Илья Глазунов: диссидент и анахронист

Едва ли Илью Глазунова можно сравнить с кем-то из современников — здание его галереи на Волхонке гордо занимает место напротив Пушкинского музея, как будто подчеркивая, что он — ровня классикам и великим. Обладатель награды «За заслуги перед Отечеством», ректор Российской академии живописи и народный художник СССР был интересен советскому зрителю не меньше, чем шедевры западных музеев на временных выставках.

Глазунов родился в Ленинграде, где впоследствии закончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина. После работы учителем в Ижевске и Иваново художник переехал в Москву, где в 1957 году прошла его первая выставка в Центральном доме работников искусств. Его дипломная работа «Дороги войны» была не только отклонена ученым советом, но и впоследствии уничтожена, а выставка, на которой она экспонировалась в 1964-м, — закрыта.

Но все это не помешало его дальнейшему успеху — на протяжении 60–70-х он создал множество портретов: от политических деятелей вроде Леонида Брежнева и Индиры Ганди до итальянских кинозвезд — Федерико Феллини, Лукино Висконти, Джины Лоллобриджиды. Покровителем художника стал сам Сергей Михалков.

Илья Глазунов работал много и в разных жанрах. Он делал иллюстрации к «Бесам» и «Идиоту» Достоевского, а также масштабные панно в государственных учреждениях — «Вклад народов СССР в мировую культуру и цивилизацию» в здании ЮНЕСКО, преподавал в Московском государственном художественном институте им. В. И. Сурикова, организовал в Москве Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства.

Глазунов много рассуждал и писал о России и ее судьбе. В интервью художник называет себя дворянином и ссылается на цитаты Столыпина о родине, а свою первую книгу «Россия распятая» называет исповедью — и гражданина, и человека. Хотя начало его карьеры связано скорее с запретами со стороны властей, чем с открытым почитанием, которое имело место в последние годы: в Петербурге Глазунову не дали место в Союзе художников, а выставку в Манеже после пяти дней разгромно закрыли. Тем не менее покидать родину Глазунов не хотел, хотя приглашали и король Швеции, и король Лаоса, и президент Италии.

Глазунов много путешествовал, но покидать Россию навсегда не собирался — по его словам, он просто ездил, куда посылали: «Потому что я чувствовал, что умру от страшной и мучительной болезни, которая называется ностальгией». Любовь художника к России была ответной, его действительно ценили и почитали не только по всему миру, но и в родной стране. «Для меня Россия, святая православная Русь — это наша мать. И нельзя ее покидать, когда она больна», — говорил художник.

Со своими откровенно правыми взглядами Глазунов не боялся, что его обвинят в национализме: рассуждать о происхождении скифов, российских монархов времен империи, революции и перестройке Глазунов любил едва ли не больше, чем писать картины, которых за долгую жизнь набралось несколько тысяч. Он никогда не признавал ни авангард, ни современное искусство — «Черный квадрат» Малевича и писуар Дюшана он вовсе не считал значимыми произведениями, а сам превратился из диссидента хрущевской оттепели в ретрограда и заслуженного мэтра нулевых.