Почему мы все любим Дриса Ван Нотена и как изменится индустрия после его ухода? Спросили у коллег и ответили сами

Уход Ван Нотена опечалил, конечно, многих, и да, для меня это прямо совсем какая-то личная «потеря», но нас всех должно утешать то, что сделал он это ровно так же, как делал все, — на своих условиях, красиво, без драмы и пафоса. Типа все, пошел заниматься садом, преемника вам хорошего поищу, всем спасибо, носите старые вещи Dries van Noten еще долгие годы. А мы и будем.

На самом деле я много лет пыталась сформулировать, в чем эта мистическая привлекательность Ван Нотена. Он и правда не очень поддается формулировкам. Пока не услышала его рассказ о том, как его мать, страстью которой были старинные фламандские кружева, могла часами рассказывать ему, подростку, об этих самых кружевах, а он тем временем мечтал о Дэвиде Боуи. Хотя, как мы все понимаем, взрослый Ван Нотен любит эти самые фламандские кружева ничуть не меньше Боуи. Вот в этом уникальном умении впитывать все культуры, старое и новое, этническое и европейское, высокое и низкое, да и не делить жизнь и искусство на высокое и низкое и есть его суперсила. А еще в той легкости, с которой он это делает. В отсутствии догматизма. В том, что в его системе координат есть и Армани с Версаче, вещи которых продавались в бутике его родителей, и Кавакубо с Ямамото. Его поклонники — не сектанты, поклоняющиеся божеству, они не поклоняются, они его просто носят. Годами и десятилетиями. Потому что Ван Нотен, ко всему прочему, еще и уникальный «портной» — его вещи садятся так, словно сшиты специально для вас, и всякий раз ощущение, что это старая любимая вещь, а не новая, к которой нужно привыкнуть. Возможно, это наследие деда мужского портного. А возможно, отчасти практичность, потому что ничего не делается ради подиума, все для того, чтобы носили. Это не мои домыслы, это его цифры — 99 % коллекции идет в производство. Это редкие цифры в современной индустрии.

Ужасно интересно, кого он выберет преемником. Почему-то уверена, что это не будет его клон. В одном из интервью он говорил о том, что терпеть не может, когда ему приносят портфолио с работами «под ван Нотена»: «Как Ван Нотен, лучше меня никто не сделает, я хочу увидеть как раз, наоборот, непохожего на меня дизайнера». Вот в этой открытости миру и есть его гений.

Ну и да, погрустим, конечно, но помним, в его коллекциях и шоу всегда была прекрасная меланхолия, но никогда не было драмы.

Если у фэшн-индустрии последних лет было человеческое лицо, то это лицо Дриса. Его ценили за чуткость, безграничную любовь к собственному ремеслу и теплоту, которую он вкладывал в каждую созданную вещь. Но главное — за редкое умение каждый раз влюбить в моду заново. Его коллекции утешали и давали надежду, когда казалось, что в индустрии не осталось ничего, кроме оголтелой коммерции. Они позволяли хотя бы ненадолго отвлечься от думскроллинга и тяжелых мыслей о будущем. Не знаю, к кому теперь обращаться с таким «терапевтическим» запросом. Но хочу порадоваться за любимого дизайнера, который все-таки выбрал себя и свое ментальное здоровье.

В мире бежевых тренчей и «тихой роскоши» Ван Нотен был настоящий отдушиной. Согласитесь, сочетать цвета и принты так, чтобы это было не пошло и не вульгарно, могут единицы, и Дрис один из них. Для каждой коллекции он разрабатывал ткани и принты так, чтобы они идеально сочетались между собой. Он превосходно работал с формами и текстурами. У него одни из самых красивых аксессуаров и бьюти-баночки, которые еще и экологичны, ведь их можно «перезапрявлять» сколько душе угодно. Сейчас самое главное, чтобы его преемник не погубил все, что было создано Дрисом. А ему желаю прекрасно проводить время в своем саду.

Для меня имя Дриса переплетается с началом моего профессионального пути в моде — он был одним из тех, кого я узнала в числе первых, про кого смотрела документалку, еще будучи младшим редактором. И с тех пор он был чем-то вроде столпа — пока Дрис Ван Нотен работает в своей студии, настоящая мода, глубокая и красивая, будет жить. Очень хочу надеяться, что ошибаюсь и что мир не рухнет с уходом бельгийца из именного бренда, но опоры внутри у меня сейчас точно поубавилось.

Кажется, в модной индустрии не осталось дизайнеров, кто так последовательно, спокойно и без истерии работал над своими коллекциями. Соглашусь с коллегами, Дрис был своего рода терапевтом души и тела. Он не гнался за хайпом, не создавал неносибельные вещи. Напротив, каждый раз поражал тонкостью мысли и сюжета и красивыми коллекциями в самом конвенциональном и от этого еще более прекрасном смысле слова. Он любил дружить цвета и фактуры — здесь лучше один раз увидеть документалку о нем, чем сто раз услышать, как он, нет, не работал — творил. Лично я буду скучать по этой легкости и сказочному миру, который был пропитан безусловной любовью ко всему, что связано с модой.