Из чего состоит фильм «Довлатов» Алексея Германа-младшего

Реверансы Герману-старшему. Каждый, кто смотрел фильмы Алексея Германа — старшего, узнает тут некоторые из его приемов, но в смягченной версии. Камера прямо в центре действия и постоянно фиксирует происходящий вокруг хаос жизни, гул второстепенных персонажей, бубнящих каждый свое, — все эти приемы по наследству перешли Герману-младшему. Если гиперреализм Германа-старшего порой доводил до головокружения и тошноты, то в «Довлатове» вообще нет места какой-либо чрезмерности, а все лишнее скрывает туман, который Герман-младший так любит напустить в своих фильмах. Эта мягкость — залог легкости восприятия, и есть в ней что-то от ретро-сериалов, которые у нас снимают для телевидения.

Довлатов. Бесспорно, нам сложно рассуждать о том, каким в действительности был Довлатов. Тут мы можем обращаться только к разрозненным воспоминаниям его современников, а уж каким он был наедине с собой — остается только предполагать. Тем не менее германовский Довлатов все же не вызывает тех ощущений, которые у многих уже сложились о Довлатове: литератора играет внешне похожий сербский актер Милан Марич, но в остальном он далек от того запойно пьющего и обаятельного человека, каким писателя вспоминают современники. Этот киношный Довлатов растерян, дышит ровно при виде влюбленных в него женщин, хочет купить прощение дочери дорогой куклой, пьет, но почти не пьянеет. Реальный же Довлатов покорно отдавался в руки заинтересованным дамам (особенно если был пьян), мог с кем-нибудь подраться и едва ли так возился со своими детьми. Даже от довлатовского юмора в байопике осталось только приятное остроумие. Конечно, фильм не должен походить на «Википедию», но сложно представить, что такой блеклый образ способен заинтересовать того, кто Довлатова никогда не читал.

Бродский. Бродского тут так много, что порой кажется, будто это фильм о нем. Бродский стал другом Довлатова. Даже когда здесь звучит вслух что-то литературное, то обычно это Бродский читает свои стихи. В действительности же, по воспоминаниям самого Бродского, эти два литератора виделись друг с другом настолько часто, насколько могут видеться люди одного рода деятельности, но разных тусовок — то есть периодически. Дружбы, описанной в фильме, никогда не существовало. Более того, по воспоминаниям знавших Довлатова, писатель даже побаивался Бродского, потому что очень его почитал.

Повторимся, никто не ждет от создателей фильмов идеальной фактической точности, но при всем многообразии окружения Довлатова нам могли рассказать о других, менее известных, но не менее интересных людях. При всем уважении Бродский — один из самых попсовых российских поэтов и, вероятно, самый попсовый из живших в одно время с Довлатовым. Достаточно заглянуть во «ВКонтакте», где у самого крупного паблика про Бродского более 390 тысяч подписчиков, а у аналогичного про Пушкина — 163 тысячи, про Мандельштама — что-то около 10 тысяч, про Цветаеву — 160 тысяч. Всех, кажется, победил Есенин с его более 900 тысяч подписчиков, а у самого Довлатова — 103 тысячи. Можно только догадываться, почему для байопика именно Бродского выбрали в друзья Сергею Довлатову, но сложно отогнать мысль, что дело тут в популизме.

Эпоха. Самое яркое, что есть в этом фильме, — изображение эпохи застоя, наступившей в 1970-х после оттепели предшествующего десятилетия. Контрабандный ввоз западных товаров, стукачи, нелегальная литература, отказы печатать поэтов и писателей, если они не создают чего-то пафосно-возвышенного или хвалебно-бодрящего для власти и пролетариата. В общем, в стране вакуум. Особенно это чувствуется в сцене, где Довлатов, словно по кладбищу, обреченно ходит среди не принятых к публикации рукописей поэтов и писателей, которые велели сдать на макулатуру. Вероятно, этот экскурс в историю когда-то закрытой страны и делает «Довлатова» таким привлекательным для иностранной аудитории.

Козловский. Данила Козловский тут играет фарцовщика Давида, разгуливающего по Ленинграду в коричневой замшевой куртке с бахромой. Из-за границы ему привозят пластинки и джинсы, а он их перепродает, что в то время было уголовно наказуемо. Довлатов тоже ввязывается в эту авантюру ради денег. Если говорить о фильме как о чистой воды байопике писателя Довлатова, то сюжетная линия Давида тут выглядит искусственной и включенной только для того, чтобы вписать в картину Козловского. Однако если думать о «Довлатове» как об иллюстрации эпохи, то фарцовщик и его махинации смотрятся здесь более чем к месту.

Ходченкова. Строго говоря, этот пункт можно было пропустить, но именно поэтому он здесь. Светлана Ходченкова несколько раз за весь хронометраж фильма появляется в роли актрисы, влюбленной в Довлатова. Писатель игнорирует ее и еще пару аналогичных персонажей. При просмотре фильма довольно часто возникает вопрос о необходимости того или иного героя или его сюжетной линии, часто кажется, что очередное действующее лицо вводят, чтобы потом поставить в титры и на промоматериалы имя еще одной звезды (снова популизм).

Пропустить «Довлатова» Алексея Германа — младшего значит пропустить раунд кухонных разговоров, ведь эта картина имеет все шансы стать самой обсуждаемой новинкой проката весны, а то и года. При этом фильм ничем не удивит, в нем нет новаторства и сюрпризов, но в целом это кино, на которое не жалко потратить полтора часа и деньги. Из всех возможных развлечений это отличный вариант для спокойного медитативного вечера. Хорошо, если новая работа Германа-младшего побудит прочитать Довлатова или разузнать больше об эпохе застоя — это будет достойный результат.