Интервью Мирославы Дума с Франкой Соццани: "Vogue будет существовать всегда"

Если отбросить свои привычки гуманитария и мыслить цифрами, картинка получается впечатляющей. Итак, Франке Соццани 64 года, во что, глядя на эту улыбчивую женщину с русалочьими длинными волосами и невероятно молодым взглядом, просто невозможно поверить. Vogue Italia в 2014 году отмечает свой 50-летний — вслушайтесь только: полувековой! — юбилей. Учитывая то, что среди всех версий Vogue, выходящих в мире, он самый яркий, независимый и, пожалуй, даже бунтарский, поверить в эту солидную цифру тоже непросто. Больше половины всего срока, что существует журнал, а именно 26 лет, возглавляет его Франка Соццани. И именно благодаря ее неиссякаемой энергии и бесстрашию Vogue Italia уже четверть века (еще одна впечатляющая цифра) остается на передовых позициях в мире моды в целом и печатной прессы в частности.

Вы работаете в Vogue Italia 26 лет, и в этом году журнал отмечает свой 50-летний юбилей. Расскажите, каким было начало вашей деятельности в Vogue?
С какой-то стороны все было просто: Vogue Italia и тогда был уважаемым изданием. Мы работали со всеми важнейшими итальянскими дизайнерами своего времени: с Армани, Версаче, Ферре, Валентино... Поэтому проблем с выбором героев у нас не было: в этом месяце возьмем на обложку одного, в следующем поставим другого. Но в результате журнал получался похожим на каталог для рекламодателей, с одинаковым набором имен из номера в номер. И когда я пришла на пост главного редактора и начала делать что-то новое, расширять угол обзора, это стало для многих проблемой. Некоторые дизайнеры просто не понимали, что происходит, в какую сторону мы движемся. И первые полтора года были очень трудными.

Вы работали со всеми итальянскими модными игроками, которые сейчас входят в число крупнейших компаний мира, когда они только начинали. Вы, можно сказать, вместе, бок о бок, писали историю итальянской моды. До вашего прихода Vogue Italia был симпатичным итальянским журналом об итальянских марках, но затем получил по-настоящему международный охват — а его первые герои стали величинами интернациональными.
Да, со многими из них мы действительно буквально выросли вместе. Я, например, заступила на пост главного редактора, кажется, в том же году, когда Миучча Прада представила свою первую коллекцию для Prada. Мы все понимали, что нам нужно выходить на международный уровень. На итальянском языке общаются только в Италии, поэтому я решила, что мы должны говорить с публикой через картинку, через изображения. Сейчас, конечно, для этого есть Instagram, но тогда, 26 лет назад, его не было.

ВРЕМЯ ИДЕТ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ РАНЬШЕ: ЕСЛИ К 40 ГОДАМ ВЫ ПОДХОДИТЕ, ИМЕЯ БОЛЬШОЙ БИЗНЕС, ВЫ МОЖЕТЕ СДЕЛАТЬ ЕГО ЕЩЕ БОЛЬШЕ. НО ЕСЛИ ВЫ ДО СИХ ПОР НЕ ДОБИЛИСЬ УСПЕХА, ТО УСПЕШНЫМ УЖЕ И НЕ СТАНЕТЕ

Как вы считаете, получает ли модная индустрия в Италии достаточную поддержку от государства? Как, например, в Америке: они за 50 лет благодаря мощной государственной поддержке выстроили модный рынок практически с нуля — у них, в отличие от Италии, Франции или Британии, не было особенных предпосылок для появления модной индустрии. Мы все прекрасно знаем, что еще в 60-х Джеки Кеннеди носила исключительно европейские марки. Это сейчас первая леди США Мишель Обама одевается только в вещи американских дизайнеров, причем преимущественно молодых. И ведь неслучайно. Финансовые вливания, гранты, налоговые льготы, образовательные программы, CFDA — все это дало свои плоды. Сейчас Америка импортирует продукты легкой промышленности на 19 миллиардов долларов в год, 980 миллионов приносят в казну страны недели моды. А американские дизайнеры, такие как Ральф Лорен, акции компании которого котируются на бирже, или Майкл Корс, входят в число богатейших и влиятельнейших людей в индустрии. 
Помощи со стороны властей больше, чем раньше, но этого по-прежнему недостаточно. В Италии ситуация совершенно иная, чем в Америке. Хотя существует ли американская модная индустрия — это все-таки тоже большой вопрос. Когда мы говорим об американской моде, то думаем о Ральфе Лорене, Кельвине Кляйне, Диане фон Фюрстенберг, Донне Каран... Она держится на громких именах, на суперзвездах, и их достаточно много. Но по-настоящему успешных середнячков практически нет.

Но ведь есть второе поколение! Например, так называемые азиатско-американские дизайнеры: Александр Ванг, Такун Паничгул, Прабал Гурунг, Филлип Лим. Или взять Proenza Schouler — и они довольно успешны.
Я бы не назвала их такими уж успешными. Если вы поедете по миру и начнете расспрашивать людей, кто это, вряд ли многие поймут, о чем вы говорите. Люди их не знают. Они знают Майкла Корса, Ральфа Лорена, Кельвина Кляйна, еще, может быть, Марка Джейкобса.

Хорошо, а что вы думаете о новом поколении итальянских дизайнеров? Кто из них известен за пределами Италии? В Британии, согласитесь, множество молодых и уже известных брендов: Christopher Kane, Peter Pilotto, Mary Katrantzou. То же и в Америке. 
На этом же уровне у нас есть Stella Jean, Andrea Incontri, MSGM, Marco di Vincenzo  — это все марки, которые продолжают расти. Хотя MSGM уже, пожалуй, можно причислить к рангу повыше: они делают большие деньги. Остальные же — пока мелкий бизнес. На этом уровне в Италии есть новое поколение, а вот в Америке такого как раз нет. Ну кого вы назовете кроме Proenza Schouler?

Александр Ванг, конечно, сюда уже не подходит... Дерек Лэм и Такун пока еще не доросли до больших объемов, Прабал Гурунг — тоже.
Вы сами понимаете, это все третий уровень. Есть первый уровень, есть второй уровень, а есть третий. Это те люди, про которых мы пока даже не можем сказать с уверенностью, станут ли они успешными или нет. 

Знаете, я недавно была в Нью-Йорке и выделила час специально для того, чтобы зайти в Bergdorf Goodman. И оказалось, что корнер Marni, очень просторный, красивый, который всегда там был, закрылся. Вместо него на этом месте открыли корнер Proenza Schouler — довольно большой для молодого американского бренда, который, конечно, не может тягаться с Marni. Конечно, итальянский модный дом гораздо старше, гораздо известнее, и уровень его продаж не сравним с показателями марки Джека МакКоллоу и Лазаро Эрнандеса. Но это не финансовый вопрос, а политический: Bergdorf Goodman, как и вся американская система, поддерживает именно "своих" дизайнеров, американскую моду, хотя на корнере иностранной марки они могли бы заработать в разы больше.
Да, в Америке очень бережно относятся к своим талантам, местным брендам оказывается огромная поддержка. Proenza Schouler действительно можно назвать одной из немногих американских марок того самого второго уровня. Они на рынке 13 лет, одному из дизайнеров 35, другому, кажется, 37. Proenza относятся к той же категории, что и итальянцы Aquilano.Rimondi: они уже не слишком молоды, им под 40. Cегодня все идет гораздо быстрее, и если к этому возрасту вы подходите, имея большой бизнес, вы можете сделать его еще больше. Но если вы до сих пор не добились успеха, то успешным уже не станете.

МЫ РАБОТАЕМ В НОВой ЭРе И ЗАКРЫВАТЬ НА ЭТО ГЛАЗА, ЦЕПЛЯТЬСЯ ЗА СТАРЫЕ ПОРЯДКИ — ВСЕ РАВНО ЧТО СОВЕРШаТЬ САМОУБИЙСТВО. ОБРЕкать СВОЙ БИЗНЕС НА СМЕРТЬ. НО VOGUE, Я СЧИТАЮ, БУДЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ ВСЕГДА

Журналы, печатная пресса становятся все более коммерческими. Но Vogue Italia — исключение. Он, не сочтите за лесть, всегда был одним из моих любимых во всем мире. Я, digital-человек, редко читаю печатную прессу, но ваш журнал покупаю просто как объект искусства.
Я сделала такой выбор, потому что другого выбора на самом деле и не было. До кризиса в Италии было десять еженедельных модных журналов, двадцать с лишним ежемесячных, то есть рынок был перенасыщен. И если бы мы делали что-то такое же, как все эти журналы, что-то коммерческое, то в Италии бы просто не выжили: посудите сами, Vogue стоит пять евро, они — по одному. 

Вы знакомы с Кариной Добротворской, в прошлом президентом и редакционным директором Condé Nast Russia, а в настоящий момент президентом и редакционным директором Brand Development Condé Nast International. Когда Карине предложили эту новую должность и переезд в Париж, она устроила прощальный вечер для своих коллег и всех, с кем работала долгие годы в российском Condé Nast. И произнесла перед публикой очень неожиданную, очень вдохновляющую речь. Она сказала: "Я, человек, который сделал успешную карьеру в печатной прессе (а ее карьера действительно впечатляет — от редактора раздела "Культура" до президентского поста), скажу вам одно: мы живем в digital-эре, и нам всем нужно развивать направление digital". А что вы думаете о влиянии современных технологий?
Мы работаем в новой эре, и закрывать на это глаза, цепляться за старые порядки — все равно что совершать самоубийство, обрекать свой бизнес на смерть. Но журналы вроде Vogue будут существовать всегда, так же как iPad не заменит книги. Ведь вы можете возвращаться к журналам, листать их, разглядывать детали... Интернет не дает времени, чтобы обращать внимание на мелочи. Поэтому, если вы хотите остаться в печати, то должны предлагать покупателю такое качество, которое он никогда не получит от digital. Еженедельники и газеты — вот у кого проблемы. Еженедельник пытается рассказать вам, как жить, как растить детей, как одеться вечером, но это никому больше не нужно. Теперь вы можете открыть любой блог: в Интернете десятки тысяч людей, которые посоветуют вам, как жить, — выбирайте любого, кто понравится. У вас уже не одно предложение, а тысячи.

Но доверяет ли на самом деле аудитория мнениям этих девушек-блогеров? 
Знаете, каждой аудитории, каждому возрасту подходит что-то свое. Девочки-подростки в восторге от Instagram-блогеров. Но все эти интернет-звезды словно фейерверки — вспыхивают на мгновение с блеском и треском, а потом исчезают. Ни у кого из нынешних блогеров нет своего концепта, все делают одно и то же. Вот свитер такой-то марки, вот очки такой-то. Окей, ну и что? Им дают вещи, они надевают их, фотографируются, а потом просто пропадают из поля зрения.

Кто, по вашему мнению, сейчас действительно влияет на моду: звезды, печатная пресса, дизайнеры, digital?
По-прежнему влияют на моду в первую очередь звезды. Вот Ким Кардашьян — любите вы ее или нет, а мне она очень нравится — для многих людей стала иконой. Но в основном новые идолы появляются из мира музыки. Канье, Рианна, та же Ники Минаж — для того чтобы стать успешными, певцам нужно создать себя, придумать свой собственный образ, только тогда их запомнят. Актеры же постоянно меняют образы, а на ковровые дорожки просто надевают платья с подиумов.

Вот две совершенно непохожих в этом плане певицы: Бейонсе и Рианна. Рианне на CFDA вручают награду как новой иконе стиля, она появляется на церемонии в прозрачном платье, которое обсуждает весь мир. А про Бейонсе, наоборот, выходит статья Ванессы Фридман в The New York Times, посвященная тому, почему певицу нельзя считать фэшн-иконой.
Бейонсе, безусловно, не икона стиля, она нечто большее —  настоящая ролевая модель для миллионов. Когда я была в Гане, меня спрашивали: "Вы знакомы с Ким Кардашьян?" А потом: "А с Бейонсе?" Вот они и есть настоящие иконы сегодняшнего момента.

Digital — это не наше абстрактное будущее, это настоящее, в котором мы живем.
Мне, к разговору о digital-мире, вспомнился один случай с церемонии CFDA. Мы с Рианной сидели недалеко друг от друга и, когда все закончилось, почти одновременно пошли к выходу. Она заметила меня и помахала рукой: "О, привет, мне нравится твой стиль, я слежу за тобой на Instagram!" А я подумала: "Вот какие возможности дает нам сегодня Интернет". В этом главная прелесть digital: Интернет объединяет весь мир — все 6 миллиардов людей, которые живут на планете.
Да, и это именно то, что мне больше всего нравится в digital. Поэтому и к 50-летнему юбилею Vogue Italia мы решили не просто устроить очередную фотоэкспозицию, а оцифровать все архивы Vogue и сделать выставку в формате мультимедиа-презентации, а после выложить все в Сети. Digital — это не наше абстрактное будущее, это настоящее, в котором мы живем. 

Какой выпуск Vogue Italia стал вашим любимым за все годы работы?
Это, конечно, The Black Issue, который вышел в 2008-м, — в год победы Барака Обамы на президентских выборах. Это был огромный успех. Мы перевыпускали его трижды.

Знаете, сейчас все чаще говорят, что создать что-то новое в моде невозможно. И сейчас дизайнеры все больше работают с архивами, выпускаются какие-то коллаборации искусства с модой, но ничего кардинально нового не происходит. Ну, может быть, британские дизайнеры, которые совершенно по-особенному работают сейчас с принтами, — и это все. 
Я в корне не согласна с самой мыслью, что ничего нового создать уже нельзя — это означало бы конец всего мира, крах цивилизации. А до этого нам, думаю, далеко. Всегда есть творческие души, новые таланты — может быть, новые люди придут завтра, может, послезавтра. Они все всегда появляются из ниоткуда, как тот парень из Facebook, придумавший свою компанию еще студентом. Все постоянно меняется, каждый день происходит что-то новое — возможно, нам просто нужно время для того, чтобы понять, что что-то из событий последних десяти лет стало действительно переломным моментом. Революцией, которую мы не заметили.