"К 4 утра уже тихо, такого разгула, как раньше, нет". Продюсер-директор "Кинотавра" о сочинском фестивале

Как попасть на «Кинотавр» простому зрителю, что стало с внешним видом главных героев сочинской красной дорожки и за что работников фестиваля могут «депортировать» из Сочи — об этом и не только Полина Зуева рассказала нашему постоянному автору Наталье Лучаниновой. 

Это уже какой «Кинотавр» был у тебя по счету?
Одиннадцатый прошел. В этот раз была совершенно невероятная атмосфера — праздничная, дружеская, деловая — тот самый фестивальный дух.

Ты с самого начала была директором фестиваля, с того момента, как его купили Роднянский и Толстунов?
Нет, что ты! Когда я первый раз приехала на «Кинотавр», я была директором Владимира Машкова. И, как директор Машкова, я уже познакомилась с Игорем Толстуновым и очень попросила его дать мне чем-нибудь позаниматься на фестивале. Он поручил мне фильмогруппы, а моей подруге Лене Лапиной, с которой мы приехали, дал заниматься фильмокопиями. Вот в таком качестве мы с Леной приехали на фестиваль в первый раз. Но поскольку старая дирекция «Кинотавра», та, которая была при прежнем владельце Марке Рудинштейне, всячески саботировала процесс, нам пришлось брать на себя все больше и больше обязанностей. К концу фестиваля получилось так, что мы его вдвоем с Леной тащили — вот так нас и взяли на работу. С тех пор я была продюсером «Кинотавра», а Лена Лапина — директором, и когда она ушла, я оказалась продюсером-директором.

Однако я помню, что мы познакомились с тобой на театральном фестивале «Чайка», его вы тоже делали вместе с Леной Лапиной?
Да, но сначала это была премия «Чайка», выросшая из телеканала ТВ-6, на котором мы все и работали в то время. Тогда там была такая программа, называлась «Театральный понедельник», если помнишь. Потом появился театральный фестиваль «Чайка», который просуществовал 5 лет, там мы познакомились с Володей Машковым. «Чайку» мы делали в Ханты-Мансийском автономном округе: вывозили туда московские театры и показывали спектакли. Это было еще до всех этих фестивалей, которые потом там появились. Мы были первопроходцами в Ханты-Мансийском округе, приехав туда самыми первыми. Ну, а дальше появился Игорь Толстунов, и я попросилась на «Кинотавр».

Значит, ты в «Театральном понедельнике» начинала свою карьеру?
Нет, вот там я как раз не работала. Я вернулась из Америки и пошла работать на ТВ-6, в программу «О.С.П.-студия». Там мы познакомились с Леной Лапиной, которая тогда  была главным режиссером канала, ну, и сложился наш творческий союз, а также многолетняя дружба.

А в Америке что ты делала?
Училась 6 лет, закончила школу, поступила в университет — сначала на театроведческое отделение, потом перевелась на массовые коммуникации, пиар. Как только закончила учебу, сразу вернулась в Москву.

Ты делаешь не только «Кинотавр», насколько я знаю, есть еще проекты?
Я уже третий год вместе с Артемом Михалковым и Стасом Тыркиным делаю фестиваль кинодебютов «Движение» в Омске. Правда, с дебютами у нас в стране все не очень радужно, поэтому мы рассматриваем режиссерские работы до третьего фильма включительно. Конкурсная программа получается очень интересной, так как в ней есть и полный метр, и документальное кино, и даже сериалы. Мы так сделали специально, потому что дебютного кино очень мало и мало продюсеров, работающих с дебютантами. А найти денег на дебютный фильм режиссеру — это очень сложно, поверь мне. Конечно, этот фестиваль не такой масштабный, как «Кинотавр», он маленький и очень демократичный. Но все, кто принимал в нем участие с дебютами, потом прогремели на других фестивалях, поездили по международным конкурсам, так что пока там все идет очень хорошо. А в позапрошлом году я сделала целых 9 фестивалей, просто они были маленькие: это были недели российского кино за рубежом. И хочу тебе сказать, что маленькие фестивали съедают не меньше сил и энергии, чем один большой, потому что деталей ровно столько же, все составные части те же самые.

Я помню, ты и биеннале современного искусства делала.
Только один год: я была директором биеннале, мы его делали вместе с ММОМА и ГЦСИ. Ну что тут сказать: поработав с театром, телевизионщиками, киношниками и молодыми художниками, я теперь точно знаю, что самые сложные — это молодые художники. Я была очень удивлена, потому что это совсем другая формация людей, они по-другому воспринимают информацию, по-другому общаются.

«МНЕ ИНОГДА ГОВОРЯТ: ОЙ, НУ ЧТО ТАМ ДЕЛАТЬ-ТО? ТЫ УЖЕ ВСЕ ЗНАЕШЬ, ВСЕ ПО НАКАТАННОЙ, ЗА НЕДЕЛЮ ВСЕ МОЖНО ПОДГОТОВИТЬ! ЛЮДИ ПРОСТО НЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО КАЖДЫЙ ГОД ЭТО НОВЫЙ ФЕСТИВАЛЬ»

Кино и театр тебе ближе?
Да, определенно. Мне это как-то понятнее, я легче ориентируюсь и многих людей знаю уже очень давно.

У тебя постоянная команда? Как вообще функционирует «Кинотавр»?
В основном люди, с которыми мы делаем этот фестиваль, у меня одни и те же, это та самая команда, которую мы собирали вместе с Леной Лапиной.  Да и нельзя некоторые должности доверить новому человеку: это очень рискованно. Придется долго объяснять алгоритм, и кроме того, есть очень важные нюансы, которые можно узнать только пройдя через них. Иначе есть риск ошибиться, и тогда вся эта пирамида рухнет. Мне иногда говорят: ой, ну что там делать-то? Ты уже все знаешь, все по накатанной, за неделю все можно подготовить! Люди просто не понимают, что каждый год это новый фестиваль, потому что ты готовишься к одному, а случается что-то другое; человеческий фактор, опять же. Каждый год возникают новые проблемы, которые нужно решать.

Расскажи какие-нибудь секреты «Кинотавра».
Ой, секретов у нас много. Ну, например, летучка в 9 утра каждый день для всей дирекции фестиваля — это самое сложное, что может быть. Собираются руководители всех служб, явка обязательна, наказание за прогул страшное: немедленная депортация с лишением зарплаты. Летучка — самое главное, потому что если не пройтись по предстоящему дню, что-нибудь где-нибудь завалится обязательно.

Как строится твой рабочий день на «Кинотавре»?
Летучка, завтрак, а дальше начинаются пресс-конференции фильмов, которые показывали накануне. Потом круглые столы, показы основного конкурса, по 2—3 фильма в день, а вечером концерты и вечеринки. Все повзрослели, поэтому к 4 утра уже тихо, такого разгула, как раньше, больше нет.

По-моему, «Кинотавр» не только повзрослел, но и сильно похорошел, если смотреть на красную дорожку.
Да, наконец-то мы этого добились — приучили людей к тому, чтобы они одевались на красную дорожку красиво, а не шли в мятых шортах. Мы с Леной Лапиной с самого начала начали внедрять «культуру одежды» и наконец-то актрис одевают дизайнеры, причесывают стилисты, красят визажисты.

Вы работаете с определенными дизайнерами? Есть какой-то специальный отдел?
Нет, всем этим занимается служба протокола. Мы просто сводим людей, и дальше они уже общаются сами. Мы работаем со всеми дизайнерами: и с Тереховым, и с Тегин, и с Прохоровой; в прошлом году у нас был шоу-рум Киры Пластининой. Многих я подтягиваю: «ювелирку», косметику — да много кого.

«ДА, НАКОНЕЦ-ТО МЫ ЭТОГО ДОБИЛИСЬ — ПРИУЧИЛИ ЛЮДЕЙ К ТОМУ, ЧТОБЫ ОНИ ОДЕВАЛИСЬ НА КРАСНУЮ ДОРОЖКУ КРАСИВО, А НЕ ШЛИ В МЯТЫХ ШОРТАХ»

У тебя есть постоянный офис?
Нет, мы же все наемные работники. Я являюсь директором некоммерческого фонда содействия отечественному кинематографу «Кинотавр», собственно, этот фонд и организовывает всю работу фестиваля. Каждый год мы составляем списки, везем участников, актеров, режиссеров, гостей, прессу — получается человек 700 в общей сложности, если не больше.

Это немалые деньги.
Деньги огромные, и я, естественно, как директор, распоряжающийся бюджетом, в какой-то момент становлюсь очень жадной и неприятной. «А можно мне бесплатную аккредитацию?» Нет, говорю, нельзя, платите деньги, хватит халявы.

Когда начинается работа по подготовке фестиваля?
Я работаю над ним с января по июль, но сейчас этот временной промежуток сократился еще больше. В этом году, например, решение о том, что фестиваль будет, приняли только в апреле.

Неужели «Кинотавр» мог не состояться?
Нет, мы так, конечно, не думали. В том или ином виде он бы все равно состоялся. Мы долго решали вопрос с переездом, был вариант переехать в Красную Поляну, но, к сожалению, это оказалось невозможно: там просто нет необходимой нам инфраструктуры, хотя там очень здорово и очень красиво. Однако зала для кинопоказа нет, и зала для церемонии открытия — закрытия тоже нет.

Основной вашей базой остается «Жемчужина»? Помню, я была там на «Кинотавре» как раз 11 лет назад.
Ну, сейчас ты «Жемчужину» не узнала бы. Там все отремонтировали, все поменялось с тех пор. И сам фестиваль стал другим: за это время он превратился в достаточно сильную деловую площадку, из него вышло огромное количество проектов. Режиссеры, которые начинали у нас на коротком метре, — Хлебников, Хомерики, Мезгирев, Серебренников — сейчас уже даже не новая волна, они все состоявшиеся, им уже по 40-45 лет. Правда, по привычке мы их продолжаем называть молодыми.

Почему именно там все эти режиссеры и продюсеры встречаются и договариваются? В Москве же все равно все общаются друг с другом?
А в этом и смысл «Кинотавра», чтобы все оказались в одном месте и в одно время, в замкнутом пространстве — в хорошем смысле этого слова. В Москве ведь постоянные дела, все тебя дергают, а здесь ты целую неделю варишься в собственном соку. Мы не скрываем, что мы — индустриальный фестиваль, не зрительский. Весь конкурс все равно смотрят люди, которые имеют непосредственное отношение к индустрии.

Обычный человек может приехать на фестиваль?
Конечно: он может купить аккредитацию и посещать все круглые столы, показы, всю деловую часть. Открытие и закрытие, вечеринки отдельных фильмов — это уже, конечно, по приглашениям, а в остальном по аккредитации доступно абсолютно все, кроме VIP-зоны, но туда на любом фестивале турист не попадет.

У тебя были какие-то фавориты среди фильмов в этом году? Ты знала, кто победит?
Нет, что ты! Я до фестиваля не видела ни одного фильма. Если бы я смотрела кино, я бы вообще ничего не успела: времени не хватает просто катастрофически. Обычно я смотрю уже премьеры. А жюри на «Кинотавре» запрещено обсуждать фильмы, и это очень строгий запрет, который жестко соблюдается!

Есть что-то такое, что тебе больше всего запомнилось за время твоей работы на «Кинотавре»?
Каждый год это утро после закрытия — я всегда очень горжусь, что мы сделали это. У меня обычно наступает полное опустошение, потому что ты строил, строил, и раз — этого больше нет, и руками не потрогаешь. Это же не кино, которое можно пересмотреть.

Я тебя, кстати, видела в кино. В эпизоде «Духless 2» я тебя сразу узнала!
Я там в массовке снялась и теперь решила, что это будет мое хобби. Буду сниматься в эпизодах. Мне так приятно было, что меня не вырезали; вот Верника вырезали, а меня нет! И это была очень сложная работа, 8 часов подряд, ночная смена. После этого я стала совершенно по-другому относиться к профессии актера. До этого момента я никогда не была на съемках и теперь к артистам отношусь очень уважительно. Скоро выйдет еще один мой фильм. Там у меня уже эпизод со словами, очень откровенная  маленькая роль в фильме «Хардкор». Жду не дождусь, так интересно посмотреть!