Обзор Buro 24/7: Moschino, осень-зима 2016
Из огня да в полымя
Журнальные стилисты любят Moschino Джереми Скотта: вещи, которые дизайнер делает для марки, всегда идеально выглядят на фото и снимать их довольно легко. Они графичные, яркие и запоминающиеся, а на обложку с моделью и тем более знаменитостью, в любом из его платьев — с логотипом Coca-Cola, со Спанч Бобом, с котом Сильвестром — гарантированно обратит внимание каждый, кто будет проходить (и даже пробегать) мимо витрины с журналами. По той же причине любят его и street style-звезды. В вещи из тематических капсульных коллекций, которые Скотт всегда выпускает на следующий же день после показа, одевается половина Милана. По крайней мере чехлы на телефоны все приобретают сразу. Но подобная любовь не отменяет того факта, что все это — трэш и угар, причем предсказуемый. Когда каждый сезон ждешь от человека очередного финта, любая выходка, даже самая яркая, уже не кажется такой уж удивительной. И неважно, покажут нам дорожных рабочих или девушек в костюмах средств для мытья стекол.
Но сегодня все было по-другому: на подиуме не было ни героев мультфильмов, ни персонажей рекламы. Не было прямолинейных заимствований (никак не отсылок) к поп-культуре и ощущения того, что все показанное — игра на явной инфантильности. Эти вещи нельзя купить, руководствуясь простым «Я люблю поросенка Порки, поэтому мне точно необходим такой свитер!» или желанием продемонстрировать всем окружающим свой зашкаливающий уровень самоиронии. И это было здорово — вот, пожалуй, та самая коллекция, не похожая на одну шутку, растянутую зачем-то на несколько десятков выходов, которой мы давно ждали от Moschino. Без Барби, без McDonalds и платьев-фантиков — и гораздо ближе к тому, что делал когда-то сам Франко Москино, чем все, что Скотт показывал ранее.
На создание этой коллекции американского дизайнера, по его собственным словам, вдохновил роман Тома Вульфа «Костер тщеславия». Сюжет знать необязательно, достаточно одного названия — в этом случае Джереми Скотт прямолинеен, как всегда. Но на сей раз это не идет в ущерб самой коллекции. И даже традиционная «капсула», сопровождающая основную линию, выглядит не только китчевой, но и остроумной. Скотт сравнивает привычку к безудержному потреблению, которая питает индустрию моды, с зависимостью от сигарет — романтизированной, окруженной «красивым» ореолом, но такую же болезненную, нездоровую. Поэтому пачки из-под сигарет (по красному цвету и дизайну даже не завзятому курильщику легко узнать в них Marlboro, хотя название и заменено на имя модного дома) превращаются в сумки, красные губы с зажатой в них тонкой сигаретой становятся мотивом для принтов, а по юбкам рассыпаются спички с красными (цвет опасности!) воспламеняющимися головками.
После этого начинается самая интересная и визуально отточенная часть коллекции. Спички, как мы знаем, вовсе не игрушка даже для взрослых, курение убивает, а бесконтрольное потребление и употребление чего угодно не доводит до добра — исключительно до беды. В итоге сигареты, вынесенные на сцену во втором акте (первым назовем яркие и развеселые платья из 80-х), загораются в третьем. Сцену пожара зрителям не показывают, и мы видим только тех самых роскошных девушек, которые могли бы картинно курить на камеру не хуже Марлен Дитрих, выбирающихся из горящего дворца. В том, что это дворец, нет никаких сомнений благодаря царским интерьерам, а о том, что они только что пережили, мы догадываемся благодаря обожженным краям одежды и прожженным на ней дырам, черной копоти на белых бантах и дивных бальных платьях. Самое ироничное, пожалуй, в том, что открывается эта часть парой смокингов — думается, вовсе не случайно.
