Хулиан Бедель: свежий аргентинский взгляд на парфюмерию

Парфюмерия аргентинца Хулиана Беделя — это тот самый "новый люкс", о котором так любят говорить в последнее время, с его гипериндивидуальным подходом и экстремальным вниманием к деталям. Вплоть до этикеток, на которых вручную, соевыми чернилами, выводится название аромата

За последние примерно 15 лет в нишевой парфюмерии, которая по определению авторская, а не массовая, сменилось несколько типов этих самых авторов-творцов. Когда-то все начиналось с профессиональных парфюмеров, уставших анонимно работать на большие корпорации, потом настала эпоха арт-директоров, когда перед публикой в качестве лица, тела и мозга бренда появлялась некая яркая личность, не занимающаяся непосредственно выстраиванием молекул и смешиванием абсолютов, но придумывающая концепцию и нанимающая профессиональных парфюмеров из тех же корпораций.

И вот буквально в последние несколько лет появился совершенно новый тип парфюмерного героя — человек, не имеющий специального образования, который начинает делать ароматы просто потому, что ему это очень нравится, а потом открывает свое дело. Причем, именно делать — то есть не только разрабатывать концепции, но и писать парфюмерные формулы и смешивать по ним ингредиенты.

Хулиан Бедель — один из самых ярких парфюмеров нового типа. За те неполных три года, что в Буэнос-Айресе существует его бренд Fueguia 1833 Patagonia, он сделал 55 ароматов — это феноменальное, практически непредставимое количество. Он закупает натуральное сырье у местных крестьян, занимается всеми процессами его переработки — экстракцией, мацерацией, ректификацией и пр. — и в собственной лаборатории создает ароматы по собственным формулам.

И ароматы эти в высшей степени оригинальны, ни на что не похожи и при этом не пугают небывалой экстравагантностью, а, напротив, пленительны той легкостью, которую дает свежий аргентинский взгляд, лишенный всяких штампов. При этом он использует местные растения и деревья — парамелу, копаибу, кабреуву и прочие — названия которых абсолютно экзотичны для европейского уха. Хулиан сам делает дизайн флаконов, упаковки, интерьер своих магазинов. И, конечно, здесь все этично и экологично — начиная с компенсации карбонового следа и заканчивая использованием только переработанного местного стекла.

Откуда взялось такое название? Оно так сильно отличается от привычных названий парфюмерных брендов.
Фуейа (именно так Хулиан произносит по-испански название своей марки — прим. автора) — это имя туземной девочки с Огненной земли, которую в качестве заложницы увез в Англию капитан "Бигля" Роберт Фицрой, моряк и картограф, исследовавший южное побережье Патагонии. А в 1833 году она была возвращена назад на том же "Бигле", на котором оказался и молодой Чарльз Дарвин, писавший тогда свое "Происхождение видов" и собиравшийся исследовать природу Патагонии. Эта история была описана в дневнике, который Дарвин вел на корабле. И мы всегда используем названия местных растений, животных, топонимы, имена персонажей нашей литературы, нашу музыку — это и есть дух марки, ее направление.

А как все начиналось? Вы просто проснулись однажды утром и поняли – я хочу делать ароматы!?
Я всегда занимался каким-то творчеством. Я никогда не посещал специальные школы, курсы, университет — но я всегда что-то делал. Для меня это совершенно естественно, у меня есть определенная уверенность: я знал, что я могу это сделать. Если не получится сразу — я научусь. И здесь сработал why not фактор.

Мне всегда казалось, что для того, чтобы делать ароматы, нужны специальные знания. Вы можете взять краски и начать рисовать — но вы не можете просто так взять и смешать аромат. Парфюмеры обычно заканчивают, например, ISIPKA в Версале или хотя бы имеют диплом химика.
Я занимался искусством — живописью, фотографией и музыкой. Эти свои способности я соединил с моим всегдашним интересом к природным ингредиентам. Затем я просто начал читать книги и изучать органическую химию. Стал заниматься в лаборатории — изучал экстракцию, способы работы с пахучими веществами, с ароматными молекулами. Наблюдал за тем, как ведут себя те или иные вещества. Это был просто сугубо научный метод.

Обычно когда человек без специального парфюмерного образования решает создать парфюмерный бренд, он становится арт-директором: нанимает профессионального парфюмера, чаще всего из крупного парфюмерного концерна, рассказывает, что бы он хотел (то есть пишет бриф), а тот делает ароматы. Как Килиан, как Серж Лютанс, как Бен Горхем… Вот типичный путь. А ваш очень нетипичный.
Самое нетипичное это то, что у нас есть собственная лаборатория. Как много брендов занимаются переработкой сырья, занимаются ботаническими исследованиями, используют нетрадиционное сырье, создают новые ингредиенты, которых никогда не было. И сами занимаются продакшеном: дизайном, упаковкой, оформлением магазинов? Я знаю буквально несколько брендов в индустрии с похожим уровнем тщательности в разработке всех деталей. Фанатичной тщательности. На каждом этапе мы все делаем особым образом, начиная от спирта, который мы используем, — органического спирта тройной дистилляции, заканчивая нашими деревянными шкатулками, которые делают только из стволов уже упавших деревьев ученики местных ремесленных школ. Это стоит дороже, но имеет смысл — например, такой спирт лучше для восприятия запаха. Индустрия такова, какова она есть. Я не забочусь об индустрии — я забочусь о качестве. Это как виноделие: кто-то все делает сам, внутри собственного хозяйства, а кто-то закупает виноград, нанимает виноделов — отдает все на аутсорсинг. Но виноделам не надо заниматься винными магазинами — а мы сами делаем и это. То есть сами занимаемся и ретейлом. Это дает уверенность.

Почему вы решили устроить собственную лабораторию?
Первоначально мы были в большей степени сфокусированы на ароматах для дома, и когда я начал делать духи, я поехал в Грасс, чтобы найти фабрику, где я смогу их производить — и был чрезвычайно разочарован. Я понял, что это невозможно.

Почему?
Потому что эта индустрия очень фрагментарна. Парфюмеры понимали какие-то отдельные вещи, но не понимали, что я хочу в целом. Это была не их вина — просто так все устроено. Они могли прочитать мой бриф и сделать свою работу вполне хорошо, но мне важно было найти и передать определенную эмоцию, которая не всегда поддавалась простому объяснению. И тогда я сказал: "Ок, я сделаю всю работу сам".

И так вы стали изучать химию?
Да-да. Произошла еще одна важная вещь — мы нашли очень хорошего инвестора и получили деньги на устройство лаборатории. Это была инвестиция в 4 миллиона долларов — для Аргентины это серьезные деньги. Мы смогли закупать все нужные ингредиенты и разрабатывать новые, покупать оборудование, модифицировать его — организовать полный цикл производства, устроить наши магазины так, как мы хотели, делать именно ту упаковку, какую хотели.

Вы покупаете какие-то молекулы у парфюмерных концернов?
Да, у нас прекрасные партнерские отношения с Firmenich, мы сотрудничаем с Givaudan и сейчас начали работать с Symrise. Практически все животные ноты, которые я использую, синтетические. Сейчас чрезвычайно интересная синтетическая анималистика. И хотя наши ароматы очень отличаются от того, что делают большие концерны, я поддерживаю отношения с парфюмерами из этих концернов.

До того, как появилась Fueguia 1833, вы любили ароматы? 
Да, но не ароматы, а запахи.

То есть у вас не было огромной парфюмерной коллекции?
Нет — я всю жизнь использую один и тот же одеколон Jean Marie Farina. Я "one cologne guy". Вот почему я люблю все наши 55 ароматов — они не похожи ни на что другое в индустрии. Есть какие-то ингредиенты, которые выглядят очевидными, — пачули, например, но наши ароматы никогда не составлены из стандартных готовых блоков.

Сколько времени у вас уходит на создание аромата?
Это очень нестандартный процесс. Он разделен на три части. Во-первых, концепт. Например, когда я читаю стихотворение Борхеса, или слушаю песню, или представляю, как круто было бы заняться именно этим запахом — и я начинаю думать, как сделать запах этой истории или этой песни. Это может занять один день, а может несколько месяцев, но в результате вы получите идею. Дальше — создание формулы. Когда у меня есть идея, начинается поиск ингредиентов. Например, Biblioteca de Babel (название рассказа Борхеса и первого аромата Fueguia 1833 — прим. автора) — старые книги, полки, бесконечные этажи. Как сконструировать это? Так начинаешь делать формулу. И затем, с идеей и формулой, ты идешь в лабораторию.

Пробовали ли вы как-то описать свой парфюмерный стиль?
Что бы я ни делал, для меня это всегда чувственность. Аромат без чувственности — это не парфюмерия. Должен быть какой-то смысл в его существовании — по крайней мере, он должен волновать меня самого в процессе создания. Все наши ароматы имеют нетипичные истории: ничего "секси", никаких обнаженных красавиц, загорелых мужчин. У нас очень простая концепция — наши ароматы должны делать людей более уверенными, более счастливыми, как-то улучшать их жизнь.