География Венецианского фестиваля: тревожная Сирия, мистика славян и завораживающая Азия

Итак, документальный — «Ночное». Его снял Джанфранко Рози — один из самых признанных режиссеров, имеющий одновременно «Золотого льва» 2013 года за фильм «Sacra Gra» о строительстве кольцевой дороги вокруг Рима, «Золотого медведя» 2016-го за «Море в огне» про Лампедузу и за него же номинированный на «Оскар». «Ночное» он в течение трех лет снимал на границе с ИГИЛ — в Сирии, Ираке, Ливане и иранском Курдистане. Иногда с оператором, иногда сам держа камеру в руках. С этой камерой он следует за безымянными героями, делая короткие зарисовки из их жизни. Вот пара, курящая кальян на крыше, наслаждается жарой и ждет дождя — вдали слышны автоматные очереди. Вот плачущие матери, пришедшие на место казни сыновей, — у одной в руках черно-белые снимки момента казни. Вот женский военный батальон, инспектирующий заброшенное здание. Вот быт одной огромной семьи, где из взрослых осталась только мать. Вот детские рисунки, изображающие пытки, и документальные свидетельства детей об убийствах, совершенных на их глазах: теперь дети боятся спать. Вот психиатрическая лечебница, где четверо пациентов репетируют пьесу. Большинство эпизодов сняты ночью — пустые дома и улицы, лежащие в руинах города, лица людей, которым не до сна. «Снять ночью вообще все было невозможно, но настроение осталось», — говорит Рози. Это зона тьмы, где рассвет наступит еще нескоро. Экспедиции, что заметно, были опасными — иногда просто не понимаешь, как режиссер это снял. Однажды Рози чуть не похитили, он говорит, что до сих пор испытывает посттравматический синдром.

Второй конкурсный фильм — «Снега больше не будет», игровая картина польского режиссера Малгожаты Шумовской, снятая в соавторстве с мужем Михалом Энглертом. Главного героя, массажиста Женю, чернобыльца со сверхчеловеческими способностями, играет Алек Утгофф, британский актер с украинскими корнями. Его герой — украинский гастарбайтер — приезжает в Варшаву, живет в бедном спальном районе, а на работу ходит в богатый поселок, похожий на варшавскую Жуковку, с русским сторожем-охранником, с которым вместе они однажды напьются водки. Со столиком под мышкой Женя звонит в белоснежные двери их обитателей, стереотипным богатым бездельникам — алкоголичке, которой бесконечно хамят собственные дети, «мамочке» трех бульдогов, с их вышитыми портретами на подушках, немолодому мужу молодой блондинки, умирающему от рака. Для каждого найдется ласковое слово и поглаживание — даже для бульдога, а некоторых он усыпит, заставив забыть о повседневности.

Собственно, весь фильм Шумовской — введение зрителя в такой транс. Дальше начинает происходить загадочное: во время одного из сеансов, погрузив героиню в сон, Женя вдруг начинает изъясняться пластическим слогом, исполняя балетные па. В своих воспоминаниях он встречается с матерью, лежащей в гробу, и двигает взглядом предметы, прямо как дочка в «Сталкере». С женой онкобольного, к тому моменту умершего, случится роман. Во время циркового номера во французской школе — ну а где же еще учиться богатым детям? — Женя исчезнет навсегда. Все сюжетные ниточки повиснут оборванными: и Чернобыль (мы так и не поймем, почему герой оттуда), и социальный конфликт (был ли он вовсе?), и любовная линия. Это кино для тех, кто любит яркую ассоциативность и образность, далеко не всегда считываемую и дающую поводы к интерпретациям. Магический реализм, его еще называют постэкпрессионизмом, может завораживать при одном условии: если вам эстетически близка авторская вселенная, мир, созданный волшебной камерой режиссера. Среди моих любимых образцов жанра — «Лабиринт Фавна» Гильермо дель Торо, сказочная «Хауха» Лисандро Алонсо, «Богиня» Ренаты Литвиновой и большинство фильмов Гильяма с Бертоном. Шумовской нет в этом списке — очароваться героями сложно, в своих дорогих интерьерах и с выдуманными проблемами они не вызывают ни жалости, ни симпатии; какой-либо внятности начисто лишен и главный герой. Это очень субъективное кино, намекающее на «загадочность славянской души», но ни о чем то ли намеренно не говорящее, то ли не способное сказать.

Полная ему противоположность — японский фильм «Жена шпиона» режиссера Киёси Куросавы, которого боготворят синефилы. Это образец и формальной отточенности, и стилистического изящества. Сюжет этой не совсем шпионской, но в большей степени драматической истории, закручен так виртуозно, что зритель удивится несколько раз. Действие происходит в начале 1940-х в городе Кобу — в канун Второй мировой. Титр сообщает, что Япония только что заключила соглашение с союзниками: по улицам, завешенным флагами, маршируют солдаты, дыхание войны где-то очень близко. Магистральный сюжет — отношения бизнесмена Юсаку и его жены-актрисы Сатоко, ведущих западный образ жизни, которые окажутся в самом центре шпионской истории. В финале он оборачивается антивоенным манифестом редкой лирической мощи. Ради таких фильмов, как «Жена шпиона», однозначно стоило проводить этот фестиваль.

В завершение — несколько слов о важнейшем внеконкурсном фильме, главном ожидании и главной надежде самых строгих и самых пристрастных критиков. Это «Любовь после любви» гонконгского режиссера Анн Хуй. 73-летней Анн — не будем лишний раз повторять фамилию, — актрисе, продюсеру и режиссеру, дали на этом фестивале почетного «Золотого льва» за вклад в кинематограф. Второй достался Тильде Суинтон: это первый раз, когда награду получают женщины. Свой игровой дебют «Тайна» Анн сняла еще в 1979 году. В 2011-м актрисе ее фильма «Простая жизнь» дали Кубок Вольпи.

«Любовь после любви» — экранизация произведения писательницы Эйлин Чанг. Рассказ короткий, а фильм длинный: за жизнью членов семьи одного богатого дома мы наблюдаем 2 часа 20 минут, погружаясь в мир такой избыточной декоративности, каким Гонконг 1930-х виделся иностранцу в самых сладких мечтах. Юная Вейлонг приезжает к тетке, которую когда-то выгнали из семьи за то, что она стала любовницей миллионера. Тетка ведет завораживающе прекрасную жизнь — с самой первой сцены она предстает перед нами в черном шелковом платье в пол и шляпе с вуалью. Наивная Вейлонг сначала сопротивляется способу достижения благосостояния — ей не нравится, когда друг тети пытается «купить» ее, застегнув браслет на запястье. Но пример действует заразительно, и скоро она станет тетиной любимицей, «маленькой мисс», одетой еще изысканнее. К зарисовке о нравах богатой аристократии добавляется любовная одержимость: Вейлонг испытывает роковое влечение к Джорджу, беспутному покорителю дамских сердец, лишенному отцом наследства. Теперь уже она хочет купить его любовь, которая, как известно, не продается. Музыку к этому невозможно прекрасному декадентскому фильму написал Рюичи Сакамото, а оператором стал Кристофер Дойл, снявший «Любовное настроение» Вонга Кар Вая.