Buro 24/7 открывает новую рубрику и отправляется туда, где нас меньше всего ожидают увидеть. Для начала, в разгар кризиса, — на Московскую биржу вместе с Ольгой Дарфи, повышать экономическую грамотность и приобщаться к финансовому миру
Внушительный особняк на Воздвиженке, на входе — знак бесконечности и скромная надпись: «Московская биржа». Прочертив телом полукруг в крутящихся стеклянных дверях, я оказываюсь в холле, где за стойкой ресепшена томится пара миловидных девушек. Одна аккуратно переписывает мою фамилию, другая выдает гостевое пластиковое удостоверение. Миновав два кордона охраны, успеваю разглядеть пол корпоративной расцветки, красно-бело-серый, и ныряю в лифт. В путешествии по стерильным коридорам меня сопровождает Лев, сотрудник департамента коммуникаций, вдумчивый мужчина средних лет в белоснежной рубашке. Сегодня ему выпала непростая задача — развеивать стереотипы человека, которому до финансового мира как до Луны пешком, то есть мои.
Мне, например, казалось, что в разгар кризиса биржа должна привлекать к себе желающих хоть как-то заработать, даже странно: почему ее не рекламируют по телевизору?
«Тут вопрос тонкий, — объясняет мне Лев. — С одной стороны — да, нам нужны клиенты и покупатели. С другой — мы не хотим, чтобы к нам ломанулся народ со своими деньгами. Что мы с ними будем делать? В среднем наше население совершенно не понимает, как устроена биржа, как она работает и кто чем у нас занимается. К сожалению, в России не ведется никакая образовательная работа в сфере финансовых вопросов, а у Московской биржи тоже нет ресурса заниматься разъяснением всех тонкостей. В Америке, например, существует долгая традиция биржевых торгов, чуть ли не каждый американец так или иначе участвует в работе финансового рынка. Мы настолько далеки от этого, что реклама для Московской биржи пока преждевременна».
Хорошо, что я сюда попала, повезло: хотя бы для одной меня будет проведена разъяснительная работа, думаю я и продолжаю третировать Льва своими вопросами.
— Я почему-то была уверена, что здесь по залу с утра до вечера снуют деловые мужчины в костюмах, нервничают и громко выкрикивают названия компаний и стоимость акций, а тут все так тихо сидят и смотрят только в мониторы.
— Это вы в кино такие сцены видели, так устроена биржа на Уолл-стрит. На других биржах мира уже давно не происходит ничего подобного. Open outcry или, в вольном переводе, голосовой трейдинг в качестве шоу для журналистов оставили только на Нью-Йоркской фондовой бирже (NYSE). Америка любит шоу. Просторный торговый зал увешан мониторами, на них без конца что-то мелькает, искрит и пульсирует. Между экранами бегают мужчины в помятых костюмах (по слухам, это актеры), выкрикивают цены и имена, имена и цены. Все шумит и движется, происходит экономическая жизнь, и, словно пульсация сердца, она воплощена в ползущих графических кривых. Журналистам, съемочным группам и посетителям нравится. К настоящей работе биржи это не имеет никакого отношения. Мы, Московская биржа, — тому пример.
«наше население совершенно не понимает, как устроена биржа, как она работает и кто чем у нас занимается»
Я смотрю по сторонам — и зацепиться взглядом не за что: сотрудники сидят за столами тихо-спокойно, уткнувшись в мониторы своих компьютеров, бьют пальцами по клавиатуре. «Это наш торговый зал — видите, совершенно обычный офис, за компьютерами сидят обычные люди. Офис как офис», — журчит над моим ухом убаюкивающий голос коллеги Льва, управляющего директора по коммуникациям, которого зовут Андрей. Из окна его кабинета просматривается весь куб Ленинской библиотеки, на столе — забавные фигурки. Когда компания, выполнив набор листинговых требований, выходит на рынок (это называется первичное публичное размещение или IPO), она делает знаковую фигурку-артефакт. Я долго кручу прозрачные фигурки в руках: никогда таких раньше не видела. На стене замечаю внушительных размеров экран с зелеными графиками, которые вдруг начинают прыгать. Впрочем, движение тут же замедляется.
А голос Андрея продолжает убаюкивать: «Экран с графиками висит исключительно для посетителей, ну вот таких, как вы, чтобы было повеселее. Атрибут стиля, так сказать. Повеселее ведь?» Я неуверенно соглашаюсь.
«Ползущая красная кривая отражает изменение биржевой цены, — продолжает Андрей, — а вертикальные красно-зеленые столбики — это так называемый биржевой стакан, в котором и заключаются сделки. Зеленые штрихи — спрос, заявка на покупку, красные — предложение, заявка на продажу. Когда красная и зеленая метки находят друг друга, встречаются, происходит сделка. Иногда это один клик, и сделка ушла в работу, а иногда надо неделю ее готовить, согласовывая различные юридические моменты. Под каждый инструмент — фьючерсы, акции, облигации, опционы — свой стакан. На презентационный экран обычно выводят самые популярные инструменты известных компаний — "Газпром", "Сбербанк", МТС».
Экскурсия продолжается. Обогащенная новыми знаниями, возвращаюсь ко Льву и решаюсь поддержать финансово-светскую беседу: «Может, покажете мне трейдера? Они есть тут у вас? Или они расслабленно лежат на пляже в темных очках, пока в биржевых недрах шуршат наши деньги?» Он удивляется моему вопросу. Оказывается, трейдеры целыми днями сидят в интернете и поглощают информацию, анализируют ее, делают выводы и вечно борются — либо с искушениями, либо со страхами.
Персональная экскурсия по бирже продолжается — и мы выдвигаемся к конференц-залу; впереди попадаются люди в костюмах, похожие на юристов из американских сериалов. В лифте меня охватывает легкая клаустрофобия, вместе с ней в голову лезут грустные мысли:
— То есть биржа — это какая-то абсолютно бесполезная организация для обычного человека с улицы, вот для меня, да?
— Совершенно нет! — Лев бодро рассеивает мои предположения. — Например, у вас нет стартового капитала для серьезной игры на фондовом рынке, но вы можете покупать валюту. И по более выгодному курсу, чем в обменнике. Конечно, если вы покупаете 500 долларов, то разница небольшая, а вот если 5000 долларов — уже ощущается. Для того чтобы проделывать любые операции на бирже, первым делом надо завести счет в брокерской компании (это такое специальное разрешение вроде договора), установить на компьютер программу (биржевой терминал), зайти на сайт Московской биржи, завести логин, пароль, и вперед. А еще на бирже можно покупать золото.
Я обещаю Льву подумать над этим. Лифт останавливается на последнем этаже. Тишина. Стоим в холле, окруженные огромными окнами. Со всех сторон отсвечивают башни Кремля. Это конференц-зал, в котором обычно сидят иностранные участники фондового рынка, бурно обсуждают условия сделок и любуются луковицами кремлевских соборов — очень духоподъемно. Ну, или наоборот — страшно. Кому как. Сейчас тут тихо — как известно, активность рынка снизилась.
— А вот расскажите, как на бирже играют? — спрашиваю я застенчиво, разглядывая кремлевские виды и размышляя о том, как хорошо было бы выиграть пару миллиончиков.
Лев в ответ вздыхает. Это самое типичное заблуждение: биржа не казино, сюда нельзя прийти с улицы, надо изучать рынок, анализировать, систематизировать, консультироваться с брокером.
— Значит, если я решу прийти на биржу, моим братом и психоаналитиком должен быть брокер?
— Нет, он просто посредник. Но при случае, когда вы потеряете все свои деньги, он может произнести пару симпатичных реплик вам в утешение. Так вот, я продолжу мысль. Казино — это игра, романтика, а биржа — каждодневный кропотливый труд. Биржа — это перераспределение ресурсов в экономике. Биржа придумана не для игры и не для спекуляций, а для развития экономики. Предприятия находят инвесторов и пускают деньги на свое усовершенствование — в этом смысл биржи. Хотя бывают трейдеры, которые не анализируют финансовый рынок, а просто смотрят графики цен и используют теорию вероятности, как в казино, — может, отсюда и пошла эта легенда.
— Ага, значит, мне нужен трейдер, который обожает теорию вероятности! — радуюсь я находке.
Приятно получить практическую пользу от путешествия по офису.
— С другой стороны, — продолжает Лев, — абсолютно любой человек, любое физическое лицо может стать трейдером. Если он будет учиться, думать, читать и анализировать финансовые и экономические новости, политику, экологию, научные достижения, финансовые отчеты крупных компаний, обрабатывать этот материал и потом делать свои ставки. Никаких секретных технологий нет. Или он может нанять брокера и совершать покупки через него. Ну, или надеяться на свою интуицию, это тоже никто не запрещает. Хотя, говорят, интуиция — это опыт и образование.
«биржа не казино, сюда нельзя прийти с улицы, надо изучать рынок, анализировать, систематизировать»
В моей голове фьючерсы уже переплелись с опционами, трейдеры слились с брокерами, а молнии красных графиков поплыли в бесконечность, доставая оттуда деньги мистическими способами. Показавшись на мгновение, деньги опять уплывают в неизвестность. Среди шуршания этих лент Мёбиуса, плотно вращающихся в моем сознании, я вдруг различаю голос моего экскурсовода: «Вплоть до 2013 года юридическая и технологическая база российской биржи была очень невнятная для иностранных фондов. Но теперь торговая платформа, инфраструктурная часть и правовое поле соответствуют мировым стандартам. Мы стали понятны, прозрачны, узнаваемы. Теперь для российских компаний выгоднее заходить на рынок с Московской биржи. Для них это дешевле и проще».
Все коридоры, залы и офисы здесь похожи друг на друга, и я думаю о том, что хорошо бы покрасить их в разные цвета — тогда никто не запутается. Рабочий день заканчивается, народ зашуршал на своих местах. Я даже не тороплюсь особо к выходу, почти привыкла. Большие окна, красивые виды, мониторы мигают, графики ползут, жизнь продолжается.
Другие истории
Подборка Buro 24/7