«Хороших или плохих запахов нет, есть только разные обстоятельства жизни». Интервью с парфюмером Эрезом Розеном

— Что-то зачастили вы к нам. 

— Да! За последний год я здесь побывал, наверное, больше двадцати раз. 

— А на паспортном контроле что говорят?

— Недавно сотрудница, как это заведено, спросила: работа или туризм?  Я привычно ответил: «Туризм». Всегда так говорю. А она: «И даже новых духов не привезли? Люблю ваши Vanilla Blend». Я опешил — было очень лестно, конечно, но и немного тревожно. 

— Когда мы встречались несколько месяцев назад, я уже задавала вам этот вопрос. Но в контексте того, что вы делаете, он мне кажется очень важным — давайте ещё раз это проговорим? В современной парфюмерии есть примерно всё и даже больше, никто не уйдёт обиженным. И всё-таки люди приходят к вам, просят сделать духи для них лично. Зачем им это нужно?

— Духи — это продукт, товар, таких товаров может быть сколько угодно. Но ещё это история, а история у каждого человека своя. Вот ты просыпаешься утром, принимаешь душ, одеваешься, может быть, надеваешь часы, платок, ремень. У вас, например, красная помада, татуировки — вижу, кстати, две новые, — и все эти вещи не случайны, это часть истории, которую вы хотите рассказать миру. Поэтому я редко представляюсь парфюмером, я скорее рассказчик — помогаю людям рассказывать их истории на языке, которым владею. 

— Как думаете, люди рассказывают с помощью ваших духов свою историю — или скорее приходят к вам за новой, потому что старая кажется недостаточно выразительной? 

— Думаю, и то и другое. Представьте себе женщину, например, председателя правления или управляющего директора. Она лидер, у неё есть власть, о которой можно заявить, в частности, с помощью духов — ярких, сильных, с серьёзным шлейфом. Но многие женщины-боссы, с которыми я работаю, просят собрать для них совсем другие духи — нежные, деликатные, цветочные. Им хочется сообщить миру, что помимо деловой, жёсткой личности у них есть и другая, более мягкая и контактная. Что они тоже ходят на свидания, например. 

— То есть, если вкратце, духи — это маска.

— Скорее необходимый фильтр. С его помощью вы показываете окружающим людям что-то такое, о чём по тем или иным причинам вам неловко говорить прямо. Можно дать понять человеку, что вы его хотите, с помощью духов — необязательно расстёгивать лишнюю пуговицу на блузке. 

— В начале нашей встречи вы упомянули «язык», на котором вы, будучи парфюмером, разговариваете. Если этот язык есть, то слова в его составе должны иметь одно значение для всех, так? Например, ирис — грустный, фиалка — застенчивая и так далее.

— Это действительно язык, но каждый его понимает по-своему. Моя задача — выяснить, какие эмоции вызывают у моего заказчика те или иные душистые вещества, и сплести их в один сюжет, в одну историю. Хороших или плохих запахов нет, есть только разные обстоятельства жизни, при которых они получили эмоциональную окраску у нас в голове. Эти обстоятельства у всех разные, поэтому и понимание аромата у всех разное.

— Копаться в голове у незнакомого человека, наверное, непросто — тянешь за невинную фиалку, а вылезает что-то нутряное. 

— Да, это так. Это непросто и для клиента: ароматы, с которыми я его знакомлю, действительно могут вытащить из памяти забытую эмоцию, необязательно приятную. Однажды пожилая посетительница расплакалась во время сеанса — я дал ей понюхать какой-то экстракт, а она вдруг вспомнила свой первый поцелуй, первую, давно потерянную любовь в сибирском городке. А вот ещё история: одна девушка, едва я протянул ей блоттер, с ужасом выбила его у меня из рук — «пахнет смертью!» — и убежала из магазина. 

— Вы больше её не видели?

— Нет, никогда.

— А бывало такое, что клиент оставался недоволен духами, которые вы для него сделали? Не потому что те пахли «невкусно», а потому что в них было слишком много правды про их жизнь, характер?

— Чаще наоборот. Помню, в Тель-Авиве ко мне обратилась семейная пара: он хотел подарить духи своей жене, но ещё хотел присутствовать при их сборке, так сказать. Мы провели два часа в разговорах, все вроде бы остались довольны, она получила свой флакон. Но на следующий день пришла ко мне одна и сказала: «То, что мы с вами сделали вчера, втроем, — это полная чушь, в этих духах нет настоящей меня. Давайте-ка снова поговорим, только в этот раз я буду честной».