В Москву приехал новый проект Rimini Protokoll. Это как «Чёрное зеркало», только в театре
На фото этот робот реалистичнее, чем в жизни. Силиконовый двойник немецкого писателя Томаса Мелле жужжит, когда двигает руками, неестественно жестикулирует, не может подняться с кресла, а глаза смотрят из-под век как из-под маски. Хотя, положа руку на сердце, некоторые актёры похожи на живых людей ещё меньше.
Продюсерская компания «Импресарио» во главе с Фёдором Елютиным уже четыре года прокатывает в России передовые западные спектакли — и даже умудряется этим зарабатывать, несмотря на стереотип об убыточности театральных экспериментов. Соло робота под названием «Зловещая долина» — их третий совместный проект с немецкой театральной компанией Rimini Protokoll и её сооснователем, режиссёром Штефаном Кэги. Прокат у неё будет меньше, чем у других спектаклей «Импресарио», — чуть дольше двух недель. Удивительно, что билеты до сих пор не раскупили.
Почему даже у лучшего театра в мире
не всегда всё гладко
У писателя Томаса Мелле биполярное расстройство, которое мешает ему выступать на публике. В спектакле его выручает аниматронный двойник-аватар. До полноценного андроида ему далеко, поддерживать беседу он не умеет, зато выступить с докладом — пожалуйста. Интрига в том, сработает это лично с вами или нет, обманет ли машина ваш мозг — или вы так и не сможете почувствовать соприсутствие. Если всё-таки не сможете — значит, вам помешала «зловещая долина». В 70-х японский робототехник Масахиро Мори выяснил, что люди боятся натуралистичных роботов. Смотрите сами: мультяшный робот Валли — милаха, а реальная София — вообще ни разу. По той же причине нас пугают зомби и другие человекообразные монстры. Режиссёр Штефан Кэги демонстрирует этот эффект, сталкивая на сцене две подвижных машины: антропоморфную куклу и совсем не похожий на человека световой прибор, приблизительно вот такой. Угадайте, кто симпатичнее?
Выходит, если роботы и будут ещё когда-нибудь выручать людей с биполярным расстройством и похожими особенностями — и вообще работать аватарами, — видимо, их лучше делать по образцу того же Валли, а не как в спектакле. По крайней мере, до тех пор, пока инженеры не научились создавать безупречные копии человека, вроде хостов из «Мира Дикого запада». Но до этого пока далеко: сейчас анимировать реалистичных людей на компьютере — и то непосильная задача.
Имитировать интеллект не легче, чем тело. Лектор вспоминает пионера информатики Алана Тьюринга и его знаменитый тест: испытуемый переписывается с одним компьютером и одним человеком, не зная, кто есть кто. Задача машины — обмануть испытуемого. До сих пор этот тест не прошла ни одна программа.
И всё-таки, настаивает Мелле, граница между людьми и машинами не такая уж чёткая. Во-первых, они дают гибриды: на экране живой писатель встречается с неслышащим учёным, у которого в голове есть чип, заменяющий природный слух (главный плюс такого аппарата, по мнению докладчика, — возможность этот слух включать и выключать). А во-вторых, почему мы так уверены, что мы не роботы изначально только потому, что умеем вводить капчу? Взять хоть премьерный вечер: почему мы аплодируем в конце спектакля, если аплодировать некому? Разве это не работа программы?
Проблема в том, что зритель, который хоть немного интересуется темой, не услышит в «Зловещей долине» ничего принципиально нового. Обидно, но факт: какой бы блестящей ни казалась идея, это самый нудный спектакль Rimini Protokoll из тех, что показывали в России. Смотреть его, не отвлекаясь, очень тяжело.
Или дело не в докладе, а всё-таки в докладчике? Не исключено, что это фокусы разума, который упорно не хочет признавать в силиконовом Томасе живое существо, а значит, и внимание на нём задерживать не собирается. Режиссёр даже мог подстроить это специально, чтобы показать нам вынесенный в название эффект — дескать, вот, аналоговое общение до сих пор незаменимо. Правда, запланированная скука в итоге — всё равно скука. Может, действительно стоило сделать аватара помультяшнее — и не было бы никакой зловещей долины?
Почему Rimini Protokoll —
лучший театр в мире
Сила Rimini Protokoll — в осознанности. Сегодня значительный спектакль — это такой, который оправдывает само существование театра в эпоху кино, сериалов и видеоигр. Он обязан давать вам что-то, чего вы не получите дома с ноутбуком или в метро со смартфоном. Не верьте сказкам об обмене энергией между сценой и залом. Если постановка не требует вашего физического присутствия, как правило, перед вами просто неудавшийся фильм. Неудавшийся, потому что кино дороже.
На всякий случай: нет, это не значит, что традиционный драматический театр устарел и что современный спектакль — это только такой, где надо трогать людей или, скажем, дышать аммиаком (хотя так тоже бывает). Но все талантливые драматические режиссёры — обычно даже неосознанно — подстраивают свой язык под это требование. Как именно, поговорим в другой раз.
Так вот, Rimini Protokoll — великая команда, потому что ни один их проект невозможно представить в виде фильма или текста. Поездку в стеклянной фуре под рассказы настоящих дальнобойщиков (серия спектаклей «Cargo X») не получится записать на видео. Путешествие по городу с компьютерным гидом и группой из 50 человек («Remote X», ещё одна серия) нельзя заменить прогулкой по Google-картам. Прийти домой к незнакомцу и сыграть в настольную игру про европейскую дипломатию с 12 другими незнакомцами («В гостях. Европа») — не то же самое, что пройти похожую игру онлайн.
Вообще, нон-фикшен — идеальный выбор режиссёра, который в XXI веке берётся доказать необходимость театра как такового. Ведь, по сути, его задача — организовать встречу зрителя с реальностью. Документальное кино и фотография могут её только фиксировать. Одно дело — смотреть в интернете интервью с советским немцем, чью семью депортировали в Казахстан во время Второй мировой. Совсем другое — видеть этого человека во плоти в паре метров от себя («Проба грунта в Казахстане»): совершенно иной уровень эмпатии.
Вся многолетняя работа Rimini Protokoll — это, в сущности, развёрнутый ответ на вопрос: «Нам, с нашими технологиями, вообще нужно куда-то ходить и с кем-то встречаться по старинке?». «Зловещая долина» — не что иное, как очередной виток этого разговора.
Другие истории
Подборка Buro 24/7
