Как режиссеры воюют со студиями за право финального монтажа

«Лондонские поля» сняты по трудно экранизируемому роману Мартина Эмиса. 10 лет проект коптился в производственном аду, где на него одно время засматривался даже Дэвид Кроненберг. В итоге постановку вверили дебютанту Мэтью Каллену. Когда картина была готова к показу на фестивале в Торонто в 2015 году, ее пришлось отозвать. Постановщик подал в суд на продюсеров, которых он обвинил в мошенничестве, отказе платить за работу и посягательстве на его финальный монтаж. Боссы не смутились и направили встречный иск, указав режиссеру, что он перерасходовал бюджет на 2 млн долларов, прошляпил два дедлайна для сдачи своей монтажной версии, подстрекал актеров к саботажу промокампании и еще на всякие пакости по мелочи. Продюсеры так раздухарились, что попросили взыскать 10 млн долларов еще и с Эмбер Херд за то, что та лезла в сценарий и манкировала озвучиванием. Херд не растерялась и тоже засудила нахалов! Ведь аферисты наняли дублершу для обнаженных сцен с Эмбер, чтобы казалось, будто она в фильме голая чаще, чем предусмотрено ее контрактом. Лишь в 2018-м стороны достигли соглашения, но горе-фильм, похоже, уже ничто не спасет.

Впрочем, на данном поприще постановщикам доводилось одерживать и славные победы. Ридли Скотта поначалу отогнали от его «Бегущего по лезвию» и добавили туда закадровый голос для ясности и хеппи-энд для позитива. От скорбного положения в прокате эти меры не спасли, зато, когда картина с годами стала культовой, возник спрос на правильную режиссерскую версию — добро восторжествовало.

Случались у режиссеров и горькие поражения. Фееричнее всех сражался Тони Кэй за «Американскую историю Х». Когда студия и Эдвард Нортон предъявили режиссеру-дебютанту кучу правок, он их так обматюгал, что ему запретили показываться в монтажной комнате. Тони по проверенной методике начал выкупать рекламные полосы изданий, где взывал к справедливости. На встречу с дрогнувшей студией он отправился в компании раввина, священника и буддистского монаха — чтобы охладить страсти. Когда ему выделили 8 недель на перемонтаж, он заявил, что ему потребуется год и укатил на Карибы. New Line Cinema поручили переделку картины Эдварду Нортону, который на радостях увеличил свое экранное время. Разъяренный Тони потребовал, чтобы его имя сняли с титров. Это оказалось невозможно, поскольку по правилам режиссерской гильдии в таких случаях нельзя публично срамить свой фильм. Тогда Кэй велел, чтобы его указали в титрах как «Шалтая-Болтая» и даже собирался юридически присвоить себе это имя, чтобы у студии не осталось выбора. Он также пытался срывать показы в кинотеатрах, но в конечном счете добился только того, что угробил свою карьеру.

Если прежде студии порой сквозь пальцы смотрели на финальный монтаж, то с того момента они принялись закручивать гайки. Противостояние производственных кинофирм и режиссеров принято рассматривать как борьбу между коммерцией и искусством, но также там замешан и здравый смысл, который временами оказывается по разные стороны баррикад. В продюсерах легко видеть злодеев (и в большинстве случаев это, наверное, будет справедливо), которые душат авторский замысел, но и их можно понять. Маркетинг стоит дорого, а на любой фильм завязано слишком много надежд, чтобы помещать его судьбу в руки одного человека. Тем более что режиссеры, как показывает практика, бывают неопытными и не знающими меры, а то и вовсе невменяемыми.