Время есть: что читает редакция Buro 24/7 в майские праздники

Евгений Тихонович, редакционный директор 

Я читаю книгу Барбары Демик «Повседневная жизнь в Северной Корее». Северная Корея — благодатная тема для любого писателя или журналиста. Интерес к этой стране, пока в ней сохраняется тоталитарный режим, будет неизменно высоким. Но про нее можно писать по-разному — как турист-блогер, осмотревший в сопровождении гэбэшных гидов достопримечательности центра Пхеньяна, а можно как дотошный исследователь, потративший месяцы на интервью с немногочисленными носителями правды о самом закрытом государстве мира. Автор этой книги Барбара Демик, американская журналистка, пошла по второму пути. Она собрала трогающие до слез, порой шокирующие истории северокорейских беженцев, пострадавших от тоталитарной машины. Книга, как ее очень точно описала газета The Washington Times, «сочетает авторитетность серьезного исследования с увлекательностью романа». Читать обязательно.

Дина Силина, главный редактор 

Если заглянуть в мой профайл на Bookmate, то можно обнаружить около 40 книг в очереди на чтение: от Пруста до энциклопедического словаря советской повседневной жизни. Но в эти майские дни я читаю Эрика Бертрана Ларссена «На пределе. Неделя без жалости к себе». Давно питаю слабость к всевозможным мотивирующим и бизнес-изданиям, поэтому сложно назвать книгу издательства «Манн, Иванов и Фербер», которую бы я пропустила. А вот к «Неделе без жалости к себе» все никак не могу приступить, начиная с зимних праздников (наверное, все дело в названии). Автор книги, норвежец Эрик Бертран Ларссен, служил парашютистом в спецназе и дважды прошел курс молодого бойца под названием «Адская неделя». «На пределе» Ларссена — это ее гражданская версия. Суть тренинга заключается в том, чтобы прожить семь дней на пределе своих возможностей, преодолевая себя: вставать в 5 утра, питаться правильно, тренироваться каждый день. Это лишь маленькие жертвы, на которые придется пойти во время «Адской недели». Боюсь только, перед этим придется прочитать еще одну книгу — «Сила воли. Как развить и укрепить».

Екатерина Нехлюдова, выпускающий редактор 

С тех пор как я сменила кожаные переплеты и тихий шорох страниц на голубой экран, я научилась читать одновременно несколько книг. Причем речь идет не о скромном от «одного до десяти» — со временем количество книг, значащихся в разделе «Я читаю», на Bookmate выросло до неприличного числа. Бывают дни, когда душа лежит к советам Ларри Кинга, в другие — старательно дочитываю «Щегла» Донны Тартт или «Роман с кокаином» Марка Авдеева, или постигаю тайны веб-маркетинга из очередного бестселлера «Манн, Иванов и Фербер». И тем не менее всегда в списке у меня есть любимчики. Сейчас это Йозеф Рот с «Берлином и его окрестностями» и Дмитрий Быков с «Тайным русским календарем». С Ротом все достаточно просто: он мне попался в одной из многочисленных подборок от авторитетного издания в сети, я сразу же бросила его себе на полочку, и уже через несколько часов приложение показывало 15% прочитанного, а вот Быкова я долгое время отказывалась читать. Мне казалось, что он не мой. С его творчеством я совсем не была знакома — всегда легко и вприпрыжку проходила мимо, не повернув головы. И вот в один прекрасный день, закончив «Откровения молодого романиста» моего любимого Умберто Эко, я решилась на заочно не любимого Быкова. И как это ни удивительно, нашла у обоих немало общего. «Тайный русский календарь» — о наших самых важных датах и не менее важных событиях, правда в авторской версии. Дмитрий Быков вспоминает о Сэлинджере в день его смерти, попутно рассуждая о категории «великих русских писателей» и сознательно (хоть и на первый взгляд для читателя немного неожиданно) относя к ним и Джерома Дэвида, о Чехове рассуждает как об «отце литературы абсурда» в день его рождения, о «стабильности честного зерцало» вспоминает в день издания «Юности честного зерцало» и не забывает о «последнем дворянине» Маяковском в сами-знаете-какой-день. В общем, список можно продолжать бесконечно, так как знаменательных дней в календаре набралось немало, но, конечно, сам сборник никак не сравнится с моим кратким содержанием, поэтому вот вам небольшая цитата, так сказать произведение глазами (или даже точнее словами) автора: «Истинный календарь русской жизни не вполне совпадает с официальным. То есть праздники-то те же самые, но вот настоящие названия у них другие. Идеальный способ употребления этих пестрых заметок — читать их в тот самый день, к которому они приурочены. Почитаешь — и поймешь, что все это уже было и вроде как выбрались. Выберемся и теперь». Единственное, обложка вышла не очень.

Лена Кончаловская, редактор раздела «Мероприятия»

Три года назад я впервые попала в Стамбул и влюбилась. Намертво. Вернувшись в Москву, сразу побежала в книжный и купила «Музей невинности» Орхана Памука. Памук лауреат Нобелевской премии, его книги украшают все витрины книжных магазинов Стамбула, его романы всегда лежат на самых видных полках; пожалуй, если говорить о Турции, то его имя всплывает сразу же, наряду с Ататюрком, поэтому для меня стало очевидным начать чтение именно с этого автора. А дальше — все, меня уже было не остановить. Это один из моих самых любимых писателей, его язык, даже в переводе, настолько легок, пропитан восточными нотками, меланхоличными интонациями и каким-то бесконечным счастьем в каждом слове. Памук очень точно чувствует этот мир и  умеет перенести чувства на бумагу. Книга «Стамбул. Город воспоминаний» стала для меня настоящим путешествием и точно одним из любимейших произведений. «Мои странные мысли», которые я сейчас читаю, вышли только в этом году, Памук работал над романом последние шесть лет. Говорят, это самый «стамбульский» роман писателя, и я уже жду не дождусь, когда наконец можно будет вернуться в Стамбул, прогуляться по Босфору и выпить турецкий чай, хотя бы мысленно.

Кристина Чекарева, ассистент редакции

«Юные годы медбрата Паровозова» Алексея Моторова — это книга, в которой автор, в прошлом сотрудник реанимационного отделения, делится своим ярким опытом работы в московской городской больнице. Меня всегда привлекали сюжеты, где главными героями являются врачи, доктора или медики, начиная с «Морфия» Булгакова и заканчивая сериалом «Доктор Хаус». Думаю, это связано с тем, что в таких историях врач — натуральное явление рыцарства в современном мире, который борется отнюдь не с ветряными мельницами, а с реальными врагами человека — болезнями, хворями и даже смертью. Это делает образ главного героя особенно романтичным. Поэтому с удовольствием окунусь в мир белых халатов еще раз, отдавая себе отчет в том, что, как бы по-геройски ни выглядели персонажи, в жизни все не так романтично (хотя в описании к книге сказано, что все события происходили на самом деле, и это не может не заинтересовать).

Роман Антонии Байетт «Обладать», который я тоже собираюсь прочитать за майские, — лауреат Букеровской премии, включенный американским еженедельным журналом Time в список ста лучших романов, написанных на английском языке с 1923 по 2005 год, а вскоре после этого и в 200 лучших книг по версии BBC. Несмотря на все регалии, я решила прочитать этот роман по другой причине: его мне посоветовала очень хорошая подруга, работающая специалистом по связям с общественностью в Липецкой областной научной библиотеке. После нескольких книг, прочитанных по ее совету, я теперь взяла за правило, что если в моей жизни образовался «читательский вакуум», то я — прямиком к ней. Не стоит бояться спрашивать «Что почитать?» у своих друзей или знакомых, ведь, скорее всего, мы будем очень довольны результатом.

Вера Рейнер, редактор раздела «Мода»

Объемную книгу Григория Чхартишвили «Писатель и самоубийство. Том первый» я читаю уже давно и надеюсь наконец закончить на майских праздниках — неделя безделья располагает к размышлениям о самоубийстве ничуть не меньше, чем работа 24/7. Шутка. На самом деле это просто очень интересное исследование «феномена самоубийства», как обозначают главную тему в аннотации, отношения к нему в разных культурах, эпохах и религиях. До части с собственно литературными примерами я еще не добралась — вот она-то и ждет меня впереди.

Еще я читаю «Благословенное дитя» Лин Ульман. Лин Ульман, дочь Лив Ульман и Бергмана, — одна из главных виновниц того, что теперь я учу шведский (и рано или поздно в Швецию перееду, ага). Это решение показалось мне совершенно очевидным и единственно верным после ее же «Прежде чем ты уснешь». Та книга была по духу похожа на «Крупную рыбу» Уоллеса больше чем практически все, что я пока читала. А это, в свою очередь, очень похоже на мое представление об идеальной литературе – не только это, конечно, но материал, который вы сейчас читаете, вовсе не о моих литературных предпочтениях, так что опустим эту часть. Других книг Ульман на «Букмейте», к сожалению, больше нет — и вообще на русском, насколько я поняла, их немного.

Каникулы большие, читаю я быстро, так что планов много. И в них снова скандинавы: норвежка Арнхильд Лаувенг написала «Завтра я всегда была львом» — книгу о том, что значит быть человеком с шизофренией. Знает об этом она не понаслышке и не по результатам клинических наблюдений, как другие психиатры и психологи. Лаувенг много лет провела в психиатрических клиниках с тем же диагнозом.

Анастасия Каменская, редактор раздела «Культура»

В моих планах на майские — две книги, до которых я добиралась так долго, что читать их хочется разом. Обе — «Аустерлиц» Винфрида Зебальда и «Дальше — шум. Слушая XX век» Алекса Росса — еще давно советовал мне друг Костя: знатный авантюрист, полиглот, знаток литературы и с недавнего времени студент одного из университетов Португалии (того самого, где студенты ходят в мантиях, так знакомых всем по «Гарри Поттеру»). Многочасовые обсуждения всего прочитанного и непрочитанного у нас по понятным причинам переместились в Facebook и стали реже, что, к слову, надо бы изменить, вернув им былую периодичность. Вообще я заметила, что довольно продолжительное время читаю в основном нон-фикшн, так что увиденный в книжном «Пионера» «Аустерлиц» стал как раз поводом вернуться к художественной литературе. Что касается книги музыкального критика The New Yorker Алекса Росса, то к ней я подступалась не раз, читая то про одиночество Сибелиуса, то про музыку в нацистской Германии, пока наконец не решила, что если праздники для чего-то и нужны, так для того, чтобы разобраться в музыкальной истории XX века по порядку и как следует. Ну и да, далеко от нон-фикшн не уйдешь. 

Алина Смирнова, редактор раздела «Красота»

По образованию я — историк. Так что когда Лиза Элдридж объявила, что пишет книгу об истории макияжа, у меня в голове зазвучал хор ангелов — знаете, как в кино, когда происходит что-то невероятно хорошее. Facepaint у меня уже два месяца — и не потому что книга скучная, нет. Просто я растягиваю удовольствие. А в этом я мастер: комикс про Байана Эпстайна я умудрилась растянуть на два года, и так и не закончила читать, жаль расставаться с ним. Facepaint подкупила меня тем, что каждые 2—3 страницы сообщает что-то новое о привычных вещах. Вчера выяснилось, что подгонять цвет лака к оттенку помады придумали в Revlon: компания производила и то и другое и подняла продажи в два раза таким вот нехитрым образом. А еще Макс Фактор начинал свою карьеру при царском дворе, приводя в порядок Николая II. Эти факты в книге перемежаются с невероятной красоты иллюстрациями, которые я рассматриваю довольно продолжительное время, когда нет сил читать (да и когда есть — тоже). В общем, это такое книжное лакомство для тех, кто любит слушать истории о бытовых вещах, будь то лампочки, велосипеды или макияж. Надеюсь, эта книга вообще никогда не закончится.

Галя Бушуева, редактор раздела «Стиль жизни»

Несмотря на то что все уже давным-давно прочли «Щегла» Донны Тартт, я приступила к этому роману только две недели назад и в связи с загруженностью пока прочла только страниц 100. Неприличную медлительность буду компенсировать изо всех сил и с огромным интересом, поскольку произведение действительно захватывающее. Первое, что меня подтолкнуло к прочтению, рецензия моего друга: «Лучшее, что я читал за последние лет 5». Второе — биография автора. Обожаю такие истории, когда «ничего» сменяется «всем» и человек наконец свободно дрейфует по своему жизненному пути, легко дотрагиваясь до всего, к чему хотел прикоснуться раньше.

Вторая книга, которую я собираюсь прочитать, — «Путешествие в Арзрум» Пушкина. «Наше все» для меня — не просто поэт, честное слово. Я бессознательно люблю Александра Сергеевича с самого детства, знаю его наизусть на русском и английском и даже в романтическом порыве цитировала его своему австралийскому бойфренду, да и вообще друзьям-иностранцам, считая, что Пушкин — никак не хуже Шекспира. Особенно в выражении чувств, сокрытых в непростой русской душе. В этих воспоминаниях речь, конечно, не о любви романтической, но о любви к жизни, как мне хочется верить. Русско-турецкий конфликт — история масштабная и по-своему красивая, описанная не только словами, но и кистями. Скажем, тот же Верещагин, который был буквально русским Джеймсом Бондом, вел свою летопись войны — привлекательную и удивительно красивую на первый взгляд и пронизывающую ужасом до костей при ближайшем рассмотрении (убедиться в этом легко можно, взглянув на постоянную экспозицию в Третьяковке). А вот о том, что Пушкин бывал в местах сражений и даже вел дневники, я, к своему стыду, узнала совсем недавно. Или вспомнила — мало ли чего через мое сознание пролетало во время учебы на журфаке, всего не счесть. Вот и шанс узнать представился, очень удачно.