Почему важно увидеть выставку #Вместе? Отвечает куратор Алина Сапрыкина

Вы говорите, художник — явление времени (что абсолютно логично). А какое сейчас время и какой сегодня художник?

Время перемен. Кто-то сожалеет о том, что мир никогда не вернется к прежнему состоянию. Другой размышляет скорее о том, что любые сложные времена в истории открывают дополнительные «окна возможностей» для новых людей. Но художники в большинстве своем — это те, кто чувствуют все происходящее с удвоенной силой. И выражают себя через свое же творчество. Или в полном отказе от него. А зрители? У них как будто бы сейчас запрос не на «медиумов», а на художников-«медиаторов», на глобальную арт-терапевтическую функцию самого искусства, которое защитит от слишком жестокой реальности.

Расскажите поподробнее о #Вместе. Что лично для вас он значит? В нем принимают участие 100 художников разных уровней. Насколько сложно (легко) было объединить их под одной крышей и одним названием?

На первом этапе организации проекта, который модерировался через соцсети, художники присылали фотографии произведений и описания к ним. Этих работ было несколько сотен. Следом коллегия (Полина Аскери, Анастасия Постригай, Анастасия Андреева, Сабина Чагина, Роман Резницкий, Юрий Омельченко) отбирала достойные интереса работы. Кураторская же работа шла поверх, с результатами того, что привлекло внимание коллег. Самих художников-участников объединяло то, что они не суперизвестные (эти уже, как правило, ангажированы галереями, а кто-то показывается в музеях), а совсем молодые или просто начинающие. После выставки в музее они смогут продать работы без всякого участия организаторов. Не секрет, многие сейчас имеют трудности элементарно с приобретением материалов для дальнейшей деятельности. Именно таких и хотелось больше всего поддержать. Для кого-то этот проект — вообще возможность впервые заявить о себе. Сегодня подобных площадок и свободных возможностей на самом деле не так много.

Без чего проект не мог бы состояться?

Скорее без кого. Есть продюсер, Марика Парсаданелли, меценат и коллекционер, талантливый и энергичный человек, кстати, привлекшая к мероприятию многих партнеров. В том числе художников с особенностями развития, которые будут показывать инсталляцию «Синий лес». Кстати, если вдруг после этой выставки Марика станет галеристом, мне кажется, это станет серьезным пополнением в этом самоотверженном профессиональном сообществе. Что касается меня, мне просто всегда была близка идея того, что музеи — институции, которые должны не только хранить, исследовать и показывать, но и участвовать в развитии, поддерживать тех, кто делает что-то хорошее, поддерживать друг друга.

Полное название выставки звучит — «Вместе: от традиции до современности». А что находится между? Какой путь должен/может пройти зритель и сам автор, чтобы от традиционного искусства добраться до сегодняшнего дня.

Всероссийский музей декоративного искусства, где я оказалась в роли главного куратора, после успешных лет работы директором Музея Москвы, как раз институция, очень даже связанная с традиционным искусством. Но традиционное и современное — не две параллельные вселенные, наоборот, самое интересное возникает на пересечении. Как известно, наш авангард начала XX века черпал идеи из удивительного, яркого и многообразного русского народного искусства. Подобных примеров можно найти массу. А зритель просто должен быть открыт к чему-то неожиданному.

Вообще, искусство сегодня по большей части оно про что?

Оно разное. Декоративное — про красоту вещей. Искусство середины XIX определяло себя через «красоту в глазах смотрящего», в то время как последующее стало от этой линии сознательно уходить. Contemporary art — про деконструкцию реальности, поэтому многим кажется некомфортным, непонятным. Цифровое — про реальность, но уже совсем другую, виртуальную. Приемы и техники зависят от авторов и часто не вписываются ни в какие научные определения, как и сами художники. Более того, художники часто этим определениям активно противостоят. Так, Эдуард Мане и Эдгар Дега не считали себя импрессионистами, а Рене Магритт не чувствовал в себе сюрреалиста. Даже философ Альбер Камю, один из основоположников экзистенциализма, не ощущал себя ни тем ни другим.

Интерпретация современного искусства напрямую зависит от зрителя, а как в этой связи изменилась роль куратора?

Куратор выставки, который по функции похож на режиссера, — модель, пожалуй, распространенная и часто бывает самой успешной. Интересным бывает, когда в роли куратора выступает художник. Особенно если в качестве объектов он представляет работы коллег или исторические артефакты. Роль куратора сегодня — это сам куратор, его личность. Если за проектом не видна личность — просто крепкий искусствовед или менеджер, — то это и считываться будет соответственно. Многосторонний опыт и постоянная профессиональная работа — вот что главное в деятельности куратора. Сейчас многие вузы предлагают образование в этой области, но я бы рекомендовала, помимо прочего, попасть волонтером-подмастерьем в масштабный реальный проект. За более короткий срок он научит гораздо большему.

Должен ли настоящий художник быть «голодным»? Могут ли трудности, переживаемые творческими людьми, особенно в тяжелое время, переломный момент стать более продуктивными в плане тектонических сдвигов в искусстве?

Всемирно известные российские художники — те, кто работал во времена революций, войн, политических катаклизмов. Были ли эти времена сложными? Да. Правда ли, что настоящему художнику «чем хуже, тем лучше»? Нет. Сегодня это звучит даже немного зловеще. «Художник должен быть голодным» — эта фраза откуда-то из богемной жизни Парижа XIX века. Архетип страдающего художника часто повторяется в литературе, каждый раз с новым подтекстом. У Чехова, например, он приобрел сатирический смысл. Но сейчас, когда говорят о «голодном» художнике, речь ведь не идет о том, что художнику надо мало платить. А о том, что талантливый человек не может довольствоваться тем, чем остальные, он должен постоянно сам ставить перед собой более сложные задачи. Искусство живет внутри этой сложности жизни, она рефлексирует и продумывает эту сложность, в каком-то смысле это ее долг — смотреть в глаза этой сложности. Родится ли из нынешних тектонических сдвигов новое искусство, каким оно станет? Думаю, мы это скоро увидим.