Каковы шансы Джона Гальяно в Maison Martin Margiela
И почему стоит срочно запасаться первой линией MMM конца 90-х
Сначала мы узнали, что Джон Гальяно выпустит кутюрную коллекцию для Maison Martin Margiela, а вчера стало известно, что он получил пост креативного директора Maison Martin Margiela. Вернее, так: год назад в Vanity Fair вышел огромный текст с интервью Гальяно, на прошлой неделе модный дом анонсировал кутюрную коллекцию в его исполнении, и вот вчера его назначили на пост креативного директора Maison Martin Margiela. Прошлым летом, когда появилась статья в Vanity Fair, написанная заслуженной вэнитифэйровской писательницей, мастером фичеров Ингрид Сиши, было понятно, что фэшн-мир готов простить и принять назад Гальяно. Текст был совершенно каноническим для такого жанра: тяжелое детство и напряженные отношения с отцом, суровая, но сумасшедшая творческая юность в Saint Martins, работа театральным костюмером в Сохо, блистательное начало карьеры, расцвет его славы в Dior, безжалостное давление индустрии, блэкаут в кафе La Perle, рехаб, полное раскаяние, сочувственные голоса друзей и знакомых — все как положено. Тогда я написала текст про то, что скоро мы увидим его возвращение, который превратился в апологию блистательному таланту Гальяно, закат и стилистическое разложение которого мы наблюдали в последние его диоровские годы.
И вот он действительно возвращается, причем самым неожиданным образом. Вряд ли можно представить себе что-то более отличное друг от друга, чем Мартин Маржела и Джон Гальяно. Если представить моду последних 20 лет как отрезок одной прямой, то они будут находиться на противоположных его концах. Суровый бельгийский деконструктивист Маржела и рафинированный гламурный декадент Гальяно. Примерно в одно и то же время — в первой половине 90-х — они создавали совершенно разную эстетику.
Вряд ли можно представить себе что-то более отличное друг от друга, чем Мартин Маржела и Джон Гальяно. Если представить моду последних 20 лет как отрезок одной прямой, то они будут находиться на противоположных его концах
Маржела был одним из тех, кто тогда начал раскладывать на составляющие традиционный крой, традиционный силуэт, традиционное представление о том, что такое "красота" и "женственность" — и соединять их в совершенно неожиданном порядке, остраняя таким образом, то есть делая странными, неожиданными, необычными. Он снимал наслоения традиционных клише, делая взгляд острым, как скальпель, заставляя увидеть по-новому буквально все. Рукав на спине, съехавший вырез, перепутанные перед и зад, изнанка и лицо, кривые швы и необработанные края, пуловер из шерстяных носков и жилет из осколков тарелок. Он был одержим деконструкцией и ресайклингом. Это была мощнейшая идея сора, из которого растет некрасивая красота, интеллектуальной моды для тех, кто не хотел выглядеть нарядно и буржуазно. Я знаю людей, которые искренне плакали на показах Maison Martin Margiela, потому что на подиуме они видели свою собственную, глубоко персональную историю, обращение непосредственно, лично к ним. Плюс, конечно, мощная мифология бренда: агарофобия Маржелы, отсутствие не то что публичных контактов, но даже фотографий (бытует устойчивая легенда, что никакого Маржелы и не было, все, в том числе и Hermès его времен придумал и сделал Жан-Поль Готье, у которого Маржела, кстати, работал ассистентом в 85—87 годах). Носить Маржелу в 90-е для богемной публики с претензией на интеллектуальность — это было практически непременное условие, как носить форму для военных.
Я знаю людей, которые искренне плакали на показах Maison Martin Margiela, потому что на подиуме они видели свою собственную, глубоко персональную историю, обращение непосредственно, лично к ним
Гальяно же в это время, на этом деконструктивистски-минималистском фоне начинает нечто совершенно противоположное: шьет скроенные по косой платья-комбинации в стиле Мадлен Вионне, свои знаменитые slip dresses, увлеченно роется в архивах, одним из первых использует театрализованный винтаж в своих коллекциях, препарирует историю костюма — эпоха Людовика XVI, Директория, ампир и т. д. При этом его восторженный историзм и бескомпромиссный гламур соединяются с ясностью кроя и простотой силуэта. В 1994 году он устраивает свой знаменитый показ в парижском особняке мультимиллионерши Сао Шлюмберже — 15 черных и 2 розовых выхода, — который перевернул все в парижской высокой моде. Этот показ принес ему встречу с Бернаром Арно и пост артистического директора Christian Dior. В свои ранние гениальные годы в Dior он фактически изобретает новый театрализованный стиль фэшн-шоу и вообще новый способ делать моду, бесконечно тасуя декады XX века. Собственно, страсть к театральности и источила его талант в конце концов, превратив его блестящую эксцентричность в трэш и угар. Что было дальше, мы все знаем.
Между галеристами, арт-дилерами, редакторами моды, архитекторами и интерьерными дизайнерами, молившимися на Маржелу, и Сао Шлюмберже, принцессой Дианой, Муной Аюб и прочими клиентками Гальяно — дистанция в сто световых лет. И вот они встретились.
Главный вопрос, конечно: что из этого всего выйдет? Понятно, что Ренцо Россо, который владеет Maison Martin Margiela с 2002 года, должен был в конце концов что-то делать с маркой — потому что с тех пор как в 2009 году стало известно, что Маржела уже давно не имеет никакого отношения к ее коллекциям, она заметно вытеснилась за рамки актуального поля. Также понятно, что нужен был эффектный ход, чтобы привлечь к ней внимание. Нанять Гальяно и есть тот самый эффектный ход. Добавить гальяновского трэша и угара к увядающему интеллектуальному деконструктивизму — а почему бы и нет, в конце концов.
Есть некоторый шанс, что это может сработать — потому что Гальяно когда-то умел блестяще обращаться не только с гротеском и театральностью, но и с минимализмом: та самая его коллекция из 17 выходов была выстроена вокруг кимоно. Потому что он не просто эксцентричный кутюрье с невротическими проблемами, но и чертовски хороший закройщик и отличный портной. Но вот чего у него никогда не было, так это того самого, ключевого, свойства Maison Martin Margiela — интеллектуализма.
Я думаю, что Гальяно — один из самых талантливых людей в мире моды последних 30 лет, я искренне желаю ему всяческих успехов — но к его второму шансу отношусь со сдержанным пессимизмом. История моды знает очень мало триумфальных возвращений модельеров в возрасте за 50 — да фактически только одно, Коко Шанель. Можно еще вспомнить несколько финальных сезонов Жиль Зандер в Jil Sander — ну и все, пожалуй.
Резюме из вчерашней новости может быть только одно: дорогие любители моды, идите на eBay, делайте рейд по винтажным лавкам Нью-Йорка, Лондона и Парижа и покупайте первую линию Maison Martin Margiela конца 90-х — самого начала 2000-х. Потому что нужно твердо отдавать себе отчет в том, что прежнего Maison Martin Margiela у нас уже не будет никогда. Ни в случае успеха, ни в случае провала Гальяно.
