Как задержание Кирилла Серебренникова может изменить Россию

Мы все более-менее знаем, как это бывает: сухие комментарии из Следственного комитета, возбужденные реакции общественности, на следующий день на «РЕН-НТВ» всплывут пикантные сюжеты с мальчиками: «человек, похожий на...» на заблюренном черно-белом видео; если сильно повезет, то новому ведущему «Пусть говорят», который наверняка в свободное от работы время любит, как это говорят пошляки, «вдохновляться современным искусством», поручат провести программу, — впрочем, понятно, что не поручат, — цена вопроса-то смешнючая, какие-то семьдесят миллионов, спросите об этом нефтяника Сечина.

Мы все, если вообще послеживаем за новостями, представляем, как эта схема обычно развертывается во времени: вот 23 мая обыск у Серебренникова дома и в театре, на следующий день задерживают бывшего гендиректора «Седьмой студии» Итина и бывшего бухгалтера Масляеву — первого отправили под домашний арест, вторую — в СИЗО, где через три дня она заявила о готовности сотрудничать со следствием. Уже 21 июня арестовывают бывшего директора «Гоголь-центра» Алексея Малобродского, а 8 августа сообщается, что Масляева дала показания против него и Серебренникова — мол, они с ее помощью обналичивали средства из госсубсидий на постановки. Все это время сумма расследуемого ущерба колебалась от 200 до 68, а затем до 2,3 и 3,6 миллиона рублей. И вот, наконец, сегодня ночью в питерской гостинице задержали самого Серебренникова, этапировали в Москву, собрались предъявить обвинение по той же статье (мошенничество в особо крупном размере); тут и выяснилось, что кроме Масляевой показания дали бухгалтер Татьяна Жирикова и «другие лица».

Кажется, что события развиваются стремительно, — на этой волне театральная общественность яростно задается вопросом «кто заказал?!», почему-то не вспоминая, что уголовное дело о мошенничестве в «Седьмой студии» было заведено еще в мае 2015 года по результатам прокурорской проверки, вызванной обращением фонда «Искусство без границ», представитель которого Андрей Грознецкий известен узкой аудитории в основном ответственностью за безумные патриотические флешмобы вроде костюмированных танцев по поводу Крыма, дарением картины «Уралвагонзаводу» и многочисленными призывами лишить бюджетного финансирования «издевательства над классикой и моду на разврат» в театре. И вот, кажется, теперь следователи разгрузились от первоочередной работы, посадив всех несовершеннолетних агитаторов на кубах Навального, — можно взяться за дела и совсем с нулевым событием преступления.

На момент публикации этого текста Серебренников задержан, а не арестован, мера пресечения будет определена позже — могут оставить под подпиской о невыезде, могут посадить под домашний арест, а могут сразу и в СИЗО. То, что театральный режиссер сядет за решетку, — вещь предельно сомнительная. Имея в виду опыт горящей избы, которая в России называется судебной системой, следует полагать, что Серебренникова готовят к условному сроку, — театральная общественность тогда будет страшно рада — все лучше, чем сидеть. С Дону выдачи нет, и давайте вместе попытаемся вспомнить, когда у нас в последний раз по резонансному делу с человека снимали все обвинения и просто отпускали? Это же западло, «поддаться давлению» и так далее; товарищ главнокомандующий отреагировал: «Дураки», а людям ведь как-то надо доказать, что вовсе даже и не дураки они — вот и везут режиссера Серебренникова этапом под покровом ночи из Петербурга в Москву. Это с одной стороны.

Если на суде по мере пресечения будет не протолкнуться, а возле суда или «Гоголь-центра» соберется стихийный митинг — это с другой стороны. Искать внутреннюю логику в действиях силовиков в текущей фазе их существования — все равно что рационализировать стихийное бедствие. Логика этих хаотичных по организации субстанций — одной частью логика тупого бюрократа, а другой — логика гопника, взбыченного животного, не готового моментально к значительному сопротивлению.

Генеральная эмоция в театральном фейсбуке — шокированное недоумение: «Я не верил(а), что такое возможно». Когда пишешь колонку в издание, существует почти неизбежный риск занять этически превосходную позицию и начать «вещать массам». Избегая этого, я бы хотел спросить театральную общественность с позиции не то чтобы даже здравого смысла, но какой-то эмоциональной ориентации в реальности: милые, ну а где же вы были с вашим удивлением, скажем, 6 мая 2012 года? Или все эти прошедшие пять лет? Или хотя бы 26 марта и 12 июня этого года? (Я даже не спрашиваю, где вы все были целый месяц, когда в СИЗО сидела простой бухгалтер Масляева, — знаю где: требовали освобождения Малобродского.) Подозреваю просто, что, когда человек сколько-нибудь пристально наблюдает за реальностью, которая ежемесячно подкидывает ему поводы для шокирующего недоумения, за довольно короткий срок человеку должно надоесть удивляться и недоумевать. Это не к вопросу о том, чего же вы молчали, «когда пришли за евреями». Это к вопросу о том, что страшно полезным, кажется, будет все это чудовищное положение для российского театра и его деятелей, которые — если верно извлекут уроки — вынуждены будут соскочить с очень спорной позиции «мне тут в моем искусстве очень далеко до вашей политики».

Конституция РФ, статья номер 19: все равны перед законом и судом — помните такое? Вот, пожалуйста: это такая перверсивная демонстрация того, что в России перед законом и судом равны все — и узники 6 мая, и демонстранты 12 июня, фамилии которых нам лень искать в фейсбуке, и бухгалтер Масляева, и режиссер Серебренников. И вступаться за них всех следовало бы одинаково, даже если мы понимаем, что чисто из медийных соображений это невозможно.

Обычно я довольно легкомысленно отношусь к текстам по повестке вроде этого — проходные колонки на двести лайков в фейсбуке, мало ли таких пишется. Когда же мне предложили написать про задержание Серебренникова, я наткнулся на внутреннее сопротивление: тут неуместна моралите, не уместен публицистический пафос и генеральные обобщения на тему судеб родины, которыми принято эффектно танцевать в конце. Я почувствовал потребность, обусловленную событием, найти какой-то совсем другой поворот к теме, потому что все это, с одной стороны, ожидаемо (еще после того, как у режиссера забрали загранпаспорт), а с другой — как-то неуловимо ново. У меня не вышло найти другого поворота, но мне кажется очень важным в этом месте разорвать ткань текста и внедрить сюда этот кусок рефлексии — вполне вероятно, что это ощущение не значит ничего, кроме сдвига моего эмоционального фона из-за всеобщей истерии.

Может быть, наоборот. Вообще-то Серебренникова не должны были арестовать (а арест ему, скорее всего, светит) — это исходило из совокупности факторов: его поведения в ситуации, его медийного веса, должности, которую он занимал, уже посаженных его коллег, самого состава дела. И все-таки это происходит.

Если распространять на положение страны, находящейся под контролем авторитарной власти, сомнительную аналогию с переполняющимся сосудом, то уместно будет вспомнить всех тех публицистов, которые любят говорить про «последнюю каплю»: капля падает с большой высоты, пуская волну, и так далее. Дураки спотыкаются на какой-нибудь мелочи, огромный народ долго-долго терпит и перестает от плохой погоды, а плохая погода приходит внезапно, смывая прогнозы аналитиков. Чего делать из этого секрет: мы все живем в напряженном ожидании краха этого метанарратива над нами, и будет забавным фактом для потомков, если метанарратив рухнет под давлением театрального сообщества, неофитски бушующего в своей неожиданной политизации.