«Матиас и Максим» — возвращение Ксавье Долана, которого вы успели полюбить и немного подзабыть

Монреаль, Канада. Друзья едут на вечеринку в загородный дом — начало, которое подошло бы многим американским фильмам нулевых. В шумной компании у озера мы наблюдаем за Матиасом и Максимом. Они дружат с детства, но в какой-то момент их дороги разошлись: первый вполне успешно работает юристом в крупной компании, второй ухаживает за мамой. Им выпадает непростое задание — поцеловаться на камеру для студенческого фильма. Невинная сцена, а затем и ночь в одной кровати, меняет жизнь обоих героев. Матиас вдруг обнаруживает, что его помолвка — лишь проформа. Максим, загнанный в угол скандалами матери «в завязке», готовится к отъезду в Австралию: эта поездка обещает превратиться в муку без любимого человека. Даже из такого простого описания понятно, кто режиссер этой истории о непростой гомосексуальной любви. Это Ксавье Долан вновь разыгрывает знакомый сюжет.

Премьера «Матиаса и Максима» состоялась в Каннах, где канадского режиссера хорошо знают и нежно любят. Собственно, Каннский кинофестиваль и прославил Ксавье Долана: ровно 10 лет назад его первая работа, «Я убил свою маму», выиграла главный приз в категории «Двухнедельник режиссеров». Пять лет спустя его «Мамочка» берет бронзу, а еще через два года «Это всего лишь конец света» получает Гран-при фестиваля — это вторая по значимости награда. На этом история успеха в Каннах заканчивается: первый англоязычный фильм режиссера — «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована» с Китом Харингтоном и Натали Портман — до Лазурного берега даже не доехал. Критики разругали его, на чем свет стоит: на сайте Rotten Tomatoes его рейтинг держится на рекордно низкой отметке в 18 процентов. Тогда писали, что блокбастеры с голливудскими суперстарс не подходят Долану по смыслу, а бюджет со многими нолями убивает камерный психологизм его картин. Но вот мы видим возвращение прежнего Долана. Рады ли мы? Скорее да, чем нет, — даже несмотря на бесконечные самоповторы.

Впрочем, все это так или иначе уже было в картинах Долана. Не отказывается он и от своего киноязыка. Если саспенс, то обязательно через «подглядывающую» камеру; если радость или грусть, то обязательно рапид (которого, справедливости ради, в этом фильме не так уж и много). Прилипчивых попсовых песен в новом фильме Долана тоже много не вспомнить — на ум приходит разве что нетленка Pet Shop Boys «Always On My Mind», вызывающий хит Бритни Спирс «Work Bitch» и далеко не самое известное творение Arcade Fire. Конечно, есть и сложные отношения с матерью, хотя здесь эта сюжетная линия, как никогда раньше, кажется вымученной: скандалы с драками и проклятиями не дают истории почти ничего (кроме того что объясняют желание Максима сбежать в Австралию). Спекулятивными и играющими на чувствах аудитории можно назвать еще пару эпизодов в фильме, но мы обойдемся без спойлеров.

Все эти, назовем их, недостатки компенсируются актерской игрой. Максима играет сам Ксавье Долан. Родимое пятно на его щеке — метафора, но что конкретно она означает, режиссер не проговоривает (кажется, это печать судьбы, как бы пафосно это ни звучало). Да и в диалогах актеров она появляется лишь однажды — ближе к концу фильма. Максим в исполнении Долана получился инфантильным и неприкаянным, но это не лишает его очарования. В наше время, когда 13-летние играют серьезность 30-летних, обратная тенденция оказывается близкой и понятной каждому, кто живет с ностальгией по юности. Его возлюбленного играет Габриел Д’Альмейда Фрейтас — канадский актер и комедиант, в фильмографии которого драма Ксавье Долана — всего лишь третья работа. Его роль была несколько проще: если Максим — это беспрерывный поток эмоций, то Матиас, большую часть фильма сохраняющий видимое спокойствие, срывается всего несколько раз. Мать Максима сыграла Энн Дорваль — и этому актерскому решению поклонники Долана рукоплескали: канадская актриса уже трижды играла в его фильмах («Мамочка», «Воображаемая любовь» и «Я убил свою маму»).

«Матиаса и Максима» в Каннах и по всему миру принимают без восторга — Ксавье, мол, Долан поисписался, а показать что-то новое он пока не может. В этих словах есть правда: нельзя до бесконечности прокручивать автобиографические сюжеты, построенные на сложных отношениях с матерью и невозможностью любви. Но другая правда в том, что его фильмы все равно вышибают сильные эмоции. Не сопереживать наивным, но трогательным героям сложно — так же, как и не подпевать любимой попсе самого режиссера. Его режиссерская предсказуемость — это его стиль. Вопрос лишь в том, нравится вам он или нет.