В Святую Софию, которая в июле поменяла статус с музея на мечеть, мы не пошли. Нет, не то чтобы что-то там — просто очередь была слишком долгая и бессмысленная. Пока совершенно непонятно, как это все работает: сколько раз надо пройти через врата металлоискателя, надо ли барышням покрывать голову, как в носках подниматься на второй этаж? Наконец, пустят ли посмотреть любимые русские граффити, например, «Матфей поп галичский»? Пусть уж вначале все устаканится. Да и потом — неровен час, Эрдоган ведь не железный. Я вот совсем не исключаю, что все вертается назад еще на нашем веку. Поэтому спешить в Стамбуле точно не нужно.
И все же, если вы решили провести несколько дней из холодеющей осени на солнышке и если это Турция, самая беспроблемная страна для эпидемического въезда, — то надо поспешить кое-что увидеть.
Самая близкая русскому сердцу и самая удивительная, пожалуй, стамбульская выставка — «Алексей Грищенко: константинопольские годы» в музее Mesher. Mesher — площадка могущественного фонда знаменитой стамбульской семьи Коч, причем не первая: в Стамбуле есть свежепостроенный музей современного искусства Arter, музей исламского искусства Sadberk, музей старинных автомобилей самого дедушки Коча (конечно, американских) и — вот, Mesher. Эта площадка, где выставляют все, что не выставили бы нигде. Алексея Грищенко в Стамбуле и правда не выставили бы больше нигде, а в России выставили бы везде, да что-то не выставили.
Грищенко — украинско-русский художник начала века с типичной судьбой: Киев, потом Москва и студия Юона на Арбате, дальше бубновалетовцы Машков и Кончаловский, художественные странствия по Италии, членство в «Мире искусства», краткий миг во ВХУТЕМАСе и бегство. Бег классически до Крыма, а оттуда в Константинополь. В Стамбуле Грищенко проведет два года, во время которых не будет выпускать из рук этюдник, карандаш и краски. Итоги двух лет константинопольской жизни Грищенко рассеялись по миру: от Киева (умирая 93-летним, он завещал львиную долю своего наследия Украине) до частных коллекций (Грищенко покупали и те же Кочи, и знаменитый американский коллекционер Альберт Барнс). Только в России Грищенко — практически пустой звук. Ну да что сказать, не он один…
И тем глубже чувство благодарности к Mesher за выставку, сделанную с непонятно откуда взявшейся любовью к странному русскому украинцу. И за изгнанническую тоску (тоски, впрочем, стамбульцам и так не занимать). Лиричные, с тончайшим чувством цвета, работы выставлены очень отчетливо, хотя впечатление производят именно серией: их написал человек, слоняющийся по чужому городу и чужому миру, привычно устраивающий себя всюду своим, — Грищенко быстро со всеми познакомился и вписался в «константинопольский Монмартр». Однако этот человек остался грустным пришлым наблюдателем. Кстати, уедет из Стамбула Грищенко тоже благодаря умению устанавливать связи: ему поможет деньгами Томас Виттемор, американский византинист и русофил, спаситель Святой Софии, во многом лично убедивший когда-то президента Ататюрка превратить мечеть в музей.
Вторая отличная выставка открыта в музее Pera неподалеку. Вообще, Pera, названный так в честь всего района с Галатской башней, где традиционно жили константинопольские итальянцы и французы, — это частный музей с выставками, исследующими Турцию взглядом одновременно из Европы и Азии (как любой спор в интернете сводится к сами знаете кому, любая турецкая общественная мысль упирается в границу континентов и нравов). Выставка «Миниатюра 2.0» — это преломления древней исламской традиции через современное искусство.
Миниатюра тут может быть и огромной картиной (с шестью позами автора этой картины — шведки иракского происхождения), и толпой свиты османского султана, наблюдающей за летящим дроном, и ржавой проволокой, просвеченной ярким фонарем и отбрасывающей тень в форме читающего восточного вельможи. Рано, в общем, думать об исламском искусстве как о чем-то либо древнем, либо современном, но маргинальном. Но для этого необходимо успокоиться, перестать превращать памятники ЮНЕСКО в мечети и быть «улыбчивым и простым», что в современном исламском мире, как видим, удается не всем.
Третья выставка, которая заслуживает безусловного внимания, открылась и вовсе на днях. Это экспозиция «Между империями, поверх границ» — трогательный рассказ о семье из Австро-Венгрии, перебравшейся в Османскую империю и насмешливо фиксирующей как ее повседневную, так и великосветскую жизнь. В семье Кёпе было шестеро детей: брат Таиб фотографировал, брат Антуан записывал, остальные вовсю позировали. Супрематический воздушный шар над Константинополем фиксирует город (чуть ли не впервые) с высоты птичьего полета — в корзине Таиб. Первый самолет над Стамбулом — снова он. Султан Мехмед V и император Франц-Иосиф обнимаются и клянутся в вечной дружбе — и тут венгры подоспели и сфотографировали. Началась Первая мировая — герои идут на фронт. Записки с фронта — во всех подробностях. Император помер, да здравствует новый — Кёпе получает орден. Султана хоронят — мы тут, привет! Оккупация Константинополя — сфотографируют и запишут. Венгры пробудут гостями в Османской империи в течение полувека, увидят своими глазами абсолютно все, а потом спокойно эмигрируют в Штаты. Один из братьев, Антуан, так и запишет: мы видели то, что вам, потомки, уже не увидеть: Belle Epoque.
Такие выставки, — и первая, и вторая, и уж точно третья — здорово прочищают оптику взгляда, ведь Стамбул — немного город из кинохроники. Люди двигаются, мягко говоря, в ускоренном темпе, при этом смотрят на тебя — каждый раз, как в старинную камеру. Лица — нет, ну правда! — ничем не отличаются от старинных фотографий. В городе — раз, остановишься на секунду — как будто ничего не изменилось ни со времен первого полета на воздушном шаре (1909), ни со времён скитаний Грищенко (1920), даже со времен средневековых миниатюр, которые 1.0.
Но немного времени — снова р-раз! — и все изменится, выставки закроют, и вы никуда не успеете. Поэтому, спешить, конечно, не нужно, а приехать в Стамбул и увидеть своими глазами — обязательно.
22.09.20, 18:55
Другие истории
Подборка Buro 24/7