Разбираемся в ситуации
За последние несколько месяцев о премии «Золотая маска» узнали даже те, кто обычно происходящим в театральном мире интересуется не слишком. Мы решили выяснить, с чем это связано, и разобраться в ситуации, в которой оказался фестиваль, а вместе с ним все театральное сообщество
В начале ноября были объявлены номинанты на театральную премию «Золотая маска». Однако момент, который можно считать одним из самых волнительных в театральном сезоне, в нынешнем году оказался чуть ли не самым спокойным. Все дело в том, что за несколько недель до этого фестиваль и премия оказались во взрывоопасной ситуации: страсти кипели в связи с переформированием экспертного совета. Театральные критики обратились к председателю Союза театральных деятелей Александру Калягину, тот заявил, что критиков «испортила» «Золотая маска», Алла Шендерова и Ольга Фукс вышли из состава экспертного совета в знак протеста против вмешательства Минкульта в политику фестиваля — изменения в экспертном совете связали именно с желанием министерства. Мы попробовали выяснить, что же скрывается под «Маской», если она «Золотая».
История фестиваля. Краткий экскурс
«Золотая маска» была учреждена в 1993 году Союзом театральных деятелей Российской Федерации под председательством Михаила Ульянова как исключительно московская премия. Но дата ее официального создания не совпадает с первым награждением, которое состоялось лишь в 1995 году. В формате внутригородской истории «Золотая маска» просуществовала недолго. В 1996-м за проект взялся Эдуард Бояков. Бояков придумал систему, сделавшую «Золотую маску» и интересной. Изначально это был проект, который попросту должен был вручать премии создателям столичных спектаклей — такой формат «свои для своих». Пожалуй, главная заслуга Эдуарда Боякова в том, что он сделал из банальной премии крупнейший фестивальный проект.
Костяк фестиваля состоит из спектаклей, номинированных на премию. Вокруг этого костяка могут образовываться и дополнительные программы, например одна из наиболее интересных на сегодняшний день — программа «Контекст», формируемая из актуальных зарубежных спектаклей. Или еще одна — «Маска плюс». Она состоит из постановок, не вошедших в основной конкурс, но демонстрирующих разнообразие современного театра. Некоторые интересные проекты остались в прошлом, скажем, «Новая пьеса», выросшая из самостоятельного фестиваля «Новая драма», в рамках которого показывали спектакли по новой драматургии. Словом, программы появляются и исчезают, другие же существуют из года в год, и это говорит о подвижности и реакции фестиваля на все, что происходит в театральной среде. Среди дополнительных и важных проектов «Золотой маски» — гастроли знаковых столичных спектаклей в регионах и других странах. Скажем, несколько лет существует «"Золотая маска" в Латвии и Эстонии», а в нынешнем году фестиваль выступил соорганизатором гастролей петербургского МДТ в Польше. До этого дирекция фестиваля немало занималась проектами, которые представляют польский театр у нас, а российский — в Польше.
Бояков возглавлял «Золотую маску» до 2005-го. После за руководство взялась Мария Ревякина, но принцип работы (основная программа, вокруг которой формируются разные проекты, лаборатории и образовательные инициативы) остался прежним. Конечно, за прошедшие 10 лет фестиваль разросся. Финансирование складывается из бюджетных и спонсорских средств — они обеспечивают возможность реализации крупных программ в его афише. Важный момент: никаких денег лауреатам премии не выплачивают. Все, что они получают, — саму «Золотую маску», дизайн которой был разработан театральным художником Олегом Шейнцисом и за годы существования премии в общем-то не менялся.
Кстати, с каждым годом становится все больше обладателей «Золотой маски», список номинаций постоянно расширяется. Например, конкурсная программа предстоящего фестиваля включает 72 спектакля, лонг-лист — 109. К слову, стоит иметь в виду, что весной 2016-го, во время 22-го по счету фестиваля, будут показаны спектакли сезона 2014—2015 года.
Перемены, которых ждали не все
Тревожные звоночки в театральном мире звучат уже несколько лет. Вернемся в прошлое: конец сезона 2011—2012, Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, премьера оперы «Сон в летнюю ночь» в постановке английского режиссера Кристофера Олдена. Общественность негодует: вернее, не общественность, а в первую очередь аноним, написавший письмо, обвиняющее постановку в пропаганде эротики, педофилии и наркомании. Созван экспертный совет, в который вошли, в частности, люди из Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков... Тем не менее спектакль одобрен. Он идет в Москве несколько месяцев. И в 2013-м получает «Золотую маску» как лучшая постановка в опере.
Еще один лауреат премии «Золотая маска» «прошел проверку» весной 2013-го, уже после вручения награды — речь идет об «Отморозках» Кирилла Серебренникова. В полицию с жалобой обратилась актриса театра им. Гоголя — позже артисты этой труппы восприняли в штыки и назначение Серебренникова худруком театра. Так, собственно, возник «Гоголь-центр», оставив труппе право называться театром им. Гоголя.
Лето 2013-го. В пропаганде педофилии и насилия вновь заподозрен Кирилл Серебренников, вернее, его спектакль «Человек-подушка», шедший в МХТ с 2007 года (кстати, и эта постановка выдвигалась на «Золотую маску» в трех номинациях). По словам самого режиссера, ему даже пришлось давать показания следователю.
Весна 2015-го. Опера «Тангейзер» в постановке Тимофея Кулябина оскорбила чувства верующих: митрополит Новосибирский и Бердский заявил, что в спектакле не по назначению используется церковная символика. Возбуждено административное дело.
В последнем случае за постановщика Кулябина и Бориса Мездрича, руководившего на тот момент Новосибирским театром оперы и балета, вступились многие деятели культуры — молодые и прогрессивные, взрослые и консервативные. Выступления их сводились к тому, что свобода творчества не может подвергаться ограничениям, что для нее нет ничего опаснее цензуры — государственной или церковной. Борьба театра и церкви на этот раз закончилась вничью: дело закрыли за отсутствием состава преступления. Тем не менее директор театра Борис Мездрич уволен, а новое руководство убирает оперу из репертуара.
Раз мы заговорили о «Тангейзере», стоит сказать, что в номинации на «Золотую маску» сезона 2014—2015 этой оперы нет, о чем, например, сожалеет председатель экспертного совета по музыкальному театру Екатерина Бирюкова. По ее словам, невозможно включить в номинацию спектакль, которого больше не существует. Тем не менее «Тангейзер» присутствует в лонг-листе фестиваля. Но это не всем кажется достаточным. Например, критик (а также актриса, музыкант и ресторатор) Варвара Турова в день объявления номинантов на «Золотую маску» написала в Facebook: «Был такой спектакль, называется "Тангейзер", в Новосибирске, простите, что напоминаю об этом в этот праздничный день. У меня все».
На днях появилась и еще одна реакция на оперные номинации, но ее можно скорее назвать странной. Тем не менее не можем не упомянуть, что художественный руководитель петербургского Михайловского театра Владимир Кехман был недоволен тем, что спектакль «Трубадур» включили в номинацию «Лучший оперный спектакль», но его создателей — режиссера и дирижера — на соискание «Золотой маски» при этом не выдвинули. По этой причине Кехман просил вообще исключить «Трубадура» из числа претендентов на награду. На сайте фестиваля быстро появился ответ. Согласно положению о премии, спектакли — переносы зарубежных постановок на российскую сцену (а «Трубадур» именно перенос, опера была создана в 2012 году в Брюсселе) могут быть выдвинуты на соискание премии, но участники группы авторов-создателей оригинальной версии спектакля (постановщики: режиссер, хореограф, художник и т. п.) выдвижению в частных номинациях указанных конкурсов не подлежат. Дирижера же экспертный совет решил не номинировать, руководствуясь исключительно художественными критериями.
Но немного отмотаем назад: что же все-таки случилось до объявления очередных номинантов? Конец весны 2015-го. Независимый профсоюз актеров театра и кино написал письмо министру культуры Владимиру Мединскому. В документе была раскритикована деятельность «Золотой маски». Критику подхватил народный артист России Николай Бурляев, заявивший, что фестиваль превратился в «доходный промысел», и назвавший «Золотую маску» «междусобойчиком». То есть претензии, помимо прочего, сводились к тому, что премия вручается узкому кругу лиц, а значит не может считаться национальной... Минкульт прислушался к мнению «несогласных». 30 июня в министерстве состоялись общественные слушания, посвященные ситуации, связанной с фестивалем. На следующий день председатель СТД Александр Калягин опубликовал открытое письмо к Мединскому. В нем он заметил, что готов к равноправному партнерству и сотрудничеству с министерством. Но вместе с тем его огорчает, если этот принцип нарушается партнерами. В первую очередь Калягина возмутило, что общественные слушания, касающиеся «Золотой маски», были организованы Минкультом «явочным порядком». Тем более что за месяц до этих слушаний 30 июня состоялось обсуждение перспектив развития премии «Золотая маска» с участием двух заместителей министра культуры и руководителя департамента министерства. Александр Калягин подытожил: «Результатом обсуждения стало решение о создании рабочей группы при СТД РФ по выработке конкретных предложений для секретариата СТД РФ по внесению изменений в Положение о премии "Золотая маска" с учетом высказанных участниками замечаний и предложений». Калягин настаивал на том, чтобы изменениями «Золотой маски» занималась именно рабочая группа. В том же письме председатель СТД вступился за номинантов и лауреатов фестиваля:
«На одном из недавних публичных мероприятий первый заместитель министра культуры, говоря о театральном фестивале "Золотая маска" сказал буквально следующее: "...Есть некий театральный фестиваль, который из года в год системно поддерживает постановки, которые очевидно противоречат нравственным нормам, очевидно провоцируют общество, очевидно содержат элементы русофобии, презрение к истории нашей страны, и сознательно выходят за нравственные рамки". Отмечу, что ваш заместитель не назвал ни одного спектакля из числа номинантов и лауреатов премии, ни одного постановщика или исполнителя, чье творчество содержит "элементы русофобии", "презрения к нашей истории" и т. д. Это лишило нас возможности оспорить эти серьезные, но бездоказательные обвинения в установленном порядке. По поводу этого скандального заявления одного из руководителей Министерства культуры довольно резко и с осуждением высказались многие видные деятели отечественного театра, журналисты. Но мы так и не получили вразумительного объяснения, что это было: частное мнение или официальная позиция Министерства культуры, обнародованная первым заместителем министра?»
Эмоциональное письмо Калягина задело многих. 2 июля он встретился с Владимиром Мединским. Беседа привела к принципиальным договоренностям, касающимся «Золотой маски». Перемены были неизбежны. В октябре появились и первые их плоды: был предложен новый подход к формированию экспертного совета, в который входят люди, составляющие афишу фестиваля. В частности, одно из главных нововведений, на котором настаивают чиновники, — постоянная жесткая ротация отборщиков. Многие профессионалы из театрального мира связали новшества с давлением министерства и посчитали неприемлемым вмешательство власти в дела независимой театральной премии.
Елена Ковальская, заместитель художественного руководителя Центра им. Мейерхольда, не раз входившая в экспертный совет «Золотой маски», видит будущее фестиваля при активном участии министерства безрадостным:
«C "Золотой маской" происходит то же, что и с компанией "Трансаэро" и другим частным бизнесом: государство-рейдер пытается присвоить себе лучшее из негосударственного сектора. Сегодня, когда в стране происходит консервативный поворот, государство вернулось к советской идее театра как инструмента пропаганды. Но оно неспособно создать на скорую руку пропагандистский театр — у советской власти на это ушло 20 лет. На скорую руку сегодня можно только "отжать" статусный фестиваль и сделать его своим рупором. Рупором если не пропагандистского театра, то хотя бы тихого, консервативного, традиционного театра. Театра-музея. Такого театра у нас в достатке, просто он никогда не оказывался в сфере интереса "Золотой маски". Главный рычаг Минкульта в давлении на "Золотую маску" — деньги. Он может отказать в поддержке фестивалю, но главное — он может воздействовать на "Сбербанк", генерального спонсора "Золотой маски", чтобы тот также не поддерживал фестиваль. Замминистра Аристархов простодушно заявлял это минувшей весной. К сожалению, у "Золотой маски", которая достаточно самостоятельна в финансовом и организационном плане, зависимый учредитель. Это Союз театральных деятелей, по преимуществу финансируемый Минкультом. Словом, Минкульт шантажирует — "Золотая маска" идет на компромиссы. В этой ситуации опасны не карманные критики Минкульта, а он сам: если Минкульт будет последовательным в своем желании перекроить театр, а "Золотая маска" окажется негибкой, он будет настаивать на уничтожении экспертизы. Если это произойдет, то "Золотая маска" станет чем-то вроде телевизора — кривым зеркалом».
Но внутри самой «Золотой маски» все-таки живет надежда, что все будет в порядке, а перемены считаются нормальным рабочим процессом. Мария Ревякина поделилась с нами своим видением ситуации: «Назвать "реформой" происходящее с фестивалем довольно сложно, потому что в механизм работы "Золотой маски", в том числе и в положение, которое утверждается и секретариатом СТД, каждый год вносятся какие-то изменения. Нынешние перемены в определенном смысле назрели: количество номинаций нужно было пересматривать и, может быть, вносить новые опции. Я думаю, острую реакцию вызвала накаленная ситуация в самом обществе. Все мы люди... Ну что говорить... Все понятно же! Что происходит в обществе? Вот то же и происходит в театре!
Хорошо бы, чтобы фестиваля касались только эстетические переживания нашей театральной среды, хотелось бы, чтобы сюда не вмешивались ни идеологические, ни политические, ни другие мотивы — это самое важное. Потому что театральное искусство — это искусство, которое объединяет людей, которое дает им возможность рефлексировать, переживать то, что не каждый человек в жизни может переосмыслить».
Отказавшиеся режиссеры
Кирилл Серебренников, узнав о том, что Минкульт посягнул на «Золотую маску», отказался принимать участие в фестивале «из соображений гигиены». На своей странице в Facebook он заметил, что не хочет, чтобы его спектакли оценивали люди, которые написали на него и театр, в котором он служит, «множество подлых доносов и пасквилей». Также Серебренников добавил: «Им, ныне объявленным экспертам, смотреть мои спектакли и спектакли театра, который им глубоко ненавистен, тоже невозможно». К протесту коллеги присоединился и Константин Богомолов: «Я еще не дошел до той степени падения, чтобы мои спектакли оценивала компания Кокшеневой-Егошиной-Токаревой». Правда, он, в отличие от Серебренникова, может отвечать только за свою кандидатуру в конкурсе «Золотой маски» — о снятии спектаклей ему необходимо договариваться с театрами, в которых они идут. Заметим, что постановки Серебренникова и Богомолова участвуют в конкурсной программе грядущего фестиваля — их отказ касается конкурса 2017 года.
Гнев режиссеров связывают в том числе с присутствием в новом экспертном совете весьма одиозной для театрального мира личности — Капитолины Кокшеневой. Она, с одной стороны, вопрошает: «Может, хватит?» — имея в виду, видимо, «хватит» включать спектакли Серебренникова в номинации «Золотой маски». С другой — театральные критики не слишком уверены в ее компетентности в вопросе оценки спектаклей. В общем, в Кокшеневой подозревают тенденциозность и, кстати, просят извиниться перед Серебренниковым и коллегами за резкие высказывания. Кокшенева извиняться не стала, но написала, как это сегодня принято в культурном сообществе, открытое письмо, опубликовав его на собственном сайте. В письме она в ответ на критику оппонентов обвиняет их в узости взглядов и утверждает, что не видит трудностей для работы нового совета «Золотой маски».
Между тем на пресс-конференции, посвященной номинантам на «Золотую маску» сезона 2014—2015, Мария Ревякина отметила, что Кирилл Серебренников никаких документов об отказе от участия ни в этом, ни в следующем фестивале не подавал. Существует регламент: в случае отказа (а такое уже случалось в истории «Золотой маски», хоть и нечасто) необходимо написать официальное письмо в адрес Союза театральных деятелей или дирекции «Золотой маски». Поста в Facebook недостаточно. Писем от Серебренникова не было, и от комментариев по данному вопросу режиссер отказался. Директор фестиваля Мария Ревякина прокомментировала режиссерский бунт кратко: «Режиссеры — люди эмоциональные, как любые художники. И реакция эта, я считаю, исключительно эмоциональная. По-другому я ее не оцениваю».
Александр Калягин призвал отказавшихся режиссеров «смирить гордыню»:
«Вы не пишете романов, когда за все отвечает только сам автор, и тогда он волен участвовать или не участвовать в каких-либо литературных конкурсах. Вы работаете в театре, и в числе авторов ваших спектаклей есть еще другие талантливые люди. Хорошо бы учитывать и их мнение. (...) Я хочу призвать всех: уважайте себя, уважайте мнение ваших коллег, уважайте противоположные эстетические взгляды. Ни у кого нет права узурпировать театральную эстетику, заявлять, что вот это главное, а это второстепенное. Время все расставит на свои места. Важно, чтобы в истории от нас остались талантливые спектакли, а не скандалы, склоки, хамские реплики в социальных сетях и различные проявления нетерпимости».
Протест критиков
Выше мы упомянули Капитолину Кокшеневу, которая, по мнению многих коллег внутри театрального сообщества, не слишком близка к современному театральному миру. Но дело, конечно, не только и не столько в ней. Ее фигура — лишь вишенка на торте, последняя капля, любое клише, означающее, что терпение даже многих сдержанных профессионалов кончилось.
В знак протеста против нововведений, касающихся «Золотой маски», из экспертного совета вышли критики Алла Шендерова и Ольга Фукс. Шендерова в разговоре с нами выразила сомнения, что всем членам нового совета удастся справиться с колоссальной нагрузкой:
«В экспертном совете невероятный объем работы. Я не знаю, как с ним справятся люди, которые не ходят в театр каждый день (а там такие есть), не имеют такой многолетней практики...»
Вскоре после того как новый совет был сформирован, появилось открытое письмо театральных критиков Александру Калягину. В нем сказано, что на фестиваль давит министерство: «Уступки Министерству культуры в принципиальных вопросах могут привести к тому, что фестиваль начнет рушиться, как карточный домик. (...) Подозрения в тенденциозности экспертного совета могут дать повод и другим режиссерам к отказу от участия в фестивале. Ведь не только Серебренникову и Богомолову кажется, что результаты честного профессионального соревнования пытаются сегодня подогнать под вкусы начальников во властных структурах, рекрутируя для этого «нужных» экспертов. Хотя единственный критерий, по которому надо оценивать спектакли, — не идеология, а профессионализм».
Кризис, в котором оказалась «Золотая маска», а также скандалы, потрясшие фестиваль, критики связали с «непродуманным механизмом формирования» нового экспертного совета. Он был создан, по мнению подписавших письмо, «с грубыми процедурными нарушениями». В связи с этим критики призвали Калягина распустить совет и отложить вопрос о новом механизме его формирования до следующего года. В конце письма отмечается: «"Золотая маска" — это профессиональная премия театрального сообщества, а не Министерства культуры. Все решения, касающиеся ее судьбы, должны приниматься в первую очередь Союзом театральных деятелей, а не на основании так называемого консенсуса с министерством».
Изначально под письмом поставили подписи 93 человека. Но вскоре число поддержавших протест перевалило за 100. Елена Ковальская и Андрей Пронин, присоединившиеся к нему, позже вошли в экспертный совет — возможно, им удастся повлиять на ситуацию изнутри. В комментарии Buro 24/7 Ковальская назвала свое согласие работать в совете способом противостояния:
«Первая встреча экспертного совета назначена на 8 декабря, так что своих будущих сотрудников я еще не видела. Многих из них я не видела никогда. Не видела их в театральных залах в Москве или городах страны. Не видела на конференциях или фестивалях. Не видела я их на лабораториях или читках новых пьес. Не слышала, чтобы кто-то из них открыл новое имя или воспел новое направление. Не читала их статей, поскольку они пишут о чем-то за пределами актуальной театральной повестки. Новички в экспертном совете "Золотой маски" так называемая новая элита, которую в нашей стране меняют на старую в рамках требований президента 2012 года. Креативный класс меняют на консервативный. Во всех областях нашей жизни. Включая культуру. Я подписала письмо критиков Александру Калягину с требованием распустить экспертный совет, набранный под давлением Минкульта. А после, когда Калягин не внял критикам, вошла в этот совет вместе с Андреем Прониным вместо ушедших из совета коллег. Я полагаю, что действую последовательно, выступая против давления Минкульта на "Золотую маску". Двое коллег ушли из совета, когда был объявлен его состав и они узнали, что им предстоит работать с одиозными господами, "карманными" критиками Минкульта. Это их способ борьбы. Я же согласилась работать в таком экспертном совете по той же причине, по которой хожу на выборы: отдать свой голос людям, в которых я верю, и театру, который считаю живым и существенным. Это мой способ противостояния».
На письмо Калягин ответил не лично, а вместе с рабочей группой СТД. Реакцию критиков назвали скорее эмоциональной, нежели взвешенной:
«Мы считаем, что позиция наших коллег, которые отказываются от участия в работе экспертного совета и от участия в самой конкурсной программе, — неконструктивна. Нам кажется, самое разумное в этой ситуации — дать возможность новому экспертному совету приступить к работе, а театральному сообществу вернуться в поле профессиональной деятельности и оценивать работу экспертного совета по результатам». Чуть позже он, правда, все же высказал свое личное мнение по поводу протеста критиков, причем сделал это довольно резко: «Я думаю, что как москвичей испортил квартирный вопрос, так и театральных критиков испортил фестиваль "Золотая маска", на территории которого каждый себе отвоевывает квадратные метры влияния. Эксперты вдруг возомнили, что они и есть вершители театральных судеб. Ведь они решают, кому быть в афише "Золотой маски", а кому — нет. Они определяют, кто нынче на театральном олимпе, а кто к нему никогда не приблизится. У них возникла иллюзия, что именно они, эксперты "Золотой маски", знают, каким будет будущее российского театра, и что только им известно, кто будет его определять. Может, я ситуацию утрирую, но не сильно. Мне кажется, что все скандалы вокруг "Золотой маски" — это борьба за рычаги влияния. Единственный выход я вижу в постоянной ротации, чтобы звание эксперта не давалось на несколько лет, чтобы не возникало ощущения, что от тебя зависит, как будет развиваться театральный процесс».
Тогда критики решили не ждать поддержки, а сами запустили весьма важный процесс и объявили о создании собственной ассоциации. В их заявлении сказано: «Ассоциация объединит театральных критиков из разных регионов страны, чтобы поддержать свободное развитие театра и принципы независимости профессиональной экспертизы.
Одна из задач ассоциации — создание платформы для диалога со всеми участниками театрального процесса». После этого споров на открытых площадках пока больше не возникало. Меж тем устав ассоциации, как нам сообщила Алла Шендерова, уже разработан и скоро будет утвержден.
В беседе с Buro 24/7 Мария Ревякина поддержала идею создания ассоциации:
«Критики хотят объединиться в ассоциацию — это нормальное явление. У нас есть Гильдия режиссеров, Гильдия директоров. Во-первых, ассоциация имеет возможность вырабатывать какую-то этическую программу, которая, мне кажется, нужна. Во-вторых, ассоциация может собираться и обсуждать, как проходят те или иные театральные процессы, анализировать, публиковать выводы. Это полезно. Например, Гильдия директоров участвует в том, чтобы были рассмотрены поправки в законодательство, касающееся театральной сферы; Гильдия режиссеров тоже очень многое делает... Объединение профессионалов очень позитивно».
Елена Ковальская также высказала мнение, какой, на ее взгляд, должна стать наша Ассоциация критиков:
«Сегодня критики ассоциировались только на словах. Идет выработка устава и условий членства. Поэтому я не могу пока говорить от лица ассоциации, но мое мнение таково: Ассоциация критиков должна участвовать в выработке и принятии основных законов и положений, касающихся театра — основ культурной политики и закона о культуре, который у нас существует в версии начала 90-х и не исполняется, существуют два новых законопроекта, они месяц дискутируются в Думе. Ассоциация должна участвовать в культурной политике в целом, подобно тому, как участвует уже 20 с лишним лет Ассоциация критиков Венгрии в культуре страны. Ассоциация критиков, например, в 90-х участвовала в создании процедуры смены руководителей театров. А недавно они организовывали международный фестиваль современного венгерского театра — Hungarian Show case. Кстати, это происходило в момент консервативного поворота в Венгрии, и Минкульт был в ярости от деятельности Ассоциации критиков, но не мог ей противостоять. Поскольку эта умная и мобильная организация была на шаг впереди Минкульта».
Алла Шендерова заметила, что они с коллегами стремятся к тому, чтобы «сохранить свою профессию». Именно в этом состоит важная миссия создаваемой ассоциации.
Будущее. Перспективы
«Отчего же все так распереживались?» — спросит неискушенный зритель, наблюдающий за театром внутри театра. Казалось бы, перемены бывают во всех сферах, и не везде они проходят безболезненно. Но дело в том, что у многих болит душа за «Золотую маску» — это же не просто премия, даже не просто фестиваль. Это огромной мощи культурный институт, который действительно очень помог современному российскому театру стать лучше, сильнее, доступнее зрителю. У этого института масса задач, в том числе образовательных. Над «Золотой маской» трудились разные люди более 20 лет. И терять то, что было наработано годами, действительно страшно.
Елена Ковальская: «Альтернатива нынешней "Золотой маске" невозможна. "Золотая маска" создавалась четверть века назад талантливой командой менеджеров во главе с Эдуардом Бояковым. За годы фестиваль прошел огонь, воду и медные трубы, менял учредителей, инвесторов, экспертов. Вряд ли сегодня кто-то может создать фестиваль, который станет достойным конкурентом "Золотой маске". Но если усилием Минкульта "Золотая маска" будет руинирована, то скоро встанет вопрос о создании нового фестиваля. Я вообще за то, чтобы фестивалей было много и разных — и государственных, и частных. Проблема в том, что у нас несовершенный закон о меценатах, поэтому частным фестивалям не приходится рассчитывать на существенную поддержку бизнеса. А государственные деньги в бюджете альтернативного фестиваля обязательно должны быть, но их не должно быть в бюджете решающе много. Так что независимому фестивалю сложно будет найти деньги в России. Сложно, но возможно. Нужно делать дело. Стоящие дела всегда находят поддержку».
Алла Шендерова: «Со временем создание альтернативы "Золотой маске" возможно. Но эта премия существует 20 лет. Есть некоторые обкатанные механизмы. Гораздо проще бросить все и придумать заново. Можно... Но это достаточно глупо. За время существования "Золотой маски"» было опробовано много разных вариантов работы, было много опытов и набитых шишек. Мы пытались понять, как сделать фестиваль лучше. И в результате такой эволюции выкристаллизовалась нынешняя форма. Разрушить ее сейчас? Если будет острая необходимость, то придется начать все сначала... Но до этого не дойдет, я надеюсь. Конечно, стоит постараться сохранить эту премию. Если нам, Ассоциации критиков, не удастся влиять на формирование экспертного совета, может быть, мы предложим что-то альтернативное. Но это лишь вероятность! Ничего нельзя утверждать. Надо подождать. Но кроме того, мы думаем об учреждении собственной премии, которая никак не будет связана с "Золотой маской", не будет ее альтернативой, не будет ей противостоять. Идея в том, чтобы создать независимую награду театральных критиков, как раз недавно мы это обсуждали».
Выдохнув и вдохнув снова, все решили просто подождать. До того как новый экспертный совет объявит свою афишу, прогнозировать будущее сложно. Прогнозы ведь могут быть разными. Пока же уже старый экспертный совет отправляется на покой — за время работы его члены отсмотрели 774 спектакля. Заметим, что они пригласили в Москву немало региональных театров: афиша фестиваля 2016 года примерно в равных долях состоит из постановок из Москвы, Петербурга и великой театральной провинции (откуда берутся обвинения в том, что к «Золотой маске» допускаются лишь две столицы, остается только гадать...). Вот что критик Марина Шимадина написала о работе за минувший год: «Этот год работы в "Золотой маске" был для меня тяжелым как никогда — и физически (за последний месяц 5 командировок), и психологически — из-за полыхающих вокруг скандалов. Но я рада, что провела его в такой прекрасной компании. Рада, что мы спорили, отстаивая свою точку зрения, но всегда старались прислушиваться друг к другу. Что мнение, отличное от твоего, не воспринимали как личное оскорбление. Что мы, такие разные, умудрялись найти неожиданные порой точки соприкосновения. И что в конце концов после бурных дискуссий не перессорились, а расстались друзьями. И мне теперь будет не хватать знакомых лиц на соседнем кресле и наших бесконечных разговоров в поездах, самолетах, вокзалах и гостиницах, которые в последний месяц, кажется, не прекращались, плавно перетекая из онлайна в офлайн и обратно, между разными городами...»
Следующий чек-пойнт в истории «Золотой маски» — 7 декабря. В этот день будет объявлен состав жюри ближайшей премии. Ну а 8 декабря состоится заседание нового экспертного совета. Вслед за Аллой Шендеровой скажем: пока рано гадать, что ждет театральный мир. Разве что можно пожелать новым экспертам «Золотой маски» быть объективными и чуткими. Чего же больше?
Другие истории
Подборка Buro 24/7