Три удобных и один неудобный вопрос Этьену де Свардту, автору марки Etat Libre d'Orange

Наша аудитория — люди страдающие, на грани между концом и началом. Именно таких я и считаю гражданами Свободной Оранжевой республики. Люди, у которых не было боли в жизни, к нам не идут.

Что касается демократии, думаю, Франции стоит ее переизобрести. Чем мне нравится Россия — у вас все четко. У вас кризис свободы, у нас — переизбыток. Мы умные люди, но не можем управлять сами собой. Нам нужен алгоритм, чтобы все работало. Нужно, чтобы народом управляла система, а не политики. Мне нравятся ваши протесты (имеются в виду протесты лета 2019-го. — Прим. BURO). Я слышал о задержаниях и не одобряю их. Но, если все идет гладко, жить становится скучно, идиллия — депрессивная штука. А в столкновении есть острота.

Я за свободу высказывания. Не люблю абсолютизм и людей, которые его исповедуют, потому что абсолютизм никуда не ведет. ХХ век был эрой пластика. Да, плохо, но сколько знаний нам дал этот пластик, сколько открытий сделала наука! Благодаря пластику мы вышли на новый уровень, хотя и делали это постепенно, ведь нельзя в один момент перейти от «пластик — супер» до «пластик — грязь».

Не могу сказать, что я прямо фанат эпатажа. Да, у нашего бренда есть аромат «Чудесные выделения» (Secretions Magnifiques) про кровь, пот, слюни и сперму. Есть духи «Гостиничная проститутка» и «Жирный электрик». А бутик в Париже расположен по адресу Archives, 69 (отсылка к известной сексуальной позе, — Прим. BURO.).

Но эпатировать — не самоцель. Хотя я люблю наблюдать моменты смущения, потому что это искренняя реакция, и не люблю правила. Моя парфюмерия скорее — поэзия, а ее можно сделать из чего угодно. Вот, к примеру, духи I Am Trash — поэзия мусора. Мы дистиллировали разный растительный мусор так же, как дистиллируют цветы, — получили новый взгляд и на парфюм, и на мусор.

Однажды я встретил видного парня, ученого. Мы пили шампанское, и я спросил, кого бы он назвал самым влиятельным человеком. Он сначала назвал мой вопрос дурацким, потом выпил еще, взглянул на звезды и ответил: «Исаака Ньютона, он был первым, кто сделал радугу через призму». Так мы решили, что Ньютон — поэт радуги, а у меня возникла идея придумать духи о том, как будто бы Ньютону упало на голову не яблоко, а лепесток розы. Так появился аромат Experimentum Crucis (термин означает эксперимент, исход которого определяет, является ли теория верной).

Мой совет — коллаборируйте. Столкновение это тоже поэзия, а эклектика это наш стиль. Мы делали парфюм с Sex Pistols и фондом Tom of Finland (фонд Тоуко Валио Лааксонена — финского художника, работающего в брутальной гей-эстетике). А еще с актрисой Тильдой Суинтон и дизайнером Роланом Муре, платья которого носят Скарлетт Йоханссон, Рене Зеллвегер и Кейт Миддлтон.

Да, не всегда они хорошо продавались, но, когда я делал эти духи, думал не о прибыли. Коллаборации могут показать вам разные пути для вашего бренда. Всегда, когда я их делаю, думаю о цепной реакции, которые они могут запустить. Я смотрю, что происходит дальше, и это не обязательно про деньги. В моем творческом процессе нет монотонности, это важно, чтобы не стоять на месте.

Стремление убивает стремление. Нишевая парфюмерия была создана, чтобы дать свободу, глоток воздуха парфюмерной индустрии. Надежду, что она заживет новой жизнью, преобразуется. И ниша действительно растрясла здесь все, но столько свежего воздуха нам уже не нужно. Переизбыток на рынке и снижение покупательской способности приведут нас к теории Дарвина — выживут не все. И, может быть, это к лучшему, хоть и грубо звучит.

Выживет ли мой бренд? Не знаю. Если нет, значит на то были причины. Но вообще я не беспокоюсь. Мы продаем поэзию, а она будет нужна людям всегда. Людям нужны эти истории вокруг ароматов, и эти истории мы можем сделать из чего угодно. В 2006 году, когда мы начинали, было сложно. А теперь у нас гармония: есть деньги, но мы сохранили за собой независимость и свободу творчества.