О Львах и Крыльях
с весной
В Контакте приятные барышни безвозмездно трудятся над продвижением паблика, помогают моему славному админу. И только так -- правильно. Спасибо.
Ночью в LA была буря -- молнии, ливень, ветер -- еще чуть-чуть и был бы великолепный шторм.
Такая весна.
С весной, mes demoiselles.
Пусть это будет просто повод, чтоб сделать вам приятно.
Ваш Франц.
----
АЙГЕРИМ: А какие ты хочешь стихи?
ФРАНЦ: Лирику, ясное дело. Что-нибудь несложное для восприятия. "Десертное".
АЙГЕРИМ: Оно же уже в видео. Мне чуть-чуть осталось домонтировать.
ФРАНЦ: "Ночное" тоже там. "Баскское"?
АЙГЕРИМ: Если они поищут на стене паблика, они его найдут.
ФРАНЦ: "Немного о твиде"?
АЙГЕРИМ: Это "Для Элис"? Да, вот это на 8 марта. "...И при каждой улыбке белели клычки, и был тот самый любимый мной прикус. В правильно-светлой радужке, правильные зрачки обрамлялись правильностью завитых обещаний не то минета, не то скорой женитьбы – с перебором опиума в левом виске очень сложно сразу и всполошиться. К делу, родная, к делу..." Это как раз на 8 марта.
ФРАНЦ: Подумаешь, зато с нежностью.
АЙГЕРИМ: Ты из нового ничего не хочешь?
ФРАНЦ: Пока нет.
АЙГЕРИМ: А можно тогда то, где "И кровь ее бархатна, и колени белы..."? Вот для меня.
----
Долго определялись. Айгерим уверяла меня, что нынче люди мелки, восприятие у них сосет, его едва на Твиттер хватает. Но я верю, что вы лучше. И потому не скуплюсь. Давайте не будем обманывать мои ожидания, прекрасные дамы.
Ну, и господа.
Наслаждайтесь.
И да, все это из мира Bagatelle.
ОТ ФРАНЦА
О, Лорелея,
Приди ко мне в лодку.
Пречистая дева,
Я – нищ и простужен,
И заражен бесполезным желанием –
Бездонным желанием
Тобой обладать.
Я ослеп – я больше не вижу различий,
Возьми же, возьми в океан неприличий
Это ненужное желтое тело
И похорони меня с теми,
В ком слишком много
Тебя.
Кто же знал-то, что вечный голод до вязких твоих проявлений станет ярчайшим из нечеловеческих наслаждений - и окажется всем, что мне когда-либо было дано иметь. Давай, расскажи мне про радугу, а я отвечу, что смерть – настолько прошедший этап, что то даже жестоко.
О, как же нем я в твоих непостижимых, неискоренимых болотах.
Но в этом и есть…
В этом есть милосердие.
А я хотел бы, но позабыл все слова. И я мог бы еще, но что-то моя голова разминулась со мной где-то на полпути – то ли к тебе, то ли к богу. Рейн тяжел, когда заглушает стежки
мыслей.
Так оставь меня злым и счастливым мариноваться в светлеющем иле твоих бесконечных и блеклых историй отнюдь и совсем не про нас. Меня – абсолютно вне слов и вне мира - у славных источников Гнипахеллира - хранить безделушки небывшей воины. О, Лорелея, как громко во мне прорастают все сны
о твоей неприкаянной нежности.
Маленькие черные лилии
Одеваются в изобилии,
Коронуются
Серыми брызгами
Твоей темно зеленой воды.
Скажи,
Можно я буду отважен –
А все остальное –
Неважно.
Так наступает зима.
Что мне все мои надоевшие лики? Ты только возьми себе губы и крики той светлой, о светлой, безудержно светлой как миллиарды солнц. И сожри мое сердце, выпей глаза. Пречистая дева, быть может тогда - я, наконец-то, оглохну. И встану светлым, о светлым, безудержно светлым – как миллиарды солнц.
Да вот незадача – так это будет скучно.
Пугающе белые лилии
Одеваются в изобилии
Коронуются
Яркими блестками
Твоей нежно зеленой воды.
Пожалуйста,
Можно я буду отважен,
А все остальное –
Неважно.
Только в этом и есть…
В этом есть - милосердие.
О, Лорелея,
Приди ко мне в лодку.
Пречистая дева,
Я тих и воздушен,
Но все-таки болен,
Не менее болен
Неистребимым желанием -
Бездонным желанием
Тобой обладать.
СЧИТАЛОЧКА
Эй, девчоночка!
Что же ты не целуешь меня?
Глянь,
у меня впереди только вода да чума.
Ах, какие б у нас были дети!
Как я рад, что их все-таки нет.
На том ли, на этом свете -
Нет девочек слаще семнадцати лет.
Эх, девчоночка!
Выбрось свой стыд. Он – недужен.
Иди же ко мне на колени и спой мне про смерть.
Спой мне о чем-нибудь крайне наружном:
О солдатике верном,
Орешках лесных,
Ну еще – что ты умеешь там петь?
Ай, девчоночка!
К черту разницу – Юг ли,
Север, Запад, Восток –
Пусть только воют до жути
трубы,
До жути вызванивая восторг
Мой.
Неизлечимый.
Пеной стекающий по кистям.
Да святится на зубах моих
Его имя.
Ненасытимо
Освобождая хлам
Человеческий.
А я – не человек,
Не зверь и не птица.
Я – тот, кому не дано до конца насладиться
Тобой.
И я понял, что это – правильно.
Я - онемевший в своей скорлупе непривычных гармоний
Из всех этих пестрых, изящных историй
О небывших клочочках чьей-то
Неразделенной весны -
Как невыносимо тихо во мне наступают все дни
Той пресноватой радости.
Так дай же молиться мне об одном -
Когда выхлестнутым хребтом
Искорежась
Буду дергать свои вывороченные суставы -
Пусть только вновь обдаст меня той отравой
Неизъяснимого.
И да святится имя его
И да святится имя…
И да святится имя мое
горсточкой пепла.
Ах, девчоночка,
Что же ты, сладкая, не поцелуешь меня?
БРИГАДЕФЮРЕРСКОЕ
И кровь ее бархатна.
И колени белы -
Самое алое
Из невнятной зари
Не выскоблить,
Не изъять –
Выгрызть с корнями
Как ясень – печать
Вековечную
Радости.
Ай, брат,
Подбрасывай в мельницу серебро,
Что не перемелется – все твое.
О горе-то, горе,
Кручина! Нет злее на свете судьбы -
Кричали все неподъемные вдовы
на кротком нашем пути.
О горе-то, горе –
Тяжко жить, да еще тяжелей помирать –
Вопили дебелые девки,
которых мне лень ласкать.
Но когда это люди вообще утверждали обратное?
Когда это люди хоть раз не бывали людьми?
Так, брат,
Закидывай в мельницу их костяки,
Что не перемелется – все прости.
А я – я уже не могу убивать –
У меня затекает рука –
Я тело свое и кровать -
Я все отдам с молотка
И уйду в монастырь синтоистский -
Курить сам себе фимиам
И рассказывать страшные сказки
Своим задымленным богам.
Я крайне некрепок в вере -
Всем верам предпочитая вино
Безмолвия.
Я неразборчив в мерах –
Зачем? Лишь бы найти одно
Всхолмие,
Где пасутся веселые очень слоны -
Их нет у меня,
Но как мне они нужны!
Оттого что все остальное
у меня изначально есть.
Одно лишь меня беспокоит –
их дико неправильный вес -
Переизбыток легкости.
Но когда это мы
боялись того, что мы не слоны?
А я – я уже не могу рассмотреть -
Что мне тут раздражало зрачки.
Мне стала скучной их смерть
И никак не размять руки.
В моем пустыннейшем монастыре
Живут крысы и жрут васильки,
Я беседую с крысами о красоте
И, брат, еще никогда и нигде
Я не встречал собеседников чище.
Это ли называется счастьем?
Величайшее милосердие к сорнякам
Не в том, что сорняков этих нет,
А в том, что есть солнце.
Огромное
Неуловимое солнце,
Непоколебимое
Солнце
Во мне.
Непримиримо,
Но бог всегда на моей стороне.
И никак тому не бывать иначе.
Я загостился.
Имена ничего не значат -
Когда привычно,
Неусмиримо -
Твоя
Барабанная дробь.
Но, брат!
Белы ее колени,
И бархатна в теле кровь.
О ЛЬВАХ И КРЫЛЬЯХ
Пропавшие бригантины
На почерневших картинах
Многовельможные дожи
В бессилье своем похожие
На раскормленных лебедей -
То ли лебеди так обожали дожей,
То ли дожи так – лебедей.
Переизбыток корней
Ведет к неразделенной важности.
Такая концентрация красоты
Губительна,
Но только не на болотах.
Я нахожу отпиленные цветы -
Отбеленные
В твоих водах.
Пафосно – ненюфары,
Мудро - так лотосы,
Но для меня они – лилии,
Может быть, королевские.
Они не имеют корней,
И не дай мне желать им новые.
Остаться бы хаосом у ее дверей,
Расплыться б по сердцу золотом
Бессловесности –
или по коже.
Все в конец отсыревшие дожи
Грезили о пустынях.
Вот так внизу у нас ничего не ново,
Отчего же каждое мое слово
Выпадает признанием ей -
Оставь меня хаосом у ее дверей!
Всемогущим и бесполезным
Смешным божком
С флейтой ли, с полумесяцем,
С расшнурованным башмачком –
Оставь меня хаосом!
Я не знаю, если мои корабли
Доберутся до твоей неизбежной святой земли,
Но из всех перечерканных, недоплывших к тебе зверей,
Пожалуйста, можно я буду тоже
Неосторожным, вельможным дожем,
Обожающим лебедей.
И пусть мне снятся пустыни.
Оригинал взят:
ВКОНТАКТЕ
FACEBOOK