Самый прогрессивный русский телеканал «Дождь», поддерживающий все главные либеральные ценности — политкорректность, толерантность, гендерное равенство — устраивает обсуждение жены нового президента США, приглашая главного редактора главного светского журнала и известную светскую обозревательницу. Резюме такое — «выглядит неприлично», «эскорт», «мы в наших домах не принимали бы такого класса женщину».

В моей ленте «Фейсбука» интеллигентная лондонская девушка из фэшн-индустрии (совершенно не из России) сначала пишет, что во время победной речи Трампа у Мелании в ее белом комбинезоне Ralph Lauren просвечиваются соски, а потом публикует фотографию Мелании в серебряном бикини с подписью: «Melania first lady. WTF».

В самой Америке либеральные издания устроили такое, что даже The Huffington Post не выдерживает и перед выборами публикует статью You Can Be Anti-Trump Without Slut-Shaming Melania. Там обсуждается обложка New York Post с фотографией обнаженной 25-летней Мелании. И замечается, что первые леди все еще рассматриваются как продолжения мужей, а не как личности в своем собственном праве, и что несмотря на их достижения сохраняется «эффект Джеки О.»: мы по-прежнему следим за одеждой и прическами первых леди пристальней, чем за их увлечениями и проектами.

Как сработал весь этот slut-shaming, мы уже знаем: Трамп стал президентом, а Мелания — первой леди. Но что происходит? Почему умные интеллигентные люди воспроизводят всю эту мизогинистическую риторику в адрес новой первой леди США с пугающим остервенением? Почему как только что-то не по-нашему, так моментально слетает вся прогрессивность и толерантность и вылезает самая кондовая патриархальность?

Тут, конечно, открываются роскошные морализаторские перспективы: можно порассуждать, что нельзя быть либералом и клеймить женщину за ее прошлое (каким бы они ни было), что сниматься для мужских журналов — обычная модельная работа и она не хуже других, и про то, как блестяще реализуется знаменитый трамповский тезис «я честнее, а мои женщины — красивее». Можно разъяснять, что такое мизогиния, объективация и сексизм, а можно даже вспомнить некоторые факты биографии и воззрения отдельных участниц этого обсуждения. Но это все довольно очевидно. Интересно тут другое —  собственно, то, что связано с обстоятельствами победы Трампа.

Либеральный дискурс с его толерантностью, политкорректностью и разрушением традиционных иерархий создал в конце концов кризис суждений. Женщина-стриптизерша — это плохо, а женщина-ученый — это хорошо? Руководительница корпорации — это уважаемый член общества, а пинап-модель — нет? Или неважно, стриптизерша или топ-менеджер — главное, чтоб человек хороший? Быть trophy-wife — то самое слово, которым называют Меланию — это недостойно? А как же тогда толерантность и феминизм, позволяющий женщине быть тем, кем она хочет — и не испытывать давления и осуждения? Миллионер с моделью на 25 лет моложе — это плохо? Вроде бы да — про это нам говорили еще в первом сезоне Sex & The City. А как же эйджизм? И как в современном леволиберальном дискурсе говорить про то, что нам не нравится, что кажется нам не очень достойным, если не применять оценочных суждений?

Отчасти этот кризис суждений и вызвал победу Трампа — люди просто запутались окончательно в том, что такое хорошо и что такое плохо, что правильно, а что не очень, и в том, кого и как вообще называть. Институциональный либерализм с его культом «безоценочности», при этом свободно оперирующий такими понятиями, как trophy-wife (и даже, кажется, gold-digger), выработал ряд «безоценочных» определений, навешиваемых как ярлыки, и в конце концов оказался в тупике, попутно размыв свои «хорошо» и «плохо».

Собственно, дело не только в избирателе Трампа, которого левая риторика со свойственным ей высокомерием и категоричностью пугает и отвращает и который имеет полное право нам сказать: «Если вы понимаете и принимаете все, кроме нетолерантности, то чего ж так накинулись на Меланию?» Дело в нас, носителях этой риторики и этих либеральных ценностей.

Что нам делать, если мы действительно считаем, что быть trophy-wife — так себе участь, и одновременно, что slut-shaming — это безобразие, а из уст  «либерала» — в особенности. Если мы уверены, что человек имеет право одеваться так, как хочет, но за собой оставляем право считать консервативно-сексапильный стиль, который воплощает Мелания Трамп, скучным и несовременным? Как быть нам, если наши суждения выбиваются из строгого квадрата «сексизм, мизогиния, расизм, шовинизм»? Если нам хочется выражать нашу оценку персон или событий, выходя за рамки этих определений и при этом оставаясь внутри важнейшей составляющей либерального манифеста — приоритета прав и свобод отдельной личности над мнением и требованием большинства? Если мы думаем, что все сложнее и диалектичней? Если нам, в конце концов, кажутся неприятными и Мелания, и те, кто тащат ее на суд «морали и нравственности», — но приходится солидаризироваться с тем, на кого нападают, то есть с Меланией?

Главной реакцией на поражение американских демократов в этих выборах должен стать пересмотр либеральной повестки и либеральной риторики — этот тезис сейчас звучит повсеместно. И это будет их важный и нужный итог. Вопрос только, в какую сторону — возможно (и очень желательно), в ту, где мы сможем выражать свое несогласие с образом и жизненным сценарием Мелании Трамп, не оказываясь при этом в одной компании с теми, кто в студии прогрессивного телеканала говорит «эскорт» и «я б такую на порог не пустила». А пока не лишним будет все-таки повторить вслед за The Huffington Post — специально для них — «либеральная или консервативная, мизогиния есть мизогиния». А от себя добавим — только либеральная в два раза хуже.