В начале февраля в Манеже прошла ежегодная церемония вручения премии The Art Newspaper Russia. Победителей в пяти номинациях («Выставка года», «Реставрация года», «Книга года», «Музей года» и «Личный вклад») редакция газеты выбирала в пятый раз. Премия была учреждена в 2012 году издателем международной сети The Art Newspaper Инной Баженовой. Лауреатами премии становятся проекты, которые популяризируют российское искусство в международном арт-пространстве. В качестве награды победители получают статуэтку Сергея Шеховцова — скрещенный Биг-Бен и Спасскую башню. Buro 24/7 поговорил с Инной Баженовой о том, как вручают премию и каким образом ей удается оставаться рупором профессионального сообщества в российском искусстве.

— Какая номинация для вас наиболее спорная?

— Выбор в каждой номинации — это большая ответственность, поэтому мы подходим к этому очень тщательно. Сначала составляем глобальный список, потом постепенно выделяем из него лонг-, а потом шорт-лист. Лично мне проще всего с номинацией «Реставрация» — в этом разделе я больше полагаюсь на мнение профессионалов, на редакцию и специалистов, с которыми мы всегда беседуем. Мы награждали и архитектурные проекты (например, реставрацию модернистского здания библиотеки Алвара Аалто в Выборге), и реставрацию фресок и икон (восстановление фресок Гурия Никитина в Спасо-Преображенском соборе в Суздале и работу над образом «Богоматерь Боголюбская»), и живописи (как в этом году, когда премию получили реставраторы Эрмитажа за работу над картиной Рогира ван дер Вейдена). Собственных специалистов по реставрации в редакции нет, но мы поддерживаем связь со всеми крупнейшими реставрационными центрами нашей страны, и нам есть с кем посоветоваться.

Довольно быстро мы приходим к консенсусу и в разделе «Книги», и я обычно легко соглашаюсь мнением редакции. Это не значит, что у меня нет своего мнения, просто книги мы читаем все более-менее одинаково. А вот выбор в разделе «Музей» и «Выставка» дается с большим трудом. Кого предпочесть — Третьяковскую галерею, развивающуюся по международным стандартам, мощно и целеустремленно, или Приморский музей им. Арсеньева во Владивостоке, который, располагая малыми средствами, стал лидером в своем регионе? Я помню, как в прошлом году мы спорили, давать премию выставке Серова в ГТГ или не давать: редакция разделилась на два лагеря, у каждого свои доводы, очень эмоционально обсуждали. Сейчас мы видим самый настоящий музейный бум — прекрасных и очень разных выставок все больше, каждый музей старается активно и по-своему работать со зрителями. Боюсь, дальше нам будет еще труднее.

Надо деликатно подходить к выбору лидера в разделе «Личный вклад», который предназначен для меценатов — тех, кто тратит личные деньги на развитие искусства. Я сама коллекционер и знаю, как тяжело расстаться даже с одной картиной, оторвать ее от себя. Поэтому я очень приветствовала выбор редакции в нынешнем году, когда мы решили дать премию всем тем, кто способствовал дару Центру Помпиду в Париже. Хотя обычно очень трудно выбрать одного человека из, например, пяти, вложивших свои личные средства в поддержку искусства, художников и строительство новых музеев.

— Одна из заявленных задача премии — «популяризация российского искусства за рубежом и расширение знания о мировом искусстве в России». Как именно премия с этим справляется?

— Нашей премией мы стараемся привлечь интерес людей, читателей и зрителей, к тому или иному событию. Отчасти поэтому церемония вручения имеет вид театрализованного шоу — она должна привлечь интерес людей к тому, что происходит в искусстве. В нынешнем году на церемонию вручения было аккредитовано много иностранных журналистов, и мы надеемся, что лауреаты действительно привлекли к себе международный интерес.

Второй аспект — мы стараемся поддерживать проекты по популяризации русского искусства за рубежом — зарубежные выставки русского искусства, дары, как уже упомянутый, деятельность разных институций за рубежом (в нынешнем году лучшей выставкой мы признали «Шедевры нового искусства. Коллекция Щукина» в Музее фонда Louis Vuitton, в организации которой участвовали главные российские музеи). Хочется, чтобы организаторы таких проектов знали — их работа не остается незамеченной.

— Вы как-то говорили, что «для премии важно, чтобы награждаемые события или институции имели публичный резонанс». Как при этом отметить академические достижения (например, издания книг), которые, как правило, не сопровождаются общественным резонансом? И как можно оценить «признание в профессиональной среде»?

— Понятие «широкий резонанс» неодинаково для разных видов человеческой деятельности. Однако это не значит, что его вовсе нет. Есть исследования, которые не просто двигают науку, но и создают поле для обмена мнениями и общественной дискуссии. Когда-то открытие древнерусской иконописи или изучение русского авангарда было сугубо внутренним делом художественной общественности. Да и сейчас, давайте признаемся в этом, об этих явлениях знают далеко не все. Отчасти этот «публичный резонанс» создаем мы с вами, когда обсуждаем важные явления и открытия в области искусствознания — давайте продолжим это делать.

Признание в профессиональной среде — критерий не количественный, а качественный. Мы не проводим специального опроса определенного круга экспертов, не составляем списков и анкет. Тем не менее каждый из редакторов нашей газеты профессионал и вращается в кругу профессионалов, так что наш выбор — не вкусовщина. С другой стороны, редкое событие и в среде профессионалов вызывает полное единодушие. Какие споры разгорелись сейчас, например, вокруг выставки «Оттепель» в Третьяковской галерее! Так что не стоит ожидать, что наши решения удовлетворят всех.