И при чем тут путинская стабильность
Что мы знаем о российской уличной моде? По сути, Россия легитимизировала стритвер и сделала его новой нормой повседневности для всех. Те, кто вырос на окраине Москвы, не раз видели парней в тренировочных штанах, которые занимаются вещами, даже отдаленно не напоминающими спортивные активности.
Разумеется, пресловутые треники и спортивные куртки были частью повседневного образа жителей окраин во всех уголках мира, но именно в России 90-х они стали символом новообретенной свободы и практически предметом культа. Костюмы adidas из Австрии были заграничной новинкой: в них ходили на прогулки, на работу и на вечеринки. Когда дефицитные времена прошли, российская мода обратилась к Западу, и постепенно увлечение «спортивками» и другими приметами стиля времен девальвации рубля прошло и сохранилось на окраинах — в руках, как бы мы сказали, люмпенизированных слоев общества.
Уличная мода в России (в общем-то, как и подиумная) имела под собой западную основу и обычно шла вкупе с молодежной субкультурной приставкой. MTV и американский хип-хоп ворвались в повседневную жизнь постсоветского подростка вместе с такими группами, как «Bad Balance», «Мальчишник» и ДеЦл, и молодежные предпочтения в одежде начали выстраиваться в соответствии с этим. Уже к концу нулевых расслабленный хип-хоп-стиль, скейтерская субкультура, кроссовки и athleisure как часть повседневного образа прижились и стали нормой. Но как таковых брендов уличной одежды с пометкой Made in Russia тогда не существовало (за исключением Gosha Rubchinskiy).
Волна появления российского стритвера пришлась на последние шесть лет, то есть аккурат на период путинской стабильности. Либеральные СМИ обычно описывают этот феномен так: стабильность экономики за счет резервов, советские идеалы, но очищенные от революционных идей, державность и новая национальная идея, которая противопоставляет России Запад. Молодое поколение, рожденное в 90-х и выросшее в путинской России, как будто разделилось на два лагеря: симпатизирующие и вместе с родителями довольные сытостью и мирным временем, а с другой стороны — пессимистично рефлексирующие и оппозиционно настроенные.
Тем не менее постсоветским миллениалам, которые не видели на посту президента никого, кроме Путина, хватает образования и кругозора, для того чтобы проанализировать ситуацию с критической точки зрения. Эта молодежь выходила на митинги в надежде на перемены и впоследствии разуверилась в их возможности после процесса над узниками 6 мая и очередными выборами с заранее известным результатом.
Отсутствие перспектив и стагнация привели к тому, что молодые люди и девушки сосредоточились на себе, на России их прошлого и стали ностальгировать. Многих это состояние вдохновило на создание аутентичного стритвера, который быстро стал невероятно популярным на Западе в силу своей диковатой экзотичности. Новые российские бренды не пытаются повторять одежду Supreme или Palace на свой манер, а, наоборот, делают упор на «русскость», педалируя тему постсоветских реалий и ностальгии.
Русская хтонь из тех самых панелек, о которых читает рэпер Хаски на фоне многоэтажек в Чертаново, стала лейтмотивом для коллекций таких брендов, как «Спутник 1985». Марка привлекла к себе внимание принтами из 90-х — с Ельциным, Белым домом, глубоко политизированными группами «Гражданская оборона» и «Напрасная юность». Сейчас бренд занимается актуальным стритвером с принтами и надписями, такими как «Дети проходных дворов». Судя по тому, что вокруг «Спутника 1985» собрался свой фанклуб, эти вещи действительно находят отклик у аудитории 20-летних.
Тема российской действительности прослеживается и у бренда «Волчок», который вдохновляется андеграундом и несет этот посыл посредством принтов и слоганов. Основатель бренда Василий Волчок объясняет это тем, что «Волчок» — это скорее социальная платформа для молодых, нежели одежда:
«Мы пока не делаем суперсложные в плане дизайна вещи, акцент скорее на содержании — каждая коллекция несет какую-то идею, высказывание, поэтому мы делаем упор на атмосферные презентации и съемки. В последней коллекции, например, затронули тему объединения разных культур, какие-то вещи и принты вдохновлены sci-fi, что-то есть и от рейв-культуры. Эти темы, по сути, витали в воздухе, а мы их объединили в рамках одного концепта. Целенаправленно в политику мы не лезем, нам ближе искусство, культура. Просто иногда какие-то культурные явления ассоциируются с оппозицией. Например, рейв-культура, которую не воспринимает наше государство, очень близка бренду».
«Спутник 1985» и «Волчок», первые и наиболее успешные, открыли дорогу другим молодым брендам с лаконичными русскими названиями «Пыль», «Подполье», «Горе»— и все с теми же темами: потерянность молодого поколения, «трудный возраст», романтическая русская поэзия, которой научили в школе, попытка переосмыслить пейзаж за окном и переработать исторический опыт по-своему.
Те, кто поддерживает путинскую стабильность, все чаще противопоставляют спокойствию перестроечные времена и далеко не стабильные 90-е. Для взрослого поколения это было дикое время, для их детей оно связано с детством, кинематографом Соловьева и возможностью свободы. Так, Оля Шаповалова, одна из основательниц феминистского бренда стритвера Narvskaya Dostava, говорит так: «Для одних путинское время — это период стабильности, но для нас это скорее стагнация и деградация. Наш бренд появился, когда мы осознали бесполезность маршей и митингов, где собираются лишь знакомые. Поэтому заявить о волнующих нас проблемах мы решили через одежду и масс-маркет. Российской уличной модой сейчас занимаются в основном ребята, рожденные еще в Советском Союзе, но их детство пришлось на разруху 90-х. Путинская стабильная бездуховность пришла как-то сама собой, но без какой-либо идеи. Именно поэтому связь с советской действительностью, перестроечное кино и новые художники, чьи идеи сейчас актуальны как никогда, вызвали у нашего поколения ностальгию и желание переработать данную тему».
Искусство прошлого ради критики политической системы настоящего перерабатывает бренд T3CM — марка, которая примелькалась в интернет-пространстве бомберами, имитирующими полицейскую форму, только вместо нашивок «полиция» дизайнеры поместили на них слово «утопия». Одежда T3CM инспирирована творчеством словенской арт-группы NSK и советским фильмом «Тень», из которого взята ключевая фраза коллекции «Тень, знай свое место». «Это неочевидное сочетание дает мне необходимый набор образов, через которые я описываю свое впечатление от современной российской действительности. Фильм "Тень" 1971 года знают все в России. По крайней мере поколение 30-летних. В нем играют все известные российские актеры того времени, поэтому в качестве референса он обладает необходимым потенциалом. В этом нет рефлексии. Он мне нужен, чтобы создать собственную антиутопию, которая иллюстрировала бы мое восприятие современной российской реальности. В ней персонаж Тень (актер Олег Даль) — это тоталитарный образ всевидящего и всеконтролирующего правителя, который смотрит на каждого из телевизора с единственным каналом, транслирующим только этот образ. Зритель и шоу меняются ролями. Телевизор смотрит на зрителя и оценивает его. Это ощущение можно трактовать в оруэлловском ключе, а можно в контексте теории искусства, где картина смотрит на зрителя в той же степени, что и зритель на нее. Тоталитаризм во все времена был построен по одним и тем же визуальным клише. Параллели можно найти в образной эстетике СССР, Северной Кореи, Китайской Народной Республики, нацистской Германии, Кубы и т. д. География различная — клише одни и те же», — объясняет создатель бренда.
Бренд Crime x Punishment уже успел наделать много шума в интернете. В интервью Highsnobiety основатели марки рассказали, что отшили часть первой коллекции «Цел и Невредим» в российских тюрьмах не только из-за хайп-фактора (романтизация тюремного фольклора, татуировок
и т. д.), но и в силу желания помочь заключенным заработать (хотя, если верить письму Толоконниковой, едва ли это можно назвать зарплатой). Сейчас бренд разрабатывает новую коллекцию уже с прямыми отсылками к власти: «Само название "Преступление и Наказание" в контексте нашего времени уже несет определенный идеологический посыл, и трактовать его можно очень по-разному. Лично для меня это злая ирония по поводу абсурдности всего происходящего вокруг. Наш бренд появился как отражение того, что происходит вокруг. Мы сочетаем современную эстетику lo-fi, классическую русскую культуру и хаос, что царит вокруг и льется из медиапространства. Сова
с логотипа МВД, нашивки, обыгрывающие униформу русских силовых структур. В новой коллекции надписи выполнены шрифтом ФСБ, а в графике использованы глаза Путина. Все это неочевидно для невнимательного наблюдателя, да мы и не стремимся говорить об этом».
В эпоху стабильности появилось даже слишком много брендов уличной одежды, которые сосредоточены на одной и той же теме — противопоставлении себя системе, мейнстримовой моде и уходе в андеграунд. Это говорит о том, что у страны есть здоровый креативный потенциал, который пытается себя выразить в ограниченных производственных условиях, а не об избыточности уличной моды в России. Наша индустрия все еще ограничена в ресурсах: ткани стоят дорого, фабрик недостаточно, а сверху помогают редко да и не всем.
Даже по словам самих дизайнеров, самоцель российского стритвера — не создать вещь сложного дизайна, а скорее сделать что-то, что будет нести символическую ценность или некое высказывание, которое будет считываться сверстниками. Главное —обозначить послание, чтобы затронуть струны русской души, то, чем впервые привлек к себе внимание Гоша Рубчинский со своей первой коллекцией «Империя зла». Ведь именно поэтому его вещи пользуются популярностью на Западе, где российская эстетика — это нечто экзотическое, что несет в себе привкус тревоги и тоталитаризма. О тех же Crime x Punishment, Narvskaya Dostava и T3СM уже написали все — от Calvert Journal до Vogue.
И не стоит винить ни дизайнеров, ни молодежь в том, что они не хотят поступать в дизайнерские школы и делать красивую одежду или носить ее. Здесь все дело в духе времени, когда просто платье перестало отвечать запросам подростков, а политизированность одежды стала чем-то неизбежным.