Глава из новой книги «Дом Гуччи» — об отношениях Маурицио Гуччи и Патриции Реджани
В конце ноября в издательстве «Эксмо» выходит книга Сары Гэй Форден «Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности» — именно она легла в основу сценария нового фильма Ридли Скотта. Накануне премьеры публикуем отрывок о конфликте Родольфо Гуччи с сыном Маурицио. Его причиной стала Патриция Реджани, на тот момент невеста Маурицио, которую годы спустя обвинят в организации его убийства.
Родольфо переживал за Маурицио, который получал свою ученую степень по юриспруденции в Католическом Университете Милана: ему казалось, что сын слишком наивен и доверчив. Однажды он позвал, чтобы по-отечески с ним побеседовать.
— Никогда не забывай, Маурицио. Ты — Гуччи. Ты не такой, как все. Множество женщин захотят прибрать тебя к рукам — тебя и твое состояние. Будь осторожен, ведь кругом полно женщин, которые занимаются тем, что ловят в свои сети молодых людей вроде тебя.
— Куда ты? — окликал его Родольфо.
— Гулять с друзьями, — неопределенно отзывался Маурицио.
Родольфо не сразу заметил перемену, которая произошла в Маурицио. Однажды он подошел к сыну со счетом за телефон в руке:
— Маурицио! — рявкнул он.
— Si, Papà? — удивленно ответил Маурицио из другой комнаты.
— Это ты столько звонишь по телефону? — спросил Родольфо, когда сын заглянул в его кабинет.
Маурицио покраснел и не ответил.
— Маурицио, отвечай. Посмотри на эти счета! Это возмутительно!
— Papà, — вздохнул Маурицио, поняв, что момент настал. Он зашел в комнату. — У меня есть девушка, и я люблю ее. Я хочу на ней жениться.
Патриция была дочерью Сильваны Барбьери, рыжеволосой женщины из простой семьи, которая выросла, помогая отцу в ресторане в Модене — городе в Эмилии-Романье в паре часов пути от Милана. Фернандо Реджани, сооснователь успешной транспортной компании с главным управлением в Милане, часто заезжал в этот семейный ресторан пообедать или поужинать, когда бывал в городе проездом. Он сам был родом из Эмилии-Романьи, и ему нравилась как аппетитная местная кухня, на которой он вырос, так и симпатичная рыжеволосая дочка владельца, которая проплывала между столиками и пробивала чеки на кассе. И хотя Реджани был старше пятидесяти, да к тому же женат, но он не смог устоять перед Сильваной, которой тогда было восемнадцать.
С годами Реджани сколотил неплохое состояние благодаря «Блорт» — своей компании, названной по инициалам четверых основателей, которые еще до войны собрали средства на свой первый грузовик. Он стал уважаемым членом миланского делового и религиозного сообщества, щедро жертвовал на благотворительность и заслужил титул commendatore — командора. Жена Реджани скончалась от рака в феврале 1956 года, и к концу года Сильвана вместе с Патрицией въехала в его комфортабельный дом на Виа деи Джардини. Несколькими годами позже Реджани тихо обвенчался с Сильваной и удочерил Патрицию.
Окончив школу, Патриция поступила на курсы переводчиков. Она была умна и обучаема, но ее больше всего интересовали развлечения. Одногруппники вспоминали, как она вваливалась в аудиторию в восемь утра, скидывала с плеч очередную нарочито пышную шубу и демонстрировала откровенное коктейльное платье в стразах, которое не снимала с прошлой ночи. И хотя Патрицию мало волновала учеба, она без труда освоила английский и французский, радуя своего papino Реджани хорошими оценками. В то же время в Милане заговорили о ней и ее скандальном поведении.
— Впервые я встретила Патрицию на свадьбе своей подруги, — вспоминала ее бывшая знакомая. — Она была в чудесном вуалевом платье лавандового цвета — а под платьем ничего. По тем временам это было непристойно!
Маурицио был воспитан отцом в строгих правилах, тогда как все парни в компании знали, что за девица эта Патриция. Поговаривали даже, что знали слишком хорошо, но Маурицио отказывался слушать. Он был от нее без ума.
Родольфо был потрясен, когда Маурицио заявил ему о своей любви к Патриции.
— В твои-то годы?! — прогремел он. — Ты еще молод, ты даже не доучился и не начал стажироваться в семейном деле. И кто же твоя счастливица? — недовольно спросил Родольфо. Маурицио ответил — имя ничего не сказало отцу: он надеялся, что вся эта история пройдет сама, и сыну надоест его пассия.
Примерно через полтора месяца после начала отношений Маурицио и Патриции произошло то, что заставило скопившееся напряжение выплеснуться открыто. Патриция пригласила Маурицио на выходные в Санта-Маргерита, где у ее отца была небольшая двухэтажная вилла с утопавшей в цветах террасой и видом на воду. В этом доме, обставленном изящной венецианской мебелью, Патриция встречалась с друзьями, но Маурицио не пришел. Она позвонила ему домой и спросила, не случилось ли что-нибудь. К ее удивлению, он сам подошел к телефону.
— Я сказал отцу, что хочу приехать к тебе, и он меня не отпустил, — робко сказал Маурицио.
Патрицию изумила и возмутила эта покорность:
— Ты же взрослый мужчина! Тебе на все нужно спрашивать разрешения?
В воскресенье Маурицио, наконец, приехал. Он пообещал отцу, что вернется к вечеру, но за ужином Патриция уговорила его остаться на ночь. Когда Родольфо понял, что сын не собирается домой, он позвонил сам. Когда Фернандо Реджани подошел к телефону, отец Маурицио прорычал:
— Я не в восторге от того, что происходит между моим сыном и вашей дочерью. Она отвлекает Маурицио от учебы.
Реджани попытался успокоить Родольфо, но тот перебил его.
— Basta! Скажите своей дочери, что ей нельзя больше видеться с моим сыном. Я-то знаю, что она хочет от него только денег — и она никогда их не получит. Никогда! Слышали?!
Фернандо Реджани был не тем, кто способен проглотить обиду, а обвинение Родольфо глубоко его задело.
— Вы слишком грубы! Будто вы не знаете, что не у вас одного в мире есть деньги, — возразил он. — Моя дочь может видеться с кем пожелает. Я доверяю ей и ее чувствам, и если она хочет встречаться хоть с Маурицио Гуччи, хоть с кем угодно еще — то она вправе это делать! — прокричал он и бросил трубку.
Маурицио, который слышал весь этот разговор, пришел в ужас. Тем вечером Патриция увела его танцевать на пляж, но он никак не мог расслабиться, а наутро уехал с рассветом и направился в Милан. В тревожном ожидании он открыл массивную деревянную дверь в кабинет отца. Родольфо тяжело глянул на сына из-за своего антикварного деревянного стола и произнес те слова, из-за которых сын и ушел из дома.
Меньше чем через час Маурицио поставил большой чемодан с красно-зелеными фирменными полосками на порог дома Патриции на Виа дель Джардини и позвонил в дверь. Когда Патриция открыла ему, ее изумило увиденное: и тяжелый чемодан на пороге, и печальные голубые глаза возлюбленного.
— Я все потерял! — воскликнул Маурицио. — Мой отец сошел с ума. Он лишил меня наследства, он оскорбил нас обоих: я даже не могу передать тебе, что он мне сказал.
Патриция молча обняла его, погладила по затылку. А затем обвила руками его шею и улыбнулась в глаза.
— Мы с тобой как Ромео и Джульетта, а наши семьи — как Монтекки и Капулетти, — сказала она и сжала его руку, чтобы успокоить дрожь, а затем нежно поцеловала.
— Что же мне теперь делать, Патриция? — пожаловался Маурицио, чуть не плача. — У меня за душой ни цента!
Патриция взглянула на него серьезнее.
— Заходи, — сказала она и потянула его за руку в гостиную. — Отец скоро вернется домой. Ты ему нравишься. Нам надо с ним поговорить.
Фернандо принял дочь и молодого Гуччи в своем кабинете — простой, но изящно обставленной комнате с книжными полками, антикварным письменным столом из дерева, двумя маленькими креслами и диваном. Несмотря на то, как Фернандо разозлили оскорбления Родольфо, Маурицио ему в самом деле нравился.
— Commendatore Реджиани, — тихо произнес Маурицио. — У меня вышла размолвка с отцом, и он выгнал меня из дома и из семейного бизнеса. Я еще учусь, и работы у меня нет. Я люблю вашу дочь и хочу жениться на ней, хотя теперь мне нечего ей предложить.
Внимательно выслушав Маурицио, Фернандо расспросил его о ссоре с Родольфо. Он верил словам юноши — и в том, что касалось размолвки, и насчет чувств к Патриции. Ему было жаль Маурицио.
— Я дам тебе работу и впущу тебя в свой дом, — наконец сказал он, тщательно подбирая слова, — при условии, что ты окончишь учебу и что вы с моей дочерью до свадьбы будете держаться друг от друга подальше. Я не потерплю никаких глупостей под своей крышей, и если они начнутся — наш договор расторгнут.
Фернандо строго взглянул на юношу. Тот молча кивнул.
Родольфо всерьез переживал: он не мог принять то, что Маурицио бросил его так рано и готов был отказаться ото всего, что его ожидало, ради какой-то женщины. Гордость не давала Родольфо пойти на примирение. Когда братья заходили его навестить, беспокоясь из-за ссоры между отцом и сыном, Родольфо пресекал эти разговоры.
— Для меня этого bischero, этого болвана, больше не существует, ясно вам?! — кричал он.
— Отец Маурицио не принял меня не за то, что я была Патрицией Реджани, но за то, что я была женщиной, которая украла его любимого сына, — позже рассказывала Патриция. — Маурицио впервые в жизни не подчинился его слову, и это приводило его в ярость.