Когда Гарри встретил Меган: Зинаида Пронченко — об исходе Меган Маркл из Британии и Британии из Евросоюза

Меня всегда удивляло, как люди, которые обычно злы, искренне симпатизируют сегодня — в эпоху чудовищного классового расслоения и социального неравенства — членам королевских семей. Как они могут считать морщинистых сварливых старушек в безвкусных одеяниях трогательными божьими одуванчиками и оплотом традиции, а их паразитирующих отпрысков с печатью легкой дегенерации, разряженных в фуражки и мундиры, — нам всем наукой. Ну хорошо, допустим, глубоко мизогинный миф о принцессах в ожидании принца, который девочкам навязывали веками и который, слава прогрессу, разъедает феминистская критика, может объяснить любовь ко всей этой геральдике, позолоте и вырожденчеству. Но ведь и взрослые циничные эмансипе, и видавшие виды мужланы — буквально все сегодня умиляются очередным крестинам, свадьбам и похоронам, маркированным «сделано в Букингемском дворце».

В чем причина этой аберрации? Почему под публикациями в инстаграме фотографий счастливых привилегированных пар, вроде Даши Жуковой и Ставроса Ниархоса или Натальи Водяновой и Антуана Арно, стоят сотни дислайков и оскорбительных комментариев, а под любыми, даже неудачными снимками Кейт Миддлтон и принца Уильяма — совет да любовь? Значит ли это, что большая часть жителей планеты — латентные монархисты и способны отключать зависть и злопыхательство перед лицом их величеств? Почему они не подвергают сомнению лошадиные упряжки, шотландские замки, бриллианты Garrard и аксессуары Burberry? Почему не порицают королей этими атрибутами бессмысленной роскоши, которыми обычно стыдят всякого нувориша и успешного человека? Неужели общественность продолжает верить, что несметные богатства полагаются царственным особам от Бога вместе с властью (хотя последнюю как раз давно и справедливо отняли)? Или просто людям нужна сказка, которая в отличие от мечты не превращается в маркетинговую стратегию?

Каков бы ни был ответ, в январе 2020 года в отношениях человечества и династии Виндзоров наметилась трещина — здесь пробежала черная кошка, и даже эта история, самая слащавая на свете, получила реалистичное продолжение. Пока принц Уильям и Кейт Миддлтон сильно старались в реабилитации королевского бренда, пошатнувшегося после трагедии с принцессой Дианой, младшие наследники — Меган Маркл и принц Гарри — одним официальным коммюнике перечеркнули все усилия родни. Пара заявила, что перестанет исполнять королевские обязанности и лишится титулов «королевское высочество», вернет в казну 2,4 млн фунтов, потраченные на ремонт их особняка, и заживет без фамильных привилегий и пансиона. Исход Меган Маркл из Британии — это фактически рифма к выходу страны из Евросоюза, которая еще сильнее запутала жителей острова. Второй раз за пятилетку им приходится выбирать, куда страна двинется дальше: в националистический лес, в гости к медвежонку Паддингтону на файв о клок или на просторы безродного космополитизма, где ничего не свято — ни подвески королевы, ни смена караула, ни бесцветный лак на ногтях у невестки?

До «Мегзита» даже просвещенной прослойке общества, голосовавшей за членство в Евросоюзе и проигравшей, удавалось совмещать глобализм, разрешенные гей-браки и феминизм эпохи #metoo с консервативными слабостями и любовью к своим извечным бирюлькам. На этом фоне королевское семейство делало вид, что они как сконы со сливками и клубничным джемом посреди бойни. Пускай все летит в панк-тартарары, в объятья радикального равенства и неолиберализма, но только не королева сердец! Скандал с Мегзитом продемонстрировал невозможность усидеть на двух стульях: если сказал «да» реформам и новой этике, то полезай на корабль современности, сбрасывай с него все рудименты и даже групповые портреты символов суверенитета на Рождество. В другом крыле лучше не стало: глухие к призывам нового мира традиционалисты, вот только с облегчением избавившись от брюссельских еврократов, с ужасом осознали — разруха в головах привела к смене ориентиров. Нация сгнила с головы, и главное дезертирство, что творится сейчас, — это побег не с материка на остров, а из родного дома за тридевять земель, в Канаду, где провела зимние каникулы Меган Маркл и вроде как даже подыскала себе работу.

Да, мы знаем случаи, когда наследники выбирали жизнь обычного человека, — пронзительную историю Эдварда VIII, отрекшегося от престола ради разведенки Уоллис Симпсон, экранизировала аж Мадонна. Но как теперь относиться к Гарри и Меган, пожелавшим жить частной жизнью, — для британцев дилемма не дня и не года. Это новый вопрос, одним своим фактом намекающий на смену вех и предлагающий определенное развитие сюжета. Во-первых, он еще сильнее подчеркивает анахронизм института монархии даже в его декоративно-прикладном изводе — нет в нем сегодня никакой надобности, нравится это кому-то или нет. Во-вторых, личное в нем оказывается не политическим. Это еще одна сторона сюжета, раскрытая Мегзитом, что бы там ни говорили феминистки. Ведь решение Маркл не манифест и не пример для подражания. Это ее хотение, ставшее велением для подкаблучника Гарри, к несчастью Елизаветы. Он, между прочим, еще пожалеет о своей покладистости, ведь в новой жизни смысл видится только для Меган, которая наняла себе агента и наверняка уже подыскивает сценарии ромкомов. Что остается сиятельному отпрыску? Сказочные фабулы предполагают его уделом страдание — как и для всех, кто любит больше, чем любим. Еще можно применить фрейдистский подход, ведь в Меган Гарри со всей очевидностью обрел свою мать, боровшуюся за право на счастье и свободу, и эти параллели ведут его в кресло психоаналитика.

Вот так одна актриса с забуксовавшей карьерой и нереализованными амбициями доказала, что чего хочет женщина, того захочет и наместник Бога на земле. Конечно, земля будет крутиться и дальше, но одной точкой отсчета в ее движениях стало меньше. Вернее, эта точка сместилась во времени — в тот момент, когда Гарри встретил Меган…