в маленьком городке и расовом неравенстве в штате Алабама в эпоху Депрессии получила восторженные рецензии и оставалась бестселлером почти два года. В 1961 году Ли получила за нее Пулитцеровскую премию. Снятая в 1962 году экранизация ее романа с Грегори Пеком в главной роли получила «Оскар» и тоже стала классикой.

Это был блистательный дебют. Со временем роман Ли стал чем-то большим, чем просто книга: он превратился в краеугольный камень для целой нации, чья культура становилась все более фрагментированной. В 1991 году Библиотека Конгресса попросила своих читателей назвать ту книгу, которая сильнее всего повлияла на их жизни, — «Убить пересмешника» уступила только Библии. За прошедшие годы было продано примерно сорок миллионов экземпляров, а может быть, и больше, она была переведена на три десятка языков, от шведского до урду. Она является обязательной для чтения по меньшей мере в семидесяти процентах американских школ.

«Она рассматривает сложные темы, связанные с жизнью ее героев, начиная с душевной болезни и заканчивая дурными привычками, расизмом и ограничениями, которые общество накладывало на женщин»

Роман стал классикой, притом что он не подходил под сформулированное Марком Твеном определение классической книги как «книги, которую люди восхваляют, но не читают». «Убить пересмешника» упоминают в фильмах, на телевидении, в бесконечном количестве других книг, в комиксах, мультфильмах, в словах песен. Люди называют эту книгу причиной того, что они сами стали писателями или адвокатами. Необычные имена героев стали знакомыми даже тем, кто уже много лет не перечитывал книгу, а может быть, и вообще ее не читал. Аттикус Финч. Глазастик. Страшила Рэдли. Необычные имена из Алабамы эпохи Депрессии теперь появляются на глянцевых страницах «Пипл» или «ЮЭс Уикли», когда знаменитости, как и множество обычных людей, называют своих детей Харпером, Аттикусом или Глазастиком. 

«Это был блистательный дебют. Со временем роман Ли стал чем-то большим, чем просто книга»

По мере того как росло культурное влияние романа, возрастало и число тайн, окутывавших жизнь Ли. Через несколько лет после того, как книга была опубликована, Харпер Ли почти полностью перестала давать интервью. Второй роман, о котором она когда-то говорила, так и не вышел. Редкие появления Харпер на публике становились сенсацией. Ее речи при получении очередной премии обычно состояли из одного слова: «Спасибо». Если она была особенно красноречивой, то речь увеличивалась в два раза: «Большое спасибо».
Из-за столь долгого молчания многие люди вообще предполагали, что Харпер Ли умерла. В 1993 году, когда ей было шестьдесят шесть лет, она сухо упомянула об этом в предисловии к еще одному изданию романа. Ли сообщила своим читателям, что она «все еще жива, но живет очень тихо».

К тому моменту, когда в 2001 году я получила свое задание, ей было семьдесят пять. В современном мире она невероятно любима и неизвестна. Она живет то на Манхэттене, то в своем родном городе в Алабаме. Вот и все, что мы о ней знаем. Ее полное имя Нелл Харпер Ли, но тесный круг друзей, охранявших ее частную жизнь, называет ее Нелл. Появляющиеся год за годом статьи «В поисках Харпер Ли» рассказывают о каких-то моментах жизни автора, увиденных издалека. Одна из газет описала дом, находящийся на окраине Монровилля и похожий снаружи на хижину «Дэвидс Кэтфиш Хаус» с его покрытыми линолеумом полами, и сообщила разведданные, полученные от официантки. Писательница и ее старшая сестра, адвокат Алиса Ли, всегда сидят за столиком в глубине зала. Обе они плохо слышат. Официантка точно могла сообщить, о чем они препирались и кто из них заплатит. Больше о ее жизни после создания одного из самых популярных романов двадцатого века ничего не было известно.

Ответы Ли на бесконечные просьбы об интервью варьировались между «Нет» и «Нет, черт возьми». Обычно от имени Харпер Ли отказывал ее литературный агент и издатель. В Монровилле Алиса работала юристом в старой фирме их отца, «Барнет, Багг и Ли», и кроме того, выполняла роль привратницы при своей сестре, к которой все так стремились. Я предполагала, что меня прогонят так же, как и многих других журналистов. В таком случае я смогу написать о маленьком городке, породившем автора и ставшем прототипом ее вымышленного Мейкомба. Но сначала мне надо было найти карту. И я взяла атлас.

«"Убить пересмешника" упоминают в фильмах, на телевидении, в бесконечном количестве других книг, в комиксах, мультфильмах, в словах песен»

Монровилль, как и Мейкомб, находится на юге Алабамы в глухой провинции. Он вдалеке от всех больших городов, рядом нет ни большого аэропорта, ни даже автотрассы. Несмотря на это, в городок, где живут шесть с половиной тысяч человек, постоянно приезжают литературные паломники со всего мира. Люди хотят посмотреть на воспроизведенное в фильме здание суда. Они хотят провести рукой по полированной балюстраде балкона, с которого в молодости Харпер Ли (как и Глазастик в романе и в фильме) смотрела, как ее отец вел дела. Они хотят пройти мимо того места, где Ли забиралась на куст персидской сирени вместе со своим другом детства и соседом Труменом Капоте. Верные поклонники романа, те, кто могут наизусть цитировать целые отрывки, хотят увидеть все в подробностях. Падают ли до сих пор ядовитые желтые ягоды с дерева на Алабама-авеню? На месте ли еще дерево и те два дома, где прошло их детство? Сохранилась ли еще та атмосфера детства в южном маленьком городке, которую воспроизвела Ли?