В начале 2019 года Миша Крупин, артист и автор песен, который всегда ассоциировался с рэпом, и продюсер Юрий Бардаш (Youra, «Грибы») представили группу «Коррупция», исполняющую иронические песни в стиле нео-шансон. Накануне киевского концерта «Коррупции» главный редактор BURO. UA Алексей Тарасов узнал у Крупина, почему он решил начать все с нуля.
Как вы пришли к этому жанру — такому подмигивающему, посмеивающемуся в усы шансону?
Да как-то плавно все происходило. Мы собрались с Юрой Бардашем еще в 2010-м. Он мне тогда сказал: «Шансон». А я говорю: «Что? Шансон?! Какой еще шансон?!» А потом оказалось, что он имеет в виду не совсем шансон, а такую романтику жестковатую. Так потихонечку у нас начали собираться песни.
Я точно знаю людей, которые скажут: «Раньше Миша Крупин был лучше».
Я скажу так: эту фразу люди говорят в течение всех 20 лет, которые я на сцене. Каждое поколение говорит, что раньше Миша Крупин был лучше. Это естественный процесс. Но аудитория все равно растет. Она растет, а значит, не так все хорошо раньше было.
А как вам как сонграйтеру рифмовать «скрипочку» и «цыпочку»?
В смысле — по понятиям ли это?
Ну да, это по понятиям?
А если я скажу, что этот припев — прикол? Подойдет такой ответ?
Ну это чувствуется.
В этой песне у нас было много вариантов. И в живом исполнении звучит и «кипочка», и «дрипочка», и «пипочка», все уменьшительно-ласкательное.
Я внимательно послушал альбом «Журавли», и там у вашего лирического героя три важные темы: он либо хочет бабу, либо любуется собой, либо жалеет себя. Расскажите, ваш лирический герой — он кто? Где он учился, чем он занимается?
Он очень крутой чувак. (Смеется.)
Как много вас лично в этих песнях?
Я там один.
А вот Миллер О.С., который на Apple Music как соавтор ваших песен записан, — это кто?
Это один из идеологов проекта «Коррупция». Это член нашего проекта. Мозг. Мозг, член.
А «О.С.» как расшифровывается?
Олег… Скорее всего, что Сергеевич.
Есть впечатление, что важной частью аудитории группы «Коррупция» являются как раз герои ваших песен: и прокурорша, и силовичок. Можно легко себе представить, как они слушают эту музыку под рюмку «Белуги».
Мы писали эти песни как раз с таким вот ощущением. То есть кабаре, ресторан, сидят какие-то силовики, с ними рядом — жулики, все как в песне поется. А на самом деле оказалось вообще не так. Мы рассчитывали, что аудитория у нас будет постарше, а получилось, что это люди от 18 до 50 лет. Это такая музыка, на которую ходят и мои, скажем так, старые поклонники, и их родители, и их дети.
То есть вы как Дзидзьо приблизительно — к нему тоже дети с родителями ходят.
Ха-ха! Я не знаю, сколько времени Дзидзьо уже на эстраде…
Вы — дольше.
К нам в основном приходит молодняк со своими молодыми родителями. Хотя мне писали, что «у нас в прокуратуре это любимая музыка».
Сейчас грядут новогодние корпоративы. Много ли заказов в силовых структурах выступать?
В силовых — пока нет. Пока только приглашает интеллигенция, к сожалению. Ох уж эта интеллигенция.
По-моему, единственные, кто добились большого успеха в жанре иронического шансона, — это «Ленинград».
Мы сейчас начали все с нуля. Я начал все с нуля. Считайте, я пришел в музыку в 36 лет, я новый человек, можно сказать. То есть я, конечно, не новый, но мы все начали с нуля. И это только начало нашего проекта. Мериться успехом со Шнуром или там с Лепсом я пока не могу. Но я хочу быть не менее успешным.
Что у вас такого случилось в 36 лет, что вы решили начать с чистого листа?
У меня родился еще один ребенок, и я решил, что нужно делать большие серьезные дела. До этого у нас с Бардашем долго шли переговоры, они то затухали, то мы о них забывали. А тут я настоял на этом проекте.
Вы еще говорили в одном интервью, что уже слишком старый для рэпа.
Ну, это неправда. Я наврал все. Я в каждом интервью вру. Потом приходится исправлять себя в следующем.
Рассказывайте, почему это неправда.
Я все равно делаю рэп, я участвую в баттлах, мне все равно это нравится. Старый — не старый… Да, молодые пацаны по 18 лет сейчас делают очень круто. И лезть туда, в эту молодую тему, я не хочу. У меня своя тема, у меня даже свой рэп старческий. Рэп с опытом, знаете. Пусть он не такой интересный, как рэп без опыта. Какой есть.
Еще в одном интервью вы сказали, что «мы должны все время себя ломать». Это вы не наврали?
Нет.
По поводу чего вам приходится себя ломать в связи с запуском проекта «Коррупция»?
Много в чем. Начиная с моего внешнего вида. Допустим, как меня видит наш коллектив — мне приходится, конечно, с этим соглашаться. «Мы хотим, чтобы ты был в леопардовом». Я — им: «Ребята, какой леопардовый? Я же Миша Крупин». Но приходится соглашаться: окей, леопардовый так леопардовый. Им виднее. Я творческий человек, для меня есть музыка и написание песен, я не обращаю внимания на одежду, на внешность. Я в этом не разбираюсь и не собираюсь разбираться.
Что для вашего проекта делает Бардаш из того, что вы не можете сделать сами?
Да мы вообще можем без него, господи! Он нас всех использует просто! Юр, ты слышишь, мы можем без тебя! Юра, во-первых, отбирает песни. Юра делает нам стиль. Юра делает нас вкусными. Это его умение. За время своего творческого пути он показал, что может это делать целенаправленно, упорядоченно, и это будет не случайно и реально эффектно. Он эффективный продюсер.
Какой его главный вклад в «Коррупцию»?
Он придумал название. Он подключил моего друга Олега. Он дал нам настроение. В общем, он нас зажег. Он придумал тематику песен. Он сказал: хочется ресторан и красный бархат — и этого было достаточно, чтобы написать хитовую песню «Красный бархат».
Впервые этот материал был опубликован
7 ноября 2019 года на BURO.UA.
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7