Дочь раввина делится впечатлениями от сериала «(Не)ортодоксальная»

Когда мне было десять лет, моя одноклассница в еврейской школе спросила, живу ли я в синагоге. В ее защиту хочу сказать, что вопрос был справедливым: со стороны могло показаться, что я вполне могла там жить — в этом невзрачном, но теплом кирпичном здании на северном берегу Лонг-Айленда. «Иногда», — ответила я. И, честно говоря, это был самый точный ответ, который я могла дать.

Мои отец, мать и отчим — реконструктивистские иудеи (представители этого направления рассматривают иудаизм как развивающуюся цивилизацию, то есть единицу, в которой наряду с религией важные роли играют история, социальная структура и другие атрибуты мирской жизни. Реконструктивистский иудаизм предлагает человеку сконцентрироваться не на загробной, а на жизни и избавлении в этом мире. — прим. BURO.). До того как мои родители развелись, они служили в одной синагоге, были раввинами. Это означало, что мой папа проводил бар-мицвы и бат-мицвы моих сверстников, а мама дала имена многим братьям и сестрам моих друзей. Также это означало, что я работала на горячей линии «Позвони еврею», куда люди звонили по любому непонятному вопросу о еврейской культуре.

«Когда начинается Ханука в этом году?»

«Вам разрешено чистить зубы в Йом Кипур?»

«Разве ты не можешь быть похоронен на еврейском кладбище, если у тебя есть татуировка?»

Я должна была гуглить почти каждый вопрос или спрашивать родителей, чтобы точно ответить на эти вопросы. Полагаю, я не соответствовала представлениям людей о том, какой должна быть дочь раввина.

Многие люди испытывают массу чувств, задумываясь о религии, в чем мы убедились после релиза сериала «(Не)ортодоксальная» на Netflix. Сатмарские хасиды, о которых в нем идет речь, — это очень специфическая группа ультраортодоксальных евреев, которые придерживаются очень строгих правил, в основном касаемо женщин. Им часто приписывают многие стереотипы о евреях, некоторые из них правдивы, другие справедливы только для очень небольшой группы людей и точно не для меня.

Люди, не выросшие в кругу либеральных евреев, чье первое знакомство с иудаизмом происходит через сериал «(Не)ортодоксальная», могут удивиться, узнав, тем, что многие подростки надевают непозволительно короткие юбки в синагогу в праздничные дни. Или то, что я, будучи дочерью раввинов, встречалась в основном с мужчинами неевреями, пока не вышла замуж за еврея в 32. Еще один забавный факт: в моей семье с обеих сторон у многих людей есть татуировки, и я полагаю, что они будут похоронены на нашем семейном участке.

Когда я была маленькой, мы жили на другой стороне улицы от синагоги. Раввин в этой синагоге выглядел как настоящий раввин: носил черную шляпу, а его шестеро детей и жена в парике маршировали за ним. По субботам моя семья загружалась в нашу Honda, мы с сестрой почти всегда были в брюках, сжимая очередную мистическую историю «Нэнси Дрю», которую мы читали, пока родители работали. Или молились. Или и то и другое.

Мои истории — хорошие или плохие — о том, каково быть дочерью раввина, вряд ли отличаются от ваших рассказов об отношениях с родителями в период взросления или об их профессии. Меня раздражало, что родители очень много работали. Мне не нравилось, что люди вокруг считали, что имеют право знать все о моей жизни. И мне кажется, любой еврейский ребенок, выросший на северном берегу Лонг-Айленда, вне зависимости от того, были ли его родители раввинами или врачами, хоть раз жаловался на подобные вещи.

Мне выпала честь расти в еврейской общине, которая никогда не интересовалась моими личными отношениями с Богом. В сериале Эсти не имеет права думать о Боге, любви или жизни по своим правилам. Я считаю, что мой образ жизни, отличный от праведного еврейского, сделал мои отношения с Богом предельно простыми. Я понятия не имею, был ли подобный опыт у шести ортодоксальных еврейских детей, проходивших около нашего дома каждую пятницу и субботу. Они никогда не признавали мою сестру и меня. Но я не уверена, что это было как-то связано с тем, что мы были «ненастоящими еврейками», — может, они просто стеснялись.

Для ясности: синагога, которая находилась вниз по улице в моей жизни, отличается от той, что показана в сериале, но дочки раввина определенно выглядели как я и моя сестра. Они носили длинные юбки даже в самом раннем возрасте, что, как мне кажется, не было их выбором.

Конечно, я могу рассказать истории, которые покажут вам, как моя жизнь отличается от вашей. В моем воспитании были очень специфические культурные элементы, которые могут заинтересовать человека, далекого от еврейской культуры, и побудить посмотреть сериал о нас просто потому, что мы — это что-то другое. Мне кажется, многие евреи чувствовали то же, когда смотрели «(Не)ортодоксальную». То, что там показано, чуждо моей реальности, и для меня это тоже что-то «другое». А ведь нам всегда так интересно поглазеть на «других».

Но привлекательным сериал делает не просто воплощение «другого мира», в который мы попадаем, а напротив: несмотря на то что жизненные обстоятельства главной героини сильно отличаются от наших (брак по договоренности, бритые головы), ее история очень понятна. Разве мы все не хотим найти свое место в обществе, из которого пришли, которое хотим построить или частью которого надеемся стать?

В детстве я часто думала, насколько жизнь моей семьи отличается от жизни ортодоксального раввина с нашей улицы. Они никогда не носили брюки, что казалось мне отстойным. А до того, как достичь сознательного возраста и понять, зачем жена раввина бреет голову, меня очень пугала мысль, что эта женщина лысая.

У меня не было достаточно знаний и понимания, чтобы предвидеть, что 20 лет спустя у меня, современной замужней еврейской женщины-феминистки, изменится отношение к скромности и жизни. Что я переосмыслю формат постов, которыми делюсь в инстаграме, что люди будут называть меня «миссис» и что решения, которые раньше я всегда принимала сама, теперь мы будем принимать вместе с мужем.

Любой современной женщине и просто человеку сцена, основанная на реальных событиях, в которой 19-летней женщине впервые объясняют, сколько «там» отверстий, покажется дикой. В общем, для меня многие темы в «(Не)ортодоксальной» были понятны, но, конечно, не в таких масштабах. Вопросы, затронутые в сериале, те трудности, которые испытывает Эсти, похожи (значительно гиперболизированы, но похожи) на истории женщин, которые пытаются понять, кто они такие в плане сексуальности, в динамике семейных отношений, дружбе.

В конце концов, независимо от того, как вы были воспитаны и во что верили, важно найти компромисс между воспитанием и тем, что бы вы сами хотели для себя.

Материал был впервые опубликован 22 апреля 2020 года на BURO.London