Опал из прошлого: почему русский фейсбук вручил Оскара «Неограненным драгоценностям»

Зрителя погружают в этот космос в самом начале «Неограненных драгоценностей»: камера парит по сверкающему туннелю, который вдруг оборачивается кишечником. Живот — вот она жизнь. Мы внутри Адама Сэндлера, которому делают колоноскопию. Он играет Говарда Раттнера, нью-йоркского еврея, продающего золотые цепи и инкрустированных алмазами гремлинов рэперам и баскетболистам. Говард — человек большого азарта; он ставит все деньги на баскетбол и задолжал достаточно, чтобы его несколько раз убили. Но как же Говард обрадуется, когда увидит черный опал! Только и успеет вскрикнуть: «Я сейчас кончу». Он добивался его год, и теперь в этом камне, который он планирует продать за миллион на аукционе, — его спасение. Едва ли не больше он обрадуется, когда в магазин к нему, поклоннику NBA, ввалится со своей свитой игрок «Бостон Селтикс» Кевин Гарнетт (играет самого себя). Заприметив опал, добытый где-то в эфиопских рудниках, баскетболист узрит в его гранях историю нации, упросит Говарда одолжить камень на удачу перед игрой и исчезнет. Дальше бег, крики, денежные махинации, кровь, перезаложенные ценности, обоюдный обман — 135 минут нам показывают, как еврея губит нажива.

Действие фильма разворачивается в 2010 году. Нью-Йорк, нарисованный братьями Сэфди, состоит из лофтов с панорамными окнами, ломбардов и аукционных залов. По городу проезжают черные «мерседесы», в которых сидят большие люди с замаранными руками. На любовнице Говарда — эротичное кружевное белье. Вот он подглядывает за ней, спрятавшись в шкафу; вот его запирают голым в багажнике. Громилы с цепями и пушками — то бандиты, то коллекторы, то спортсмены, то рэперы — решают проблемы. В городе ночью ясно как днем и разлито сосущее чувство угрозы от каждого встречного-поперечного. Все куда-то едут, спешат. В пафосных ресторанах заседают авторитеты, а жены сверлят мужей, когда те смотрят спорт, — мир «Неограненных драгоценностей» старательно подражает «новому Голливуду», следуя его сюжетным ходам и ритмике.

Братья Джош и Бенджамин Сафди начинали с малобюджетных картин, которые показывали в параллельных программах больших фестивалей. Они наблюдали за нью-йоркскими маргиналами без пристанища, сняли документальный фильм о баскетболисте Ленни Куке и яркую историю по мемуарам наркозависимой Ариэль Холмс. Ранние работы Сафди словно не вмещали весь драйв, который в них пытались вложить создатели-синефилы, и каждый следующий экзерсис был остросюжетнее предыдущего. Перед «Неограненными драгоценностями» они выпустили «Хорошее время» с Робертом Паттинсоном, который целиком состоял из погони по ночному Нью-Йорку. Сэфди по-отличнически воспроизводят мотивы любимых режиссеров, а в Адаме Сэндлере моментально опознаются замашки Де Ниро и Харви Кейтеля. Братья по-новому разыгрывают то, что было кинематографической нормой в 1970–80-х. Но их добротные фильмы вряд ли выдержали бы конкуренцию с Брайаном Де Пальмой и Мартином Скорсезе, которого они взяли за точку опоры (и в исполнительные продюсеры «Драгоценностей»).

Исторический феномен «нового Голливуда» в том, что реальная жизнь выплеснулась в кино, которое раньше было ограничено государственной цензурой и кодексом Хейса. Подражающие классике «Хорошее время» и «Драгоценности», напротив, тоскуют по прошлому и ничего общего не имеют с современностью (не зря действие отодвинуто на десять лет назад). Сэфди будто переснимают хрестоматийные фильмы, руководствуясь желанием вернуть в кино какую-то потерянную киногению. Их 2010 года не было никогда, и он никогда не случится. «Неограненные драгоценности» — пример фантомной ностальгии. Наверное, поэтому в России его полюбили те, кто вырос на VHS-кассетах.