Самый успешный за границей художник русского происхождения выставляется в Москве
КУЛЬТУРА
В Москву привезли работы одного из самых успешных за границей художников русского происхождения
С 17 мая по 19 августа в Новой Третьяковке на Крымском валу открыта выставка скульптора, графика и живописца Вадима Космачева — последователя идей российcкого авангарда, когда-то уехавшего из СССР, где Космачев был лишен возможности воплощать свои идеи, которые не вписывались в идеологию, насаждаемую в искусстве в то время. Сейчас Космачев живет в Австрии, а эта экспозиция — первая масштабная выставка скульптора в России. У нас о Вадиме Космачеве знают мало — он покинул страну в 1979 году, успев совсем немного поработать на родине, зато несколько десятков его скульптур установлены в общественных пространствах Германии и Австрии. Он много работает с металлом, и при этом, сколько бы ни весили его работы, они оставляют ощущение воздушности и легкости. Buro 24/7 рассказывает о главных этапах жизни скульптора и его взглядах на искусство.
Учеба и знакомство с русским авангардом
Вадим Космачев родился в 1938 году в Калуге. Его отец был офицером летных войск, и семья постоянно переезжала с аэродрома на аэродром. В 1950 году отца скульптора перевели из Тулы в Москву, и там Космачев поступил в Московскую среднюю художественную школу, где познакомился со своей будущей женой — художницей Еленой Коневой. Во время учебы Космачеву и его одноклассникам посчастливилось получить доступ к запасникам Третьяковки, где хранились работы русского авангарда, на тот момент уже запрещенного в Советском Сюзе. Там были работы Татлина, группы «Бубновый валет», учеников Малевича и других художников. Эти картины произвели на скульптора сильное впечатление и определили вектор формирования его собственного художественного стиля. «К четвертому году обучения в МСХШ (из семи) стало ясно, что рутинное преподавание, которое велось в рамках соцреализма, было в большом разрыве с тем восхищением, которое мы испытывали в запасниках Третьяковской галереи», — рассказывает Космачев.
После МСХШ Космачев поступил в Строгановское училище на наименее политизированное и не замутненное идеологией отделение — керамику. Профессор Строгановки по керамике, поговорив с Космачевым об искусстве, дал скульптору полную свободу делать, что тому заблагорассудится. «В Суриковском институте художники должны были мыслить как отцы-основатели соцреализма и писать картины с идеологическим духом, туда нечего было даже соваться, — вспоминает Космачев те времена. — Мне нужно было найти такое учреждение, где на образование никто не обращает внимания со стороны властей. И я нашел — Строгановский университет, отделение керамики. Советская керамика — это были зады западного промдизайна, массового производства, такой ширпотреб. Это тогда считалось единственным Олимпом, куда нужно стремиться, и этому натаскивали студентов. А я делал чайник-скульптуру — такой, из которого не выливалась вода. Я делал абсурдистские вещи. Вещи, которые не вписывались ни в какое задание. Прибегали другие художники — Володя Петров, Дима Пригов приходил, — вытаращив глаза, что из глины выходит такая чушь».
Первые большие работы
Первая масштабная работа Космачева — рельеф для московского кинотеатра «Балтика» в Тушине, которого сегодня уже не существует: его снесли в конце 2010 года и возвели на этом месте торговый центр. «Балтика» был одним из типовых широкоформатных кинотеатров, построенных на рубеже 1960–70-х по лекалам первого такого здания — кинотеатра «Россия» на Пушкинской площади. Проект был разработан группой архитекторов, и один из них пригласил скульптора поучаствовать, увидев его дипломный проект для Строгановки.
Второй большой проект Космачева, сделанный им до отъезда из СССР, — вантовая скульптура «Конструкта» в Ашхабаде. В 1974 году скульптора пригласил главный архитектор Ашхабада Абдула Ахмедов (последователь идей Ле Корбюзье и Кензо Танге), чтобы тот создал масштабный монумент перед Государственной республиканской библиотекой Туркменской ССР имени Карла Маркса. «Абдулла Ахмедов искал художника, который сможет создать доминанту на площади у библиотеки, но художника не с литературно-иллюстративным образом мышления. Видимо, ему кто-то сказал, что есть молодой художник, который пластически думает по-другому. Он пришел ко мне поговорить, и мы сразу друг друга поняли. Он предложил мне приехать в Ашхабад поэкспериментировать, сказал, город все оплатит».
Несмотря на такое приглашение, средства для воплощения замысла у Космачева были довольно ограничены. «Абдула меня выбрал, но где произвести и выполнить работу? Где взять металл и рабочих? На комбинатах художественного фонда невозможно — нужно ждать десять лет: там пекут одного за другим — то солдата, то Ильича, то Дзержинского. Без очереди влезть невозможно. И, чтобы эту систему не колыхать, Абдула нашел выход и благодаря своим связям поместил меня в промышленное производство зоны строгого режима, в лагерь. В первый день мне дали трех заключенных-сварщиков, и они сваривали скульптуру восемь месяцев».
В 1975 году «Конструкта» — 12 тонн стальных труб и листового металла — была установлена. Предсказуемо ситуация вышла скандальная из-за своего нонкомформизма: по логике партийных начальников того времени, у библиотеки имени Карла Маркса должен был стоять памятник Карлу Марксу, а не абстрактная 20-метровая вантовая композиция. Ахмедову пришлось защищать работу Космачева, и для экспертизы пригласили московских архитектров Феликса Новикова и Юрия Гнедовского, сказавших, будто эта скульптура — изображение древа жизни. Партийных работников такое объяснение устроило, а «Конструкта» и сегодня стоит в центре Ашхабада, но тогда перспективы продолжать работать в СССР со своим видением у Космачева почти не было.
Выезд и новая жизнь
Через год после установки ашхабадской скульптуры Вадим Космачев решил уехать из СССР. Выездную визу удалось получить не сразу — три года художнику отказывали — и покинуть срану он смог только в 1979 году. Кроме того, на вывоз своих работ нужно было получать отдельное разрешение, после выдачи которого следовала новая вереница бюрократических ритуалов. «Вначале лишают членства Союза художников, потом нужно отдавать мастерскую — такое кафкианское хождение по инстанциям», — описывает этот процесс Космачев. После всего этого он наконец уехал вместе с женой, забрав с собой дочь Марию. Фрустрация из-за изматывающей бюрократической возни с выездом позже вылилась у художника в серию работ «Выездные документы».
После выезда из СССР Космачев с семьей сначала обосновался в Австрии, а потом в Германии. Те времена, как и почти у всякого уехавшего на чужбину, были нелегкими — финансовые трудности и неопределенность давили на семью. Со временем ситуация стала налаживаться: благодаря выигранным конкурсам работы Космачева появились в общественных пространствах обеих стран, а Германия даже дала скульптору гражданство за культурный вклад, стали появляться заказы. Пожалуй, со времен дягилевской антрепризы не было еще отечественного художника, который смог бы добиться такого успеха на Западе.
Сейчас Вадим Космачев вместе с женой живут в ателье, построенном архитектурным бюро Veech X Veech в предгорьях австрийских Альп. Это бюро вместе со своим мужем Стюартом Виичем основала дочь Космачева Мария, учившаяся на архитектора в Вене и успевшая поработать с Захой Хадид. Вокруг ателье — скульптуры Космачева с зеркальными элементами («гелиографы») , а еще там можно посмотреть работы его жены Елены Коневой (они представлены и на выставке в Третьяковке).
«Если бы русский авангард не задушили, трудно себе даже вообразить, какая у страны была бы позиция на международной сцене. Я уверен, что ее лицо было бы другим. Была бы другая одежда, не было бы убогости. В стране, где есть театры Мейерхольда и Таирова (сейчас Пушкинский. — Прим. редакции), не может быть убогости. Пусть будет бедность, но не убогость, не убитость на лицах. Я уже не говорю про архитектуру. Не было бы убогости — не пела бы эта Ротару с утра до ночи, тогда были бы Козин или Лещенко, культура кабаре могла бы процветать. Если бы авангард не был разгромлен, и кино было бы другим. Мне и художникам, которых я знаю, так комфортно жить на Западе именно благодаря свободе от убогости».
«Я хочу, чтобы скульптура стала органической частью как ландшафта, так и городской структуры. Вот дерево стоит, сбрасывает листья — дерево реагирует на порядок, установленный в природе, как живой организм. Вот я думаю, что скульптура будет интересна тем, что станет жить подобным образом. В будущем скульптуру можно будет кодировать, она может быть как клетка. Из сперматозоида возникает человек, в нем есть код. Также и скульптор сможет закодировать скульптуру. Ночью она будет спать, днем двигаться, менять форму и цвет. У меня есть скульптуры, которые меняют цвет. В Америке изобрели краски, которые реагируют на ультрафиолетовые лучи».
«Здесь сейчас все производство диджитализировано, все делается в специальных программах. А вот когда я только приехал в Германию, я рисовал шаблоны один к одному, и машина сканировала, по сути, мой рисунок от руки. Как нарисуешь, так машина и вырежет. Для меня, приехавшего из Советского Союза, даже это было инновацией. Части скульптуры для Ашхабада я чертил мелом, а мастера вырезали их горелкой. Только мастера были высокой квалификации, но даже при этом такой чистоты реза от руки невозможно добиться. Тем более что там, где я делал детали конструкции для Ашхабада, была техника чуть ли не XIX века».
Выставка «Вадим Космачев. Дыхание скульптуры» открыта в Новой Третьяковке на Крымском валу до 19 августа. В экспозиции представлены более 60 объектов: живопись, графика, интерьерные скульптуры, скульптуры-прототипы для общественных пространств, объекты из фарфора, а также архивные фото и видео.
Текст
Марина Аглиулина
Фото
Государственная
Третьяковская галерея
Видео
Andreas Waldschuetz
Дизайн
Аня Щемелева-Коноваленко
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7