Белые вечеринки Пи Дидди и роскошь нулевых: отрывок из книги о хип-хопе «Три короля»

На следующей неделе в издательстве Individuum выходит книга «Три короля» — история превращения хип-хопа из уличной субкультуры в глобальную индустрию с многомиллиардным оборотом. Автор книги — Зак О’Малли Гринберг, ежегодно составляющий для финансового вестника Forbes списки самых преуспевающих деятелей шоу-бизнеса. Рассказывая о хип-хопе, журналист фокусируется на трех наиболее успешных представителях жанра, чье суммарное состояние приближается к 3 миллиардам долларов — Дидди, Джей-Зи и Докторе Дре. Через их биографии Гринберг объясняет, как хип-хоп начал продавать не только музыку, но стиль жизни, атрибутами которого стали брендовые вещи, элитный алкоголь и модные наушники.

После жестоких убийств Бигги и Тупака в хип-хопе установилась тяжелая атмосфера, но, как часто бывает, когда музыканты внезапно уходят из жизни, продажи их записей резко возросли. К концу 1990-х в Америке жанр даже обогнал кантри, а за ее пределами вышел на неосвоенные рынки, штурмуя чарты повсюду: от Скандинавии до Новой Зеландии.

Дидди заявил о себе как самый известный представитель хип-хопа — и лучший кандидат, способный монетизировать жанр. В 1996-м, когда его звезда начала восходить, он договорился о новой сделке для Bad Boy. Она увеличивала бюджет лейбла и распределяла прибыль в пропорции пятьдесят на пятьдесят — это гарантировало Дидди восьмизначную сумму. Кроме того, у него появился шанс выпустить собственный альбом «No Way Out», хоть это намерение у директоров Arista поначалу не вызвало энтузиазма.

Пи Дидди, Моби и Хэви Ди

Но в 1997 году песня Дидди «I’ll Be Missing You» — ода Бигги, положенная на мелодию из «Every Breath You Take» Стинга, — стала первым рэп-треком, сразу после релиза пробившейся на вершину хит-парада Billboard. Дидди начитал куплеты, а вдова Бигги, Фэйт Эванс, вместе с подписанной на Bad Boy группой «112» исполнила припев. Песня помогла Дидди продать 561 тысячу копий дебютного альбома в первую неделю после выхода, всего — более семи миллионов. (Источник, близкий к рэперу, подтвердил, что Стинг согласился очистить сэмпл (сделать легальным его использование. — Прим. BURO.) только после получения 100 процентов издательских прав на «I’ll Be Missing You».) Джей-Зи, новый приятель Дидди, поучаствовал в двух треках альбома, Бигги посмертно украсил четыре из них, а новичок Bad Boy Мейс отметился в «Been Around the World» и «Can’t Nobody Hold Me Down». (Последний трек — дань уважения раннему хип-хопу с заимствованием выдающегося сэмпла из «The Message» Grandmaster Flash and Furious Five, хотя материалистический посыл текста и сильно отличался от исходного смысла.)

Одна из «Белых вечеринок»

Отзывы на альбом, впрочем, отнюдь не были единодушно хвалебными. The New York Times завуалированно похвалила Дидди, отметив, что «даже люди, у которых нет слуха, обожают подпевать» его музыке. Entertainment Weekly поставил «I’ll Be Missing You» двойку и разнес как «сопливый трибьют», который «опровергает слова всех, кто говорит, что рэперы не скатываются в корыстную сентиментальность». Возможно, чтобы смягчить такую критику, Дидди решил перечислить заработанные на сингле три миллиона долларов семье Бигги.

Понимая, что ему достанется за то, как он хвастает богатством и полагается на помощь других авторов и продюсеров, Дидди подстраховался и разбросал по альбому скиты Безумного Рэпера — пародийного говорливого подстрекателя, появившегося еще на пластинке Ноториуса Би Ай Джи «Ready to Die». Персонаж жаловался, что, даже записав четыре альбома, живет с мамой, а рэперы вроде Дидди разъезжают на шикарных машинах и снимают клипы за 500 тысяч долларов. На «No Way Out» к Безумному Рэперу присоединился брат, новый персонаж — Безумный Продюсер, критиковавший навыки Дидди за студийным пультом («Никакой он не продюсер!») и сонграйтерские таланты («За него пишет тысяча нигг!»). Самоуничижительное противопоставление собственному величию оказалось умным ходом. Роб Стоун говорит: «На него невозможно было злиться, потому что в таком случае ты становился карикатурным персонажем».

Хип-хоп — жанр амбициозных людей. Дидди понимал это и повысил планку — игра стоила свеч. В 1997 году песни, где Дидди сам читал рэп либо выступал в роли продюсера и/или издателя, держались на вершине чартов сорок две недели. В тот год концертный тур Puff Daddy and the Family («Пафф Дэдди и семья») принес ему 15 миллионов долларов — может, меньше, чем могли бы принести гастроли с Бигги, но достаточно, чтобы на тот момент стать самым успешным рэп-туром в истории. В 1998-м Дидди заработал 53,3 миллиона долларов, в основном благодаря солидному авансу от Arista. Часть доходов — около 2,5 миллиона, если верить источникам, — он вложил в модерновый особняк в Ист-Хэмптоне, спроектированный Чарльзом Гуэтми. Выкрашенное в яркие цвета здание стояло на изолированном участке с видом на залив Гардинерс, в семи милях от более желанной недвижимости у берега Атлантического океана поближе к городу.

Затем Дидди перевернул с ног на голову представление о «белизне». В тимберлендах, по-гарлемски самоуверенный, он пришел в загородную Америку, чтобы оставить в прошлом насилие середины 1990-х. Он собирался влиться в богатейшее белое сообщество — новый дом выкрасил в белый и обставил изысканной итальянской мебелью. Она должна была послужить декорациями для ежегодного празднества с дресс-кодом, более строгим, чем в самых снобских загородных клубах, — «Белой вечеринки».

Рассел Симмонс, Стив Стаут, Джей Зи, Пи Дидди и Андре Харрелл

«В концепции „Белой вечеринки“ и ее сурового дресс-кода — в кремовом прийти было нельзя, например, — весь Дидди, — вспоминает Розенблум, помогавшая рэперу организовать тусовку, которая быстро стала самой модной в Хэмптонсе. — В ней была энергия, и это было прекрасно».

Первый званый вечер Дидди провел в 1998-м. Деревья вокруг дома были украшены тысячами гирлянд с белыми огоньками; в бассейне плавали женщины в костюмах русалок, из Нью-Йорка выписали барменов, смешивавших коктейль «Беллини», — прославленное изобретение Чиприани. На пляже во время рассвета и заката пускали большие воздушные шары. Среди гостей значилась как хип-хоп-аристократия (Расселл Симмонс, Джей-Зи и Андре Харрелл — бывший босс Дидди, которого он как раз недавно нанял на работу), так и звезды мейнстрима (Марта Стюарт, Говард Стерн, Донна Каран и Дональд Трамп). «Если вам не удавалось попасть на „Белую вечеринку“, лето шло псу под хвост, — говорит Стоун. — Взрослые люди, которых разворачивали на входе, приходили обратно... Если у них на шортах была синяя окантовка, им приходилось ехать переодеваться».

Розенблум вспоминает, как накануне каждой вечеринки не спала до четырех-пяти часов утра, вместе с Дидди доводя оформление до совершенства, — даже если нужно было подвинуть тот или иной предмет мебели на несколько сантиметров. Ее поражало, насколько ясно он видел желаемую картину. «Многие на его месте — особенно мужчины — не вели бы себя настолько уверенно, — говорит она. — И уж рэперы девяностых точно не вели бы себя так решительно, думая: „Это недостаточно хорошо“, „Это нужно поставить так“, „Мне не нравится, как это смотрится“».

И не стали бы они настаивать, чтобы все цветы были белыми или на исключительно белом дресс-коде. Но они и не были Дидди — человеком, переосмыслившим искусство организации праздников для нового поколения. Заодно он перевернул и социокультурные порядки: молодой черный американец устраивал вечеринки в исключительно белой одежде на одном из самых экономически расслоенных курортов страны — и, чтобы попасть на нее, тусовщикам всех рас приходилось расшибаться в лепешку. Как заметил Симмонс, Дидди всегда верил, что цвет кожи не должен решать, как человек проводит время.

«Ему все равно, где оттягиваться, — объясняет сооснователь Def Jam. — Он любит штуки, которые корнями уходят в уличную культуру, но ничего не мешает ему зайти в любую дверь и тусоваться вообще где угодно». Такой подход — одна из причин, по которым многие в окружении Дидди конца 1990-х, по сути, следовали американской амбиции «притворяйся пока это не станет правдой», которая тянется от самого известного персонажа Ф. Скотта Фицджеральда, Джея Гэтсби, до самого демонстративного хип-хоп-импресарио. «Такой определенно была мечта в представлении Bad Boy, — говорит Розенблум. — [„Белая вечеринка“] была ее воплощением: особняки, чиксы, сливки общества. Это был такой „Великий Гэтсби“ 90-х».

Одна из «Белых вечеринок»

На пороге нового тысячелетия Дидди, похоже, «рубил» во всех смыслах слова. Автор Forbes Роб Лафранко (на место которого в разделе медиа и развлечений я пришел через много лет после того, как он покинул издание) в 1999 году полетел в Атланту взять интервью у рэпера и узнал об этом из первых рук. Замысел был в том, чтобы поставить Дидди на обложку первого в истории выпуска журнала «100 самых богатых знаменитостей», рассказывающего о людях шоу-бизнеса с высочайшими заработками. Но была одна проблема: Лафранко не мог добиться от команды Дидди внятного ответа, состоится ли вообще интервью.

Он прибыл в Атланту и весь первый вечер безуспешно пытался припереть Дидди к стенке на открытии ресторана Justin’s (названного в честь одного из сыновей рэпера). За несколько часов до обратного рейса в Нью-Йорк Лафранко получил по телефону от одного из подручных Дидди подробные инструкции, что нужно сделать, если он действительно хочет поговорить с двадцатидевятилетней суперзвездой. «Вам нужно подъехать в отель „Омни“... От входа налево, там будет занавес. Бархатный занавес. Проходите через него. Там будет парень за стойкой. Когда подойдете к нему, скажите, что вы здесь, чтобы встретиться с Королем».

«Что за чушь», — подумал Лафранко. Но попробовать было надо, так что обратный рейс он перенес. После седьмой чашки кофе, едва держась на ногах после бессонной ночи, он приехал в «Омни» в 11:30 утра в пятницу, прошел через бархатный занавес — и, разумеется, там его ждал человек за стойкой.

— Я пришел, чтобы встретиться с Королем.
— Король ожидает вас?
— Думаю, да. Ага.

Преподобный Эл Шэрптон, Пи Диджди, Мэри Джей Блайдж и Кенду Айзэкс

Джей Зи, Келии Осборн, Пи Дидди

Человек на мгновение исчез, затем вернулся и проводил Лафранко к лифту. Двери открылись в пентхаусе, и перед Лафранко предстала шумная вечеринка. Перед кабинетным роялем танцевал рэпер Джувенайл с веселящейся публикой; мать Дидди, одетая в меха, тоже была там. На диване лежали шубы одного фасона — большая для Дидди, миниатюрная для его пятилетнего сына Джастина, — но самого Короля нигде не было. Лафранко просидел полчаса перед камином, разговаривая со сценаристом, который работал над байопиком о Шоне Комбсе (его так и не сняли). Внезапно Лафранко почувствовал, как кто-то хлопнул его по плечу, и обернулся. Это был Дидди.

— Мне сказали, ты хочешь со мной поговорить.
— Паффи, мы собираемся поставить тебя на обложку номера о шоу-бизнесе. Ты — главный человек в шоу-бизнесе в этом году.
— Ага, ага, ага, ты тут побудь немного, — ответил Дидди. — Я сейчас не могу, но посмотрим. После этого он исчез в спальне со своей девушкой Ким Портер, с которой он много лет то встречался, то расставался. Лафранко затянуло в воронку Дидди, откуда он не выбрался до конца выходных. За это время они с рэп-магнатом исколесили Атланту в эскадре джипов «Линкольн» и седанов «Бентли», перемещаясь из отелей в клубы и много куда еще. Они заехали в тренажерный зал встретиться с тренером Дидди, бывшим профессиональным боксером; выловили знаменитого адвоката Джонни Кокрана, с которым Дидди подумывал открыть спортивное агентство; обсудили, каким должен быть ресторан Justin’s — не только меню (Дидди очень хотел включить в него хашпаппи и кукурузные фриттеры), но и атмосферу (он хотел, чтобы это было место, где люди «посреди зимы выходили бы на улицу в шубе и курили сигареты»). Разговор зашел даже о брендированной линейке продуктов от Паффа Дэдди.

Фарнсворт Бентли и некто в образе Мистера Клина

Джей Зи и Андре Харелл

Но прямо тогда Дидди оттачивал музыкальные навыки. Это был переломный момент для его исполнительской карьеры и лейбла. Главный артист Bad Boy умер, а Мейс — самый многообещающий новичок лейбла — только что ушел из мира хип-хопа в священники. Записывая второй сольный альбом «Forever» («Навсегда»), Дидди чувствовал колоссальное давление, поскольку работа должна была соответствовать высокопарному названию. Так что он бессрочно арендовал студию Тома Кидда (звукоинженера, в чьем послужном списке были работы с артистами в диапазоне от Глэдис Найт до Элтона Джона) с единственной целью — писать.

Лафранко побродил по студии и обнаружил целую комнату с винилом с всевозможной классикой от Steely Dan до REO Speedwagon — и безграничные архивы R’n’B 1970-х, в которых явно кто-то рылся. По зданию сновали продюсеры и авторы песен, заходившие в кабинку для записи вокала или выходившие из нее, отдыхавшие наверху у бильярдных столов и телевизоров с большими экранами. На каждом углу встречались строчившие тексты гострайтеры или продюсеры, которые уговаривали Дидди использовать их биты в альбоме, — пророчества Безумного Рэпера и Безумного Продюсера сбылись.

Лафранко вспоминает, как Дидди «подходил послушать и давал короткий отзыв: „Мне нравится, но чего-то не хватает“». «Те парни кружили вокруг него... Легко было представить аналогичную ситуацию у Берри Горди (основатель Motown Records. — Прим. BURO.) — так это смотрелось со стороны». Одновременно вокруг Дидди вращались группки привлекательных молодых женщин. Одна из них простудилась, и рэпер отослал стажера, чтобы тот принес ей немного витамина C. Другая — студентка Университета Джорджии с ирландскими и пуэрториканскими корнями — привлекла внимание Лафранко до того, как он отправился в студию. Когда ему надоело ждать Дидди для интервью, он попытался найти ее. Поднявшись на второй этаж, Лафранко услышал, как кто-то из приближенных Дидди зовет его обратно: «Не, Робби, Робби. Не, не, не, не!»

Джей Зи и Пи Дидди

В этот момент Лафранко бросил взгляд на комнату на втором этаже и увидел женщину, которую искал, — а рядом с ней знакомое лицо.

«Я вижу, как голова Паффи высовывается над диваном перед телевизором с большим экраном, — вспоминает Лафранко. — Было ясно, что он очень увлеченно занимался сексом».

Лафранко спустился обратно на первый этаж, расстроенный и раздраженный. «В той комнате перепадает только Паффи, и он берет себе все, что можно, — говорит Лафранко. — Мне это надоедает. Редактор ждет от меня интервью с этим парнем. День проходит впустую... Я даже толком не вижу его».

На следующее утро члены команды Дидди забрали Лафранко из отеля и вновь привезли в студию. К концу дня Дидди наконец соизволил сесть и поговорить. «Прости, — сказал он, — мне тут дела надо было кое-какие поделать». Все остальное время интервью Дидди не утихал. «Я буду круче, чем [миллиардер] Дэвид Геффен, — заявил он Лафранко. — Эстафету должны кому-то передать. Это единственная причина, по которой я в игре».

Лафранко не мог не изумиться амбициям молодого антрепренера. Еще больше его впечатлил бешеный темп Дидди, не говоря уже о способности постоянно функционировать, не отвлекаясь на сон, — эту же черту Лафранко замечал, интервьюируя миллиардеров вроде Руперта Мердока.

«[Дидди] постоянно разговаривал по телефону, записывался, пел, трахался, пил, упарывался, изучал рынок, — рассказывет Лафранко о времени, проведенном с Дидди. — И он вообще не спал. В два, три часа ночи он все еще был в студии, потом ехал в клуб. Они могли приехать туда даже в одиннадцать утра. Когда он спал?»

Закончив интервью в Атланте, Дидди вернулся в Нью-Йорк ради съемок для совместной обложки с Джерри Сайнфелдом (стендап-комик. — Прим. BURO.), большой материал о котором вышел в том же номере. Дидди потребовал, чтобы на съемочной площадке были органические соки и смузи, фрукты и порции соул-фуда (кухня юго-восточных штатов. — Прим. BURO.) на двадцать человек, а кроме того пять вешалок-стоек с шубами и костюмами Hugo Boss, чтобы ему было из чего выбрать. Прибыл он, разумеется, в «роллс-ройсе». Для сравнения: Сайнфелд попросил только гранолу с клубничным йогуртом, на съемку приехал в такси, а в гардеробе его был лишь пиджак.

Несмотря на радикально отличные подходы к съемке, Дидди и Сайнфелд тут же нашли общий язык и стали обсуждать идею совместного альбома — Сайнфелд выступил бы с комическими скетчами, а Дидди написал бы музыку для фона (из этой затеи так ничего и не вышло). Наконец, для фото, которое появилось на обложке Forbes, Дидди надел темные штаны и белую рубашку с логотипом Sean John Denim, сделав бесплатную рекламу своей новой линейке одежды. Он всячески подчеркивал, как хотел выглядеть: больше, жестче и смелее любого человека из шоу-бизнеса.

«Зачем ему понадобилась вся остальная одежда на площадке, я не знаю, — говорит Лафранко. — Но чего не сделаешь, чтобы устроить шоу, верно? Паффи делает это блестяще».

Эштон Катчер

Оформить предзаказ книги «Три короля: как Доктор Дре, Джей-Зи и Дидди сделали хип-хоп многомиллиардной индустрией» можно по ссылке