В среду в Париже вышел новый номер еженедельника Charlie Hebdo с очередными карикатурами на теракты во французской столице. Алексей Тарханов, изучивший свежий выпуск, считает, что в России это маленькое издание теперь вызывает куда больший ажиотаж, нежели в родной Франции
В моем детстве мои дедушки часами до хрипоты обсуждали передовицы газеты «Правда». Не из тех соображений, что там написано, ясно, что это все брехня, но из тех соображений, чтобы понять, что там на самом деле написано.
Я поражен, но теперь такой «Правдой» для нас стал маленький французский еженедельник Charlie Hebdo. Мне кажется, что в России с нетерпением ждут каждый его выпуск, чтобы как следует оскорбиться.
Одна моя знакомая девочка до смерти боялась страшной иллюстрации в книге норвежских сказок. Там тролль выпивал море на погибель героям. Смотреть на это без слез она не могла, но картинка была заложена фантиком, чтобы еще и еще раз на нее поглядеть, как только захочется, и разразиться криком сладкого ужаса.
Charlie Hebdo как свет в окошке
По статистике посещений сайта этого некогда не самого популярного даже в своей собственной стране журнала, запросы из России (42,5%) далеко опережают запросы из Франции (15,9%). Похоже, мы жить без него не можем, нам все в нем интересно.
А ведь узнали мы о нем только в январе и сначала очень жалели художников, которых расстреляли безграмотные исламисты, приравнявшие смех к извращению. Завязалась целая полемика: «Же сюи Шарли» против «Же не сюи па». Спорили в сетях. Приставали на улице к незнакомым людям с вопросом «А Шарли ты или нет?» с тем же надрывом, как спрашивали «Ты меня уважаешь?».
Потом как-то постепенно мы начали пересматривать наше отношение к еженедельнику и говорить, что карикатуристы кое-где, сплошь и рядом, то и дело переходят границы морали и нравственности. Когда они опубликовали в самом дальнем подвале карикатуры, связанные с катастрофой на Синае и издевающиеся над ненадежностью русских авиалиний (мы сами тогда настаивали, что авиакомпания виновата), мне стали звонить все на свете редакции с просьбой эти карикатуры найти, чтобы мы могли их немедленно опубликовать, ужаснуться и заложить фантиком.
теперь такой «Правдой» для нас стал маленький французский еженедельник Charlie Hebdo. Мне кажется, что в России с нетерпением ждут каждый его выпуск, чтобы как следует оскорбиться
Думаю, раззадоренные нашей реакцией и нашей обидой французы сделали еще одну карикатуру, довольно глупую, как и многие печатавшиеся у них рисунки. В этот момент наши комментарии переполнились мнениями о том, что боевики из ИГИЛ (категорически запрещенная в России организация, за одно упоминание которой — штраф на месте) в чем-то, как-то, кое-где, в данном конкретном случае, были не так уж неправы и художественные толерасты сами напросились.
А теперь попросим про теракты
Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья. Наслаждаемся мы и очередным номером Charlie Hebdo, вышедшим после парижских расстрелов и траурного уик-энда. Сначала мы готовили саспенс, спрашивая грозно: «А рискнут ли лягушатники так же надсмеяться над своей национальной трагедией, как они смеются над нашей?». Их соболезнования, выраженные парижанам, мы встретили с презрительной усмешкой. «Соболезнуют, смотри! Как нормальные люди! Кишка тонка пройтись как следует». Видимо, укрепилось мнение, что в редакции работают не человеческие существа, а вурдалаки, которые и дома вместо круассана гложут могильную кость.
Мысль о том, что они не просто карикатуристы и изготовители огневых заметок, а люди, не пришла нам в голову даже после того, как мы узнали, что один из сотрудников журнала, Патрик Пеллу, вообще-то в нормальной жизни врач скорой помощи — и в дни беды, вместо того чтобы потереть руки и отправиться в редакцию кощунствовать, провел двое суток на выездах и в госпиталях.
Они таки рискнули. Журнал вышел. Обложка нам стала известна дня за два. Она довольно нарядная: «У них есть оружие, но мы срать на них хотели, у нас есть шампанское!». Среди «отвергнутых обложек» (так называлась рубрика с карикатурами про Синай) мы видим подростка, замученного прыщами, — «главный резон стать камикадзе». Женщину, похожую на Пиаф, которая под слова «Париж останется Парижем» моет от крови бокалы с веранды кафе. Танцовщиц, юбка которых превращена в мишень Paris Kalach — вместо «Париж — Канкан». В общем, обхохочешься.
Наверняка найдутся среди нас люди, которые посетуют, что в новых карикатурах недостаточно цинизма, глумления и святотатства. Могли бы и покрепче дать! Проявили жалость. Другие будут порицать огрехи вкуса. И художественные ошибки. Ну прямо как мои преподаватели рисунка, свирепые и безжалостные люди, которые готовы были стукнуть тебя табуреткой за плохую линию.
один из сотрудников журнала, Патрик Пеллу, вообще-то в нормальной жизни врач скорой помощи — и в дни беды, вместо того чтобы потереть руки и отправиться в редакцию кощунствовать, провел двое суток на выездах и в госпиталях
Пока что ответные карикатуры против Charlie Hebdo, появляющиеся в нашей прессе, слабы, но это дело наживное. Главное, что вчерашних героев-мучеников уже начали рисовать в виде шавок либерализма, и мы, вслед за теми, кого нельзя называть, причислили их к врагам рода человеческого, с которыми надо бороться штыком и пером.
Наша искренняя заинтересованность не прошла мимо них. В последнем журнале неожиданно целых две статьи посвящены русской реакции на Charlie Hebdo. Автор, русский французский писатель Егор Гран, сын почтенных родителей, пересказывает официальные проклятия Дмитрия Пескова в адрес «богохульников» и «кощунов» и приводит комментарии к статьям и блогам, которые и вправду, как он пишет, «могут создать впечатление, что русский народ более солидарен с ИГИЛ (насмерть и навсегда запрещенная в России организация), чем с Францией». Тут он, мне кажется, следует той же логике, которая заставляет русских журналистов копаться в отвергнутых обложках. Но что поделать, мы учимся друг у друга.
С новым Charlie Hebdo я согласен хотя бы насчет шампанского. Тут уж точно Je suis Charlie. Мне близок и рецепт, выписанный в этом номере карикатуристкой Coco Коринн Рей: «Не уступать наших свобод». И далее по списку: «Смеяться. Пить. Есть. Танцевать. Петь. Улыбаться. Слушать музыку. Гулять. Ругаться. Любить. Спать. Трахаться. Ласкать. Защищать. Говорить. Смотреть. Спорить. Флиртовать. Опаздывать. Прощать. Влюбляться. Жить...». Чем это дополним мы? Слышать, видеть, ненавидеть? А еще терпеть, вертеть, и зависеть, и смотреть.
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7