"Если честно, я плохо сплю. Я просто король бессонницы!" Интервью с Джонни Деппом

Джонни Депп явно относится к тем, кто в представлении не нуждается, так что от слов мы сразу переходим к делу и рассказываем, что думает актер о своем герое — бостонском бандите Джимми Балджере, голливудских интригах, отношениях с детьми и влиянии кино на жизнь

Если в мини-фильме Dior Джонни Депп бежит от собственной популярности, готовый ради такого дела забраться даже в пустыню, то в криминальной драме «Черная месса», где он играет безжалостного и весьма кровожадного гангстера Джимми Уайти Балджера, скрываться имеет смысл его врагам. Балджер, способный довести до ужаса лишь несколькими фразами (не верите — посмотрите трейлер) и зловещей улыбкой, своего уж точно не упустит. Пару недель назад фильм показывали в Венеции, а на этой его уже можно увидеть в Москве — в рамках фестиваля американского кино Amfest. Мы решили не расстраиваться из-за того, что до нас, в отличие от Венеции, актер не доехал, и встретились с Деппом в Торонто, чтобы поговорить о роли легендарного убийцы, потребовавшей от него немало перевоплощений, а также о детях, их успехах и сотрудничестве с домом Dior.

Мистер Депп...
Вы назвали меня мистером Деппом? Так называют моего отца. А я предпочитаю просто Джонни.

В своем новом фильме «Черная месса» вы сыграли безжалостного гангстера Джимми Уайти Балджера. Скажите, как вы спали после этой роли?
Если честно, я вообще плохо сплю. Да что там, я просто король бессонницы! Мне трудно сказать, в чем причины этой моей особенности (возможно, корнями все уходит в какие-то детские переживания), но факт остается фактом: сплю я действительно неважно. И работа над образом Джимми Балджера каким-то особенным образом на мою бессонницу не повлияла. Кстати, думаю, сам Джимми спит вполне себе спокойно, отбывая два пожизненных заключения в тюрьме. Я видел фотографии, на которых он, вальяжно устроившись в кресле со своими кошками, беззаботно кемарит буквально сразу после совершения зверских преступлений: удивительно, но, кажется, ему было все нипочем.

«Вы назвали меня мистером Деппом? Я предпочитаю просто Джонни»

В фильме большое внимание уделяется отношениям Балджера с его матерью: с ней он любящий и заботливый сын, в то время как для остальных — безжалостный убийца. Расскажите про отношения со своей матерью, как она повлияла на формирование вашей личности?
Моя мама — очень интересный персонаж. Она родилась в деревянной хижине на востоке штата Кентукки, в такой, какие описывал в своих произведениях Марк Твен. Росла она в ужасной бедности. Сейчас трудно представить, что где-то в доме может не быть удобств, но в доме, где родилась моя мать, удобств не было, все было на улице — если вы понимаете, о чем я. В итоге она выросла довольно суровым и жестким человеком. Помню, как накануне моего первого дня в школе мама сказала: «Если кто-то тронет тебя хоть пальцем, возьми кирпич и уложи его на лопатки». Собственно, однажды я так сделал и обнаружил, что это действительно работает. С тех пор в сложных ситуациях я беру в руку кирпич (разумеется, метафорически выражаясь). Еще она учила меня никогда и ни при каких обстоятельствах не зариться на чужое и никогда не допускать несправедливости. Причем это касается несправедливости не только по отношению ко мне, но и к тем, кто мне дорог. Думаю, мама хорошо подготовила меня к жизни.

Давайте вернемся к фильму. На первый взгляд кажется, что это классическая гангстерская лента о плохих и хороших парнях. Но, если вдуматься, фильм более сложный: в нем затрагиваются темы дружбы и верности и поднимается вопрос о том, где та черта, которую нельзя переступать. Удалось ли вам каким-то образом пообщаться с Уайти Балджером, чтобы узнать его понимание центральных для картины понятий и его ответ на вопрос о границе между «можно» и «нельзя»?
Через адвоката Балджера я действительно попросил о встрече. Причем, честно скажу, мне не так были интересны особенности его восприятия мира, сколько его манера держаться, тембр его голоса, мимика, жесты — мне нужен был портрет. Я совершенно не собирался расспрашивать его о преступлениях или требовать объяснений, почему он делал то или это. Мне хотелось, так сказать, синхронизировать все визуально. Однако адвокат вернулся ко мне с вежливым отказом. Он пояснил, что Балджеру категорически не нравится книга, по которой мы снимали фильм. Особенно его раздражают авторы этой книги, они же репортеры, более 20 лет изводившие Джимми во время его «активной деятельности», назовем это так.

Скажу сейчас, возможно, странную вещь, но лично я думаю, что многие из преступлений, которые приписывают Балджеру, на самом деле он не совершал. Более того, я считаю, что правительство сделало все, чтобы оклеветать Балджера, назвав его своим осведомителем: иначе они просто не смогли бы его поймать. Нет, я не оправдываю того, что делал Джимми Балджер. Я лишь говорю, что, скорее всего, он сделал в разы меньше, чем многие думают, ведь до последнего ему многие помогали, и это не просто так. 

Что привлекло вас в персонаже Джимми Балджера?
Меня привлекли многогранность его личности и сложность его мироустройства. Я считаю, что единственный способ сыграть такого героя — попытаться представить его самым обыкновенным человеком, которому не чужды никакие эмоции. Поэтому, помимо прочего, я нашел, что он очень чувствительный и даже сентиментальный, что он может быть заботливым и любящим. Он преклоняется перед своей матерью и очень дорожит своим братом, хотя с ним они оказались вроде как по разные стороны баррикад, но Джимми ставил братскую любовь превыше любых конфликтов и социальных аспектов. По большому счету, насилие стало его бизнесом. Да, звучит ужасно, но для него это была работа, возвращаясь с которой он умел быть другим человеком. Его ледяная сущность помогала ему быть успешным в его темных делах, однако для своих близких он оставался человеком, на которого всегда можно положиться.

«Черная месса» не первая ваша криминальная драма: в 1997 году на экраны вышел захватывающий «Донни Браско». Мне интересно, изменилось ли ваше понимание этого жанра за минувшие почти двадцать лет? И изменились ли вы как актер за время, прошедшее между двумя гангстерскими картинами с вашим участием?
Вот так завуалированно вы только что сказали, что я старый (смеется — прим. Buro 24/7). Ничего страшного, я сам о себе говорю то же самое. Джо Пистоне, персонаж, которого я сыграл в «Донни Браско», стал для меня ролью, идеально вписавшейся тогда в мою жизнь. Для меня вообще важно, чтобы роль приходилась ко двору и ко времени: не в каждый период жизни актер готов примерить тот или иной образ и чувствовать себя в нем гармонично.

Должен сказать, что Джо Пистоне, он же Донни Браско, сначала категорически мне не понравился. Когда я читал книгу, написанную им и ставшую основой сценария, я долго не мог оправдать его в своих глазах. Ведь человек действительно пустил глубоко в душу всех этих гангстеров, но в итоге предал их, как последняя крыса. Потом я начал более въедливо изучать жизнь агентов ФБР под прикрытием, их непростые истории, их психологические драмы, и для меня персонаж начал прорисовываться и оттого становиться более понятным и близким. Я также изучал по мере возможности мир мафиози. И, знаете, в конечном счете подсознательно я пришел к выводу, что не так уж и различны эти два мира — мафии и служителей закона. Они часто используют одни и те же средства, просто цели у них формально разные, вот и все. Возвращаясь к мысли о том, что в разные периоды актер готов сыграть различных персонажей, скажу, что тогда, почти 20 лет назад, я однозначно не был бы готов сыграть такого, как Джимми Балджер. Но сегодня этот герой ко времени: я был абсолютно готов, и, надеюсь, у меня получилось неплохо.

«Единственный способ сыграть такого героя — попытаться представить его самым обыкновенным человеком, которому не чужды никакие эмоции»

Сколько времени занял съемочный процесс?
Что-то около пяти месяцев.

Влияют ли на вас сыгранные персонажи? Например, чувствуете ли вы себя до сих пор в какой-то степени Джимми Балджером?
В работе над любым героем есть очень важный момент — момент выхода из роли. Будь то Джек Воробей, Эдвард Руки-ножницы, граф Рочестер или Джимми Балджер, из роли нужно обязательно выйти по окончании съемочного процесса, как бы персонаж тебе ни нравился. Я знаю таких актеров, которые, сыграв, скажем, короля Генриха VIII, даже чипсы в магазине потом покупают с королевской важностью. Но это не про меня. Да, пока длится съемочный процесс, я большее количество часов в день персонаж, нежели Джонни Депп. Поэтому, когда он заканчивается, всегда по инерции тащишь с собой этого персонажа домой. Однако рано или поздно приходит момент, когда нужно попрощаться раз и навсегда. Обычно я испытываю некую грусть по этому поводу: все-таки привязываешься и начинаешь по-своему любить этого нового человека, даже если он вор и убийца. Но нужно освобождаться от образов, чтобы быть готовым к следующим.

Мы уже затронули интересную особенность Уайти Балджера: он очень нежен и заботлив по отношению к своим родным — матери, брату, сыну. Скажите, Джонни, играя, например, роль отца, привносите ли вы что-то из своего личного опыта отцовства или же стараетесь предложить некую альтернативную концепцию отношений, подходящую герою и не всегда подходящую вам?
Работая над любым персонажем, важно найти такие точки, опираясь на которые получится сделать образ правдивым. Так что если я обладаю нужным для роли жизненным опытом, то, конечно, я к нему обращаюсь. Разумеется, я никогда не жил, как Уайти Балджер, и не занимался ужасными вещами, которыми занимался он, так что в этом плане я просто пребывал в предлагаемых обстоятельствах и пытался представить, как он думал в каждый конкретный момент. Но зато его как отца я понимаю прекрасно. Однажды я провел три недели в больнице, куда попала Лили-Роуз, когда ей было 7 лет. Никто из врачей не мог сказать, в чем дело, и нам всем тогда было очень тяжело. Я помню, каким беспомощным себя чувствовал: мой ребенок болеет, а я ничего не могу сделать, чтобы хоть как-то облегчить его страдания. Во время работы над фильмом я вспоминал те свои переживания. Личный опыт нужно использовать обязательно: только так можно добиться правды на экране. Только тогда зритель будет переживать вместе с тобой, когда он будет видеть, что ты не изображаешь, а действительно чувствуешь.

«Я знаю таких актеров, которые, сыграв короля Генриха VIII, даже чипсы в магазине потом покупают с королевской важностью»

Кстати, о Лили-Роуз. Она не только красавица, но еще и постоянно доказывает, насколько талантлива. Сейчас она чуть ли не популярнее вас.
Я этим напуган до смерти. Каждый раз, когда я вижу ее при макияже или на страницах журналов, я начинаю нервничать. Она же моя маленькая девочка — и вдруг такая взрослая и накрашенная. Я никогда не хотел, чтобы она становилась актрисой, по крайней мере так рано. Но, конечно, все происходит так, как происходит. Ей нравится то, что она делает, — она получает огромное удовольствие от работы. Ее снимает Карл Лагерфельд, который когда-то снимал ее мать почти в таком же возрасте.

Это очень интересно — наблюдать за тем, как растет и развивается твой ребенок. Она уже на пути во взрослую жизнь, и как бы я ни хотел удержать ее в детстве, у меня это не получится. Она умная девочка и ко всему подходит очень сознательно. Я могу лишь гордиться ею и ее успехами. Но особенно я горжусь нашими с ней отношениями: что бы ни случилось, она знает, что может прийти ко мне и рассказать свою историю в мельчайших подробностях. Мы доверяем друг другу, и это дорогого стоит. С Джеком (сын Джонни Деппа — прим. Buro 24/7) у нас такие же отношения: он понимает, что я всегда рядом и всегда готов его поддержать. Родительская любовь — это совсем не обязательно постоянное одергивание и чтение нотаций. Это скорее умение незримо присутствовать и всегда быть готовым помочь своему ребенку, давая ему при этом нужную для самореализации свободу.

«Личный опыт нужно использовать обязательно: только так можно добиться правды на экране»

Расскажите о вашем сотрудничестве с домом Dior. Вы ведь недавно стали лицом одного из ароматов и даже снялись в мини-фильме. Каково вам в роли модели?
Я раньше ничего подобного не делал и даже более того — никогда ничем подобным не интересовался. Но я скажу, почему согласился. Одна моя давняя знакомая, которая работает с домом Dior, уговаривала меня принять участие в съемках. Я тогда даже не знал, что парфюм будет называться Sauvage — мне предлагали гипотетическую идею стать лицом аромата. И вот эта знакомая сказала, что я буду иметь полный контроль над съемками: если что-то мне не понравится, я смогу остановить процесс. Потом она сказала, что снимать все будет сам Жан-Батист Мондино, а я преклоняюсь перед этим человеком. Более того, рядом со мной в кадре будет легендарный гитарист Рай Кудер — и вот тут я уже не смог устоять перед возможностью сыграть на слайд-гитаре вместе с ним.

Как ни странно, мне понравилось сниматься в мини-фильме Dior — это очень отличается от съемок в полнометражном кино. Я даже понял, чем именно. В большом кино все эпизоды друг с другом взаимосвязаны и работают на общий смысл. Там все по Чехову: если в первом акте вы видите ружье, значит, в третьем оно выстрелит. А когда речь идет о небольших рекламных фильмах, то смысла как такового нет. Есть настроение и стиль, есть набор впечатлений, но нет единой истории с глубокой идеей, нет математически точного драматургического рисунка. И мне нравится эта свобода, эта «незажатость» в рамках сюжета.

Есть ли какие-то особенные мелочи, которые делают вас счастливым в повседневной жизни?
Я очень люблю простоту во всем. Сегодня простота кажется чем-то труднодостижимым, ведь все хотят быть ярче и интереснее других, поэтому забивают свою жизнь какими-то немыслимыми занятиями и идеями. А я люблю простые вещи. Как, например, возможность пойти куда-нибудь со своей девушкой, или спокойно почитать газету, или устроиться в кресле с книгой Лоуренса Краусса или Кристофера Хитченса. Все эти голливудские интриги и игры, с которыми меня могут ассоциировать лишь в силу моей принадлежности к киноиндустрии, не для меня. Наилучшее состояние — чувствовать себя непричастным к Голливуду и наслаждаться простотой своей жизни.

«Мне понравилось сниматься в мини-фильме Dior — это очень отличается от съемок в полнометражном кино»

Скажите, женитьба как-то изменила вас?
Каждый день мы становимся старше и мудрее. Сегодня я могу принять то, что не мог принять еще вчера, быть таким, каким не мог представить себя раньше. Я далеко не идеальный мужчина, так же как Эмбер далеко не идеальная женщина. Встреться мы на десять лет раньше, мы могли бы психологически навредить друг другу, ведь союз двух актеров — очень сложный союз. Но сейчас я на том этапе, когда могу себе позволить просто посвятить себя кому-то, ничего не доказывая и не объясняя. У Эмбер прекрасные профессиональные перспективы, и я очень рад за нее. Она чудесная молодая женщина, очень глубокая и интересная. Помню, как мы сели с ней поболтать во время первой встречи, и я был заворожен тем, насколько она умна. У нее есть свои точки зрения по многим вопросам, и она умеет их аргументированно высказать. К тому же она очень эрудированна, особенно в музыкальном плане, что меня и подкупило: знает имена старых блюзменов, таких как Слим Харпо или Тампа Ред, знает музыку кантри. Думаю, мои чувства к Эмбер — это очень причудливое сочетание любви и отцовской заботы, потому что я не могу сказать, что люблю ее как-то по-другому, нежели люблю своих детей. Она прекрасная девушка, и я считаю себя счастливчиком.

Какое время дня вы особенно любите?
Я люблю утро. Люблю просыпаться, когда солнце только начинает просачиваться сквозь шторы, просматривать новости в The New York Times, записывать какие-то свои мысли или читать книгу. Утро — время только для меня, и я очень дорожу моментами, в которые могу побыть один. Они помогают мне оставаться собой и сохранять какое-то здравомыслие.

Фильм «Черная месса» выходит в российский прокат 29 октября. 26 и 27 сентября его можно увидеть в рамках фестиваля американского кино Amfest.