Дизайнер Даша Сельянова: «Если ждать, пока тебе позвонит Vogue, ничего не случится»

В предверии запуска кампании Nike «Поверь в большее», одной из героинь которой стала Даша Селянова и для которой ZDDZ разработали специальные аксессуары, мы поговорили с дизайнером о том, как одежда становится защитой, как принимать и любить себя, как добиться успеха в мире моды и почему танцевать с большими афроамериканскими женщинами полезно для ума и тела. 

— Кажется, твое детство должно быть очень кинематографичным и отвечать духу времени: ведь твой папа — Сергей Сельянов, известный продюсер кино, работавший над многими знаковыми фильмами. Что ты помнишь про это время?

— Особо папы дома никогда не было, он всегда работал. Но дома всегда были фильмы, печатались сценарии, бывали в гостях Бутусов, Шевчук, витал дух искусства. Но, когда ты ребенок, ты про это особо не думаешь.

— То, что ты делаешь в ZDDZ, — это во многом про 1990-е, про подростковый бунт. Что ты вынесла из детства такого, что повлияло на всю твою жизнь?

— Да, ZDDZ — это история моего взросления и, в принципе, про тинейджерство. Мне кажется, это самый сложный период в жизни человека и самый интересный — время, когда ты формируешься как личность. Мне важно делать что-то для себя прошлой и для тех, кто сейчас взрослеет. Конечно, на концепцию марки повлияли и мои тусовки во дворах Питера, и то, как проходила моя молодость. Это был опыт, которым хочется делиться. С другой стороны, я меняюсь, и, думаю, бренд тоже будет трансформироваться вместе со мной. В следующей коллекции я буду делать упор на индустриальный дизайн. Например, мы работаем с фабрикой, которая занимается производством снаряжения для промышленных альпинистов. Мне интересна тема защищенности в урбанистической среде: как одежда становится защитой и барьером между тобой и тем, что снаружи, в окружающем мире.

 

 

 

— Ты о том, что лучший друг тинейджера — капюшон?

— Да, худи защищает тебя с твоей неуверенностью, тревогами и комплексами, а за солнечными очками можно спрятаться от мира. 

— Какая у тебя была «броня» из одежды в юности, а какая сейчас?

— Мы ходили на все рэперские тусовки, и я всегда одевалась как мальчик: трубы, толстовки, бомберы. Это был довольно сомнительный вариант — мимикрировать под пацанов, чтобы принадлежать к тусовке. Поэтому сейчас мне важно создавать женскую версию этих образов. Сегодня я люблю себя больше и мне меньше хочется что-либо скрывать или чего-то стыдиться. Мне уже не хочется носить худи, и это прикольно.

— У тебя был в жизни момент, когда ты проснулась и поняла, что ты вообще не тот человек, которым была раньше? Или эти изменения произошли органично?

— Я поняла, что надо меняться, когда меня выгнали из всех университетов. Я просто сидела одна в квартире, ни с кем не общалась. Понимала, что надо что-то менять, но внутренних ресурсов не было, поэтому к изменениям подтолкнули близкие люди. С тех пор я начала себя анализировать, думать, что к этому привело, пытаться осознать, кто я, и заниматься йогой. Сейчас я счастлива. Мне 31, и мне кажется, все только начинается.

— В некотором смысле ты — ролевая модель для ребят, которым сейчас 17–18, и они скорее lost, чем found. Какой бы ты дала им совет из своего опыта, чтобы почувствовать себя в гармонии с собой?

— Доверие к себе и вера в себя. Это очень абстрактная концепция, но тем не менее важно следовать своей интуиции и своим инстинктам. Заниматься своим духом, больше слушать себя и не бояться. Из своей молодости я вынесла одну вещь: я пыталась «встроиться», я искала, к чему могу «принадлежать».

— Если говорить про твои первые коллекции, то ты не эксплуатировала российскую эстетику, но при этом дух «подростковости» оказался всем близок и понятен. Что, по твоему мнению, стало тем универсальным языком, который помог бренду выстрелить? Ведь существуют миллионы девушек, которые что-то делают, что-то рисуют, выкладывают свои платья в инстаграм, но ничем существенным это не заканчивается. В чем секрет?

— Я понимаю, что мой бренд никогда не станет большим. Да я и не стремлюсь к этому. Одежда для меня — не самоцель, я не хочу просто шить рубашки, бомберы. Мне нравится говорить через свои коллекции. Я помню, когда мы начали выпускать видео к коллекциям. Например, последним было видео про депрессию (а сейчас выходит еще одно: про айфоны и то, как мы одержимы технологиями) — и люди стали на это реагировать. Для меня важно говорить на темы по-настоящему значимые, чтобы над ними рефлексировали.

— Одна из самых ярких черт твоих коллекций — это слоганы, которые ты используешь. Если бы тебя попросили выбрать слоган твоей жизни, каким бы он был?

— Ищи внутри себя, а не по сторонам. И, конечно же, верь в большее.

— Когда ты училась в Лондоне, ты упорно добивалась стажировки у стилиста Рианны Мела Оттенберга, и в итоге получила это место. Насколько сложно было этого добиться и вообще работать с ним?

— Когда ты живешь в Лондоне и у тебя виза, которая довольно скоро закончится, хочется использовать время по максимуму. Я хотела попасть именно к Мелу Оттенбергу. Тогда я фанатела и от Рианны, и от его работ. Я просто написала ему в фейсбуке, и он ответил. В Европе, кстати, все достаточно дружелюбно отвечают. В итоге это оказалось очень нелегко: Мел вроде как и милый, но и очень строгий. Главное, чему я у него научилась, — добиваться своих целей, несмотря ни на что. Мел не будет тебя жалеть, если тебе нужно ехать в полночь в Лондон из Шеффилда, а потом возвращаться обратно на репетиции с какими-то кепками. В общем, он требовал делать то, что надо, — неважно, сколько времени и сил на это уйдет. Нужно просто подобрать сопли и работать. На стажировке мы ели холодную пиццу и пили теплую колу — и ничего, все выжили.

— То есть работа — лучшее образование?

— На стажировках и на работе гораздо большему учишься, чем в университетах. Я сейчас думаю получать магистерскую степень, и недавно поняла, что в процессе работы над брендом я узнаю гораздо больше. А из высшей школы ты выходишь наивный, со сказочными знаниями про моду, думая, что тебя везде хотят и ты все умеешь. Реальность же такова, что в одном Лондоне выпускается 10 тысяч фэшн-студентов каждый год, и ты, в общем-то, не особо выделяешься из толпы, как бы тебе этого ни хотелось. Нужно либо быть суперуникальным, либо с очень хорошими связями. Мы не были ни тем, ни другим, поэтому, конечно, важна и удача.

 

 

 

— Как все же выделиться из этих тысяч фэшн-выпускников?

— Иметь видение, постоянно что-то делать: e-mail отправить, кому-то позвонить, сделать, выложить, сшить. Так и мы: куда-то коллекцию загрузили, отправили, и что-то стало происходить. А если ждать, пока тебе Vogue позвонит, ничего не случится. Спойлер: Vogue не позвонит.

— У вас были неудачи, моменты, когда хотелось все бросить?

— Да у меня такое каждый месяц. Когда такое происходит, я уезжаю куда-нибудь на два дня, потом возвращаюсь и понимаю, что просто надо было отдохнуть. И надо, конечно, принимать меры. Если что-то не устраивает, нанимать менеджера. Иногда просто надо проветриться, поделать что-то для себя. Например, я танцую и хожу на йогу, встречаюсь с друзьями. Занимаюсь театральной импровизацией. Еще, когда мне скучно, я записываюсь на разные курсы, где встречаю новых людей. Это круто — я стольких новых друзей так нашла! Рутина убивает, а когда появляется что-то новое в расписании, жить сразу становится легче. В идеале надо работать с девяти до шести, а остальное время заполнять интересными вещами. Я раньше думала, что чем больше работаешь, тем лучше будет, но это не так. Надо веселиться, отдыхать и не зацикливаться, потому что если жить в режиме «как все серьезно», то можно не заметить, как жизнь пройдет мимо.

— Насколько часто ты занимаешься йогой и танцами и что тебе это дает?

— Йога дает мне баланс, умение переносить боль. Когда в какой-то асане некомфортно, ты должен все равно в ней остаться, и потом дискомфорт уходит. Это полезно и в жизни: ты учишься сохранять себя в сложных ситуациях. А на танцы я всегда хожу в разные места и на одноразовые занятия: например, была на Beyonce Workshop. Это было очень здорово — танцевать с афроамериканскими женщинами. Дома я занимаюсь с приложением Nike+Training Club, а йогой мне нравится заниматься в группе, чтобы ощущать групповую энергию. Иногда я медитирую. Я стараюсь, мне это действительно необходимо. У меня такое сознание, что, если не успокаивать его, оно будет фонить. Конечно, это иногда превращается в просто сидячее времяпрепровождение, и я начинаю думать: «Надо к обеду купить два огурца». Поэтому мне больше всего походят guided meditations, например, через мобильные приложения.

— Как вышло, что для одного из проектов вы устроили кастинг нестандартных моделей? В чем для тебя заключается красота?

— Мы искали их не столько по типажу, сколько по характеру. На кастинге я проводила с людьми интервью: спрашивала об их жизни. Мне были интересны люди с мнением, с опытом.

— Какие ты им задавала вопросы про жизнь?

— О чем они мечтают, учатся ли, чувствуют ли они себя одиноко — такого плана вопросы.

— Как бы ты сама ответила на эти вопросы? Во что ты веришь?

— Верю, что надо реализоваться во всем: и в творчестве, и как женщина. Верю в то, что надо стремиться вперед. Я не могу это измерить успехом, типа «сделать 10 коллекций» или «заработать пять миллионов». Мне кажется, внутри все время должен быть драйв и возможность на него отвечать, быть в этом творческом потоке. А как женщине — любить. Любить себя, любить партнера. Любить, не ожидая ничего взамен.