Грузинский авангард: главные имена выставки

Почему Тифлис стал грузинским Парижем и на каких художников обратить особое внимание.

Где: ГМИИ им. А. С. Пушкина, музей личных коллекций, Волхонка, д. 10

Когда: 8 декабря 2016 — 12 марта 2017

Художественная среда

Грузинский авангард, как и интернациональный, развивается в первые три десятилетия ХХ века, но ярче всего — с 1917 по 1921 год. В это время в Тифлисе, «грузинском Париже», работают поэты, художники, музыканты, писатели, оказавшиеся на южной границе империи в период революции в России и после окончания Первой мировой войны. Тифлис становится «тихим оазисом» культуры, откуда можно было быстро попасть в Константинополь и во всю Европу. Туда приезжают поэт Осип Мандельштам, художники Илья и Кирилл Зданевич, которые открыли вместе с художником-авангардистом Михаилом Ле-Дантю национальный талант — Нико Пиросмани. Здесь же творит поэт-футурист Алексей Крученых — ходит с разрисованным лицом по улицам Тифлиса, что мало кого поражает, — за футуриста его здесь не признают. Братья Зданевич и Алексей Крученых сначала основали «Футуристический синдикат», а затем, вместе с поэтом Игорем Терентьевым, — группу «41°». Их манифест гласил: «Задача "41°" — использовать все великие открытия сотрудников и надеть мир на новую ось». В 1919-м они и вовсе открывают футуристический университет «Футурвсеучбище», находившийся в популярном кафе «Фантастический кабачок». Здесь проводились поэтические вечера и лекции о заумной поэзии и футуризме, о вдохновлявших их теориях Фрейда. Именно в Тифлисе Крученых подводит итоги своим размышлениям об авангарде, выпуская 40 маленьких книг с «летящими строчками». Среди местных художественных объединений одним из главных становятся «Голубые роги»: поэты-символисты приезжают в Тифлис из Кутаиси и тоже посещают «Фантастический кабачок». Молодые творцы вдохновляются фольклорными мотивами Грузии, переосмысливают народные архетипы и создают новую волну в искусстве, которая будет продолжаться, хоть и в меньшей мере, вплоть до середины столетия.

Нико Пиросмани

До 1912 года художник был малоизвестен — расписывал местные кафе и создавал декоративные панно. Его первую выставку в 1916 организовал Илья Зданевич в своем собственном доме. После знакомства с Пиросмани Зданевич писал в своем дневнике: «Теперь, после знакомства с Николаем, я знаю, что такое жизнь». А Михаил Ле-Дантю и вовсе сравнивал его с итальянским художником Джотто — мастер действительно близок средневековому примитивизму.

Пиросмани работал на железной дороге, пытался открыть молочную лавку. В искусстве был самоучкой и примитивистом, его часто сравнивают с французскими современниками, Руссо и  Матиссом. Однако если у Руссо звери охотятся в мексиканских джунглях, то у Пиросмани мы видим характерные для Грузии мотивы, одетых в национальные костюмы героев и местную природу. Пиросмани использует одни и те же контрастные цвета, нередко берет в качестве холста черную клеенку, которая также служит фоном.

На выставке в ГМИИ показывают его картины «Брат и сестра» и «Свидетель убийства», сцены из одноименной пьесы В. Гунии, популярной в Грузии на рубеже XIX—XX  веков. Здесь же и сцены с застольями: «Кутеж» и «Обед тифлисских торговцев с граммофоном». Кроме того, Пиросмани пишет картины на тему русско-японской войны: морские баталии, солдат и сестер милосердия. Он часто изображает животных— с абсолютно человеческим выражением глаз. На выставке представлены 22 его работы — из московских собраний, Русского музея и частных коллекций.

Ладо Гудиашвили

Среди трех главных художников выставки именно Гудиашвили был представителем не только «маленького Парижа» в Тифлисе, но и настоящей Парижской школы. В 1920-м он приезжает в столицу Франции, где знакомится с Модильяни и Фужита — главными звездами Монпарнаса. В своих воспоминаниях он напишет о кафе «Ротонда», где собирались художники: «В памяти моей отчетливо запечатлелись те постоянные места, которые занимали за столиками Модильяни, Леже, Дерен, Фужита, Пикассо». Там же он знакомится и с другим нашим героем — Давидом Какабадзе, с которым они вместе бродили по Парижу и делали зарисовки. Однако именно наследие Ладо будет удостоено отдельной выставки в 1997 году в Национальном собрании. Но славы в Париже он удостоился и при жизни — уже в 1920-м, в год приезда, четыре картины мастера были выставлены на продажу в Гран-Пале.

В отличие от Какабадзе, склонного к кубизму, Ладо, подобно Пиросмани, не изменял своим грузинским корням. Его произведения, такие как многочисленные «Кутежи» или «Идиллия», изображают национальных героев во время трапезы или поэтичные образы женщин. На выставке представлены его работы в духе Парижской школы, более близкие символизму: «Весна (Зеленая женщина)», «Юноша с ланью», «Зеленые феи». В отличие от Пиросмани, близкого примитивистам, живопись Ладо отличается мягкостью линий и плавностью силуэтов — именно так писали Модильяни и Фужита, влияние которых испытал и грузинский мастер.

Давид Какабадзе

Уже в своем раннем творчестве Давид Какабадзе видел главные источники вдохновения в природе, подобно еще незнакомым ему художникам Кандинскому и Сезанну. В 1910-м он отправился в Петербург, чтобы поступить в Академию художеств, однако конкурс не прошел и стал учиться на факультете естествознания Петербургского университета. Тем не менее он освоил академические основы рисования в частной студии художника Льва Дмитриева-Кавказского, одного из наиболее  известных коллекционеров и художников тех лет. В Петербурге он  проводил много времени в Эрмитаже, где копировал старых мастеров. Через Дмитриева-Кавказского Какабадзе знакомится с братьями Зданевич, а впоследствии и с Ле-Дантю. Они открывают Давиду Какабадзе соотечественника Нико Пиросмани, которым художник был заворожен. Сам Какабадзе в эти годы создает знаменитые полотна «Автопортрет с гранатом» (1913) и «Имеретия — мать моя!», в которых явно выражается национальная принадлежность автора.

После окончания университета дипломированный биолог Какабадзе возвращается на родину, в Грузию, откуда правительство отправляет его в Париж — изучать новейшие течения в искусстве. Здесь он экспериментирует с цветом, распыляет краску из пульверизатора и создает биоморфные абстракции, которые отражают его приверженность к естественно-научным интересам. На выставке представлены его имеретинские пейзажи, парижские композиции, вдохновленные Хуаном Миро и Хансом Арпом, кубистические натюрморты в духе Пикассо и произведения графики — бретонские зарисовки и геометрические формы.