Как выглядят постсоветская Россия и Украина, за границей представляют по работам Гоши Рубчинского и, например, Антона Белинского. Про Грузию в этом плане даже мы знаем немного. И тем интересней посмотреть, что думает об этом команда Atelier Kikala
Мрачные юноши с бритыми головами и в спортивных штанах, позирующие на фоне церквей или видов спальных районов — примерно такая картинка рисуется в голове каждого, когда речь заходит о Гоше Рубчинском. А значит, и обо всей Post-Soviet Russia, символом которой российский дизайнер стал во всем мире. Автоматически переносится это представление и на другие страны, когда-то входившие в состав Советского Союза — что, конечно, не совсем правильно. Поэтому мы всегда рады, когда появляются другие дизайнеры, которые могут представить иной взгляд на ту же тему жизни и юности после СССР. И неожиданно к дискуссии присоединяется Ладо Бокучава, главный грузинский дизайнер, до сих пор живущий на родине, и креативный директор Atelier Kikala.
В чем-то его видение перекликается с уже известными всем стереотипами. Здесь, например, так же сильно бросается в глаза спортивная тема — но нет ни готовых спортивных костюмов с полосками, ни привычной гетто-брутальности и хрупкости, которую с подачи Рубчинского ищут и находят в ней теперь многие. Бокучава проявляет себя здесь не как стилист, берущий готовые решения прямо с улиц или из своего прошлого, а именно как дизайнер. То есть узнаваемые коды он переплавляет в совсем другие вещи, оставляя повсюду только намеки и ничего не говоря в лоб.
Спортивные олимпийки с фирменными белыми полосками превращаются, например, в черные топы с пышными складками воротников и теми же контрастными линиями, пущенными уже по объемным рубашечным рукавам. Или в бомберы с металлизированными геометричными деталями. Круги, полусферы, прямоугольники, вышитые на одежде или на ней нарисованные, появляются здесь очень часто. И напоминают не только слоты, оставленные для нашивок или лейблов с названиями спортивных марок, но и о русском авангарде, который вместе с балетом и образами Post-Soviet youth и сегодня остается важным предметом культурного экспорта.