Идеальный побег
На острове Капри прошла презентация второй части Acte V, коллекции haute joaillerie дома Louis Vuitton, которая называется The Escape. Елена Стафьева увидела эти украшения в числе первых и теперь делится впечатлениями
Если бы нужно было придумать идеальное материальное воплощение для слова escape («побег»), то им бы, безусловно, стала casa Malaparte — дом, который построил Курцио Малапарте. Итальянский журналист, писатель, драматург и дипломат, взявший себе псевдоним Малапарте, который можно вольно перевести как «на темной стороне силы» в пику «Бонапарте» (bonaparte — дословно «хорошая сторона» или «хорошая доля»), задумал этот дом в конце 1937 года и строил, наняв местных каменщиков и радикально переделав первоначальный проект Альберто Либеры, как раз между несколькими своими арестами при Муссолини. Сначала он состоял в его партии, потом с ним рассорился, а после войны стал коммунистом.
Именно такой человек — мизантроп, анархист и романтик — только и мог придумать этот дом, который в итоге стал его автопортретом в камне. Он называл его Casa Come Me («дом как я») и описал в эссе 1940 года Portrait in Stone. Дом — минималистичный и брутальный (лет за 15 до появления брутализма как стиля), стоящий скошенным терракотовым параллелепипедом на мысе Массуло над заливом Салерно, куда надо приплыть на лодке и подняться по 99 ступеням, вырубленным в скале, — настоящий край земли. Хрестоматийный памятник архитектуры, увидеть который приезжают на Капри архитектурные фанаты со всего мира, но оказаться внутри которого невозможно без специального приглашения хозяев.
Коллекция посвящена streamline — легендарному течению стиля ар-деко, с его изгибами, закруглениями и длинными горизонталями. 1937 год как раз был апофеозом стримлайна. Именно в эту эпоху всяческие перемещения — на автомобилях, поездах, пароходах, самолетах — становятся все более стремительными и появляется интернациональная публика, постоянно переезжающая из одной классной точки мира в другую, которую потом назовут «джет-сет». Курцио Малапарте, объездивший полмира и как журналист, и как дипломат, был именно таким персонажем. Так что представление коллекции The Escape было устроено с максимальной степенью концептуальности.
Коллекция посвящена streamline — легендарному течению стиля ар-деко, с его изгибами, закруглениями и длинными горизонталями. 1937 год как раз был апофеозом стримлайна
Гости, задыхаясь, взбирались на скалу (девушкам было настоятельно рекомендовано надеть плоскую обувь) — и перед ними из этой скалы постепенно вырастала легендарная лестница на крышу, по которой сбегала Брижит Бардо в фильме Годара Le Mépris («Презрение»). Для большинства из нас годаровский фильм был до этого момента практически единственной возможностью увидеть интерьеры этого дома — и вот теперь появился уникальный шанс посмотреть на них вживую.
В зале, где стоит мебель, сделанная по эскизам самого Малапарте, — чистое пустое пространство, каменный пол, массивный деревянный стол с отполированными волнистыми краями, тирольский камин — модели в черных комбинезонах, сандалиях в зигзагах (та самая буква V) и, конечно, украшениях. Собственно, сцена получилась вполне годаровской: красивые девушки в отстраненных позах у окон в пол с видом на огромные скалы Фаральони — самый знаменитый морской вид Капри.
Длинные колье-баядеры, сотуары с кисточками из жемчуга и цаворитов, вещи с крупными вставками из оникса (который очень типичен для ар-деко, но очень сложен при работе с большими поверхностями) — все это составляло отличный контраст с суровым интерьером и одновременно напоминало об эпохе, когда дом был задуман и построен.
Выгнутые и скрученные в спираль бриллиантовые линии браслета и сережек Newport. Бирюзовая эмаль grand feu (оттенок, которого очень сложно добиться), покрытая гильоше, в веерообразном центральном элементе колье Beau Rivage, переливами напоминавшая морскую воду внизу. Необыкновенных чистоты, глубины и размера аквамариновый африканский турмалин цвета «параиба» главного колье коллекции, Capri. Но самое экстраординарное впечатление производило колье Majestic с большим треугольным черным опалом в центре. Его закругленные грани были закреплены только по углам, он был максимально открыт и переливался от темного фиолетового до сияющего красного — и создавал вполне психоделический эффект.
Очень выразительно выглядел финальный выход моделей, которые под драматическую музыку поднялись по лестнице и выстроились на ней в сопровождении парней в черном. За ними стала подниматься публика — и несколько минут на этой совершенно открытой, без всяких перил лестнице с отвесным обрывом по обеим сторонам и плещущим внизу морем способны были восполнить месячную норму эндорфинов.
Ужин был накрыт в том самом патио на крыше, которое служило солярием (и белая стена в виде запятой — это светоотражатель) и которое есть во всех учебниках по архитектуре модернизма. В самом его начале вице-президент ювелирного и часового направления Louis Vuitton Хамди Чатти предложил послушать, что говорил об этом экстраординарном месте человек, его создавший. В тишине, в розово-сиреневом закатном свете, над резкими контурами Фаральони, в остром аромате лимонных деревьев раздался голос Курцио Малапарте, который говорил о доме, где мы сидим: «Ни в каком другом месте Италии нет такой широты горизонта или такой глубины ощущений. Это, без сомнения, место, которое годится только для сильных и свободных духом». Не без романтического пафоса и очевидных штампов, но эти слова тут точно имеют смысл.
Еду в этот вечер для нас готовила совершенно легендарная на Капри женщина — Анджела Манчини. У нее нет мишленовских звезд, у нее вообще нет своего ресторана, более того, она даже не профессиональный повар, но каждый владелец и арендатор местной стоящей виллы мечтает ее заполучить для ужина, и есть буквально горстка старых местных семей, у которых она готовит постоянно уже много лет. Настоящая итальянская мама, она командовала на кухне отрядом поваров и накормила нас ризотто в половинке местного гигантского лимона, выловленной здесь утром белой рыбой с лимонной сальсой и фирменным здешним тортом с орехами и мороженым. В таком выборе были та же исключительность и стремление бежать общедоступного, как и во всем, что связано с The Escape.
Моей соседкой за столом оказывается безупречная молодая блондинка, под чьим руководством как раз делается high jewellry — и эта коллекция в том числе. И милый, но необязательный светский разговор превратился в очень содержательную беседу. Мы говорим о том, что ювелиры пытаются расширить свои цветовые и фактурные возможности и потому все больше используют камни, которые еще 15 лет назад вообще не интересовали серьезные ювелирные дома.
— Что сейчас самое модное? — спрашиваю я.
— Гранаты и шпинель: они дают много разных оттенков, с ними очень интересно работать, — отвечает мой собеседник. — Ох, какая у нас тут была красная шпинель — почти в 11 каратов, но это кольцо уже купили.
— А что вам понравилось больше всего? — в свою очередь, спрашивает меня она.
— Конечно, этот ваш треугольный опал. Опалы легко скатываются в дешевый стиль «самоцветы», а этот, ровно напротив, просто магический. Откуда он?
— Есть только одно австралийское месторождение, где находят черные опалы таких качества и размера, — Lightning Ridge, но исключительность этого еще и в том, что тут все цвета радуги.
Эмоции — это ключевое слово в данном случае. Камни не просто должны быть большими и дорогими — они должны вызывать эмоции
О да — исключительность его заметна просто с ходу, и на следующее утро в отеле J.K. Palace с видом на Marina Grande, где коллекцию показывают клиентам и прессе, я только сильнее убеждаюсь в невероятной силе правильно выбранных камней. Я вновь встречаю Катю, и она показывает мне кольцо с колумбийским изумрудом, которое я не видела прошлым вечером, — 8,41 карата, изумительной глубины, он вспыхивает буквально огнем, когда я подхожу к дневному свету. «Это винтажный камень, и он именно такой, каким должен быть, и по цвету, и по качеству, колумбийский изумруд, но таких в Колумбии уже нет, — объясняет она. — У людей, которые любят камни и разбираются в них, такие, как этот, конечно, вызывают исключительные эмоции».
Эмоции — это ключевое слово в данном случае. Камни не просто должны быть большими и дорогими — они должны вызывать эмоции. Именно в этом их суть и сила. Курцио Малапарте, выложивший каменными плитами пол в своем доме на каменной скале, это знал. Это знают ювелиры Louis Vuitton, которые находят удивительные изумруды, рубины и турмалины, ограняют исключительные опалы.
А еще они знают, как сделать украшения с ними современными. Более того — модными, потому что именно так выглядят вещи из коллекции The Escape. В них совершенно нет ощущения тяжеловесности и избыточной декоративности, которые часто сопровождают даже самые виртуозные штуки такого уровня. В смелых черных опалах ли дело или в правильной интерпретации стиля стримлайн с его бесконечными возможностями — но им отлично удалось избежать всего этого. И в этом большая сила The Escape.
Выбор редактора
Подборка Buro 24/7