Что такое «нормальная семья» в России? Отвечает автор романа о взрослении с двумя папами «Дни нашей жизни»

Поправки в Конституцию зафиксируют невозможность в России создания однополой семьи, хотя де-юре они существуют — пораженные в правах, вынужденные скрываться от соседей и органов опеки. Вниманию к теме способствовал чудовищный ролик в поддержку поправок с двумя папами, приехавшими усыновлять ребенка из детского дома. Впоследствии YouTube его заблокировал, а в Twitter возник флешмоб #ДаВыберу, призванный показать, что в однополых семьях вырастают счастливые полноценные дети.

Еще раньше в издательстве Popcorn Books вышла книга молодого автора Микиты Франко «Дни нашей жизни» о мальчике Мики, воспитанном двумя папами — художником Славой и доктором Львом. Книга, которая уже третью неделю держится на верхней строчке Bookmate, не застревает на обсуждении допустимости однополой семьи. Она предлагает посмотреть на проблему шире: в российских семьях — любых — что-то не так с воспитанием. По просьбе BURO. Микита Франко написал, как из-за недостатка любви и чуткости у детей в России искажается понятие нормы.

Под тезисом «однополые семьи абсолютно такие же, как и гетеросексуальные» в современном обществе принято понимать все хорошее, что бывает в семьях: такие же любящие, такие же заботливые, такие же вовлеченные в жизнь ребенка. Все было бы именно так, если бы мы жили в рекламе майонеза, где в прекрасный яркий солнечный день в красивой квартире за аккуратным столом сидят папа, мама и два ребенка, и все они — исключительно счастливы от общества друг друга. Но мы живем не в рекламе. Мы живем в России. И когда мы говорим, что однополые семьи абсолютно такие же, как гетеросексуальные, что мы понимаем под этим?

Несмотря на то что пропаганда предполагает семью в качестве ключевой «традиционной ценности», об институте семьи в России сказать хорошего особо и нечего, и не потому, что его разрушают «злые геи». Государство разрушает его изнутри. Здесь декриминализировано домашнее насилие, и, таким образом, каждая пятая женщина подвергается побоям, дети становятся свидетелями бытовых преступлений, половина из этих преступлений направлена против самого ребенка, и никто не может получить помощи. Это не говоря о психологическом насилии, которое зачастую является основным языком общения родителя с ребенком. У нас синонимом слова «насилие» стало слово «воспитание».

Изуверские способы воспитания передаются из поколения в поколение, немного смягчаясь с каждым следующим. Сейчас дети просто стоят в углу, а не на горохе. Сейчас шлепают ладонью, а не секут розгами. Так или иначе, бить детей — некая устоявшаяся российская традиция, и не единственная. Еще одна — рожать детей просто так. Потому что все рожают. Потому что за детей платит государство. Потому что семья без ребенка — не семья. Потому что родственники торопят, а часики тикают. Потому что презерватив порвался, а аборт — это грех. Есть много причин. К сожалению, причина «потому что мы были готовы подарить жизнь новому человеку, чтобы радоваться ему и делать его счастливым» не звучит в числе популярных.

В этом смысле однополые семьи должны выглядеть выгодно — порванный презерватив в них не приводит к рождению человека. Чаще всего, в однополых семьях к рождению (усыновлению) ведут взвешенное решение, тщательное планирование, девять кругов бюрократического ада, отстаивание своих прав, и, как побочный эффект всего этого, у однополых пар, готовых к детям, всегда есть пригодное для жизни жилье и хороший доход. Мне кажется, если в России собрать все семьи, которые соответствуют таким критериям, значительная часть из них окажется однополыми, от чего скрепы не выдержат и сломаются.

Этим уникальна семья Мики из «Дней нашей жизни» — она не похожа на однополые семьи. Она однополая по своему составу, но по-российски типична по смыслу: два взрослых человека, Лев и Слава, которые совершенно не планировали детей, оказались перед фактом того, что у них будет ребенок: у Славы умирает сестра, и трехлетний Мики остается сиротой. Это двое мужчин, каждый из которых вырос в своей собственной типичной семье — наверняка с подзатыльниками, ремнем, с токсичной маскулинностью и психологическим насилием. Никто из них не читал книги по воспитанию, не готовился к жизни с маленьким человеком, просто эта жизнь случилась — и они это приняли. Как они справились? Как и большинство семей: не очень.

Лев показывает себя отличным родителем в вопросах безопасности — скорее всего, рядом не заработаешь гастрит, но он типичный консервативный батя. Тот самый, который считает, что оценки имеют значение, который доводит до слез, объясняя математику, воспитывает на подзатыльниках и кулаках, цепляется за карьеру, любит стабильность и, несомненно, предпочитает «терпеть», а не рыпаться. А еще есть Слава, лишенный всех позитивных качеств серьезного родителя, зато наделенный качествами просто хорошего человека: доброжелательностью, открытостью к миру и эмпатией. Можно делать ставки: если бы он растил ребенка один, как быстро бы Мики умер от передозировки сахаром? Славина мягкость очень помогает сохранить психику Мики здоровой как можно дольше, но, как и многие добродушные люди, Слава несамостоятельный и нерешительный. Он не может до конца отстоять свою точку зрения, он учит Мики врать, чтобы не нервировать Льва риском разоблачения, он делает для пользы партнера больше, чем для пользы ребенка, хотя внутренне с этим и не согласен.

В итоге ребенок из «Дней нашей жизни»:

1) видит массу ссор и пререканий между родителями;

2) подвергается физическому и психологическому насилию;

3) живет во лжи и в постоянном нервном напряжении;

4) несет огромную ответственность за сохранность семьи – гораздо большую, чем сами родители;

5) и в конце концов, едет крышей.

Можно ли сказать, что семья Мики — плохая семья? Нет, она обычная. Обычная во всех хороших проявлениях и обычная во всех плохих. К сожалению, чаще всего во всех российских семьях вырастают травмированные личности, и Мики — один из таких. Но, похоже, именно это делает его семью такой же, как и все остальные семьи в России.

Я не знаю, как починить российские семьи. Я не знаю, как ввести закон о домашнем насилии или как гарантировать человеку, что его партнер не будет издеваться ни над ним, ни над их детьми. Не знаю, что делать со всем этим набором стереотипов, передаваемых по наследству, — «будь мужиком», «не реви как баба», «девочка должна быть хозяйкой». Мы не можем как по щелчку изменить нашу страну, наши законы и забыть опыт собственного взросления. Но кое-что мы все-таки можем — любить.

Самый лучший язык на свете — язык безусловной любви. Так обычно любят совсем маленьких детей — просто потому, что они есть. Когда ребенок рождается, родители готовы любить его любым, а потом они его предают. Сначала они ему читают, а потом они за ним считают: сегодня не решил две задачи по математике, не отжался десять раз, не занял даже третьего места на олимпиаде. Безусловная любовь — это любовь задаром, которая не требует ни пятерок, ни внуков, ни стакана воды. Ребенок всегда хороший и любимый, и если бы все родители на свете уяснили это, в семьях стало бы меньше проблем, чем сейчас.

Микита Франко
«Дни нашей жизни»,
Popcorn Books