Три спектакля о будущем, которое уже наступило

Как это обычно и происходит, самые значительные открытия обнаруживают себя на задворках. Три спектакля, о которых написан этот текст и которые можно увидеть в Москве этой осенью, не то чтобы содержат в себе какие-то радикальные театральные открытия, но совершенно точно написаны на языке современного театра, а он на российских и московских площадках звучит очень редко.

«Гипнос». Олег Глушков, театр «Практика»

Хореограф Олег Глушков решил отправиться в путешествие и взять вас с собой. В начале спектакля происходит самое важное — озвучивание не то чтобы даже правил путешествия, но того, что от путешествия ожидать никак не следует: новых впечатлений, хорошо проведенного времени, суперсекса или каких-то особенных откровений. Путешествие есть просто так и самим фактом своего существования важно. Единственное, что может дать вам путешествие, — новый взгляд на самого себя и на окружающую реальность в этот короткий период времени.

Несмотря на то что Глушков — хореограф, спектакль «Гипнос» — не пластический и не танцевальный, хотя и пластика, и танец здесь, безусловно, присутствуют, причем в довольно радикальном изводе. Сам жанр этого спектакля ускользает от определения, так как включает в себя и театр физический, и визуальный, и танцевальный, и даже театр кукол (сцена с превращением живого перформера в марионетку, управляемую ухватами, — одна из самых мощных). В числе прочего именно эта жанровая разомкнутость делает спектакль глотком свежего воздуха.

Зрители, которые привыкли искать в программках ответ на вопрос «а о чем спектакль-то?», будут справедливо обескуражены: спектакль ни о чем, и даже если отдельные его сцены несут какую-то нарративную нагрузку, то это последнее, о чем тут стоит думать. Максимально уместная описательная формулировка для этой постановки — коллективное сновидение. Даже в программке  — пусть и в ироническом ключе — сообщается, что первая часть нацелена на то, чтобы погрузить зрителей в определенное состояние. Первая часть (если без спойлеров и пересказов) состоит из пластической сцены, в которой каждую миллисекунду как бы обещается потенциальное движение, которое в итоге не происходит, — невероятно точный пластический ход. Естественно, эта сцена очень медленная и долгая, а за ней следует авторефлексия в виде актрисы, произносящей иронический текст, собственно, про этот спектакль и про долгую первую сцену.

«Siri». Алексей Кузмин-Тарасов, Центр им. Мейерхольда

Спектакль этот поставлен по дебютной пьесе Натальи Зайцевой про, как она это сама формулирует, гуманизм математики. Спектакль у режиссера и актеров получился, впрочем, не целиком про это, и вот этот зазор между интенцией драматурга и реализацией режиссера и команды следует иметь в виду.

Сюжет скорее напоминает документальную пьесу, фиксирующую кусок реальности без особенного настаивания на завязках, кульминациях и развязках (которые там, конечно, тоже есть). Сюжет этот имеет отношение к недалекому будущему, когда айфонный голосовой помощник Siri сможет говорить со своим хозяином на любые самые сложные темы, а также имплантировать часть себя в тело человека, чтобы помогать ему следить за собственной физиологической кондицией. В тексте пьесы заложена какая-то едва заметная тягучая тоска, которая вообще свойственна произведениям о технологическом будущем. Эта ожидательная тоска полностью перетекает и в спектакль.

«Кандидат. Шоу о выборе». Ontroerend Goed, Федор Елютин

Это уже третий проект бельгийской театральной компании Ontroerend Goed, который независимый продюсер Елютин привозит в Москву. Первые два были сосредоточены на зрителе, но в этот раз это справедливо в еще большей степени. Вообще во всех проектах, которые Елютин успел в Москве показать, включая еще два спектакля Rimini Protokoll, зрители превращаются в участников. В «Кандидате» эта форма приобретает критический размах: без зрителя этот спектакль в принципе не может состояться, сам его ход происходит за счет присутствия зрителей и совершения ими простой активности — голосования.

Пять актеров и один распорядитель на сцене, похожей на боксерский ринг. Над ними — два экрана, на которые выводятся результаты зрительского голосования. Зрители голосуют через маленькие индивидуальные пульты, которые раздают каждому на входе. В результате голосования в процессе спектакля со сцены уходят пять актеров из шести.

Это спектакль отчетливо политический, причем по парадоксальной схеме: на всем протяжении действия ни разу не произносится слово «политика» или «демократия», при этом сама форма довольно буквально воспроизводит электоральный процесс прямой демократии. Что важно: в этом процессе совершенно не обозначаются цели, задачи и потребности сторон. Зрители голосуют как бы «вообще», а кандидаты стараются понравиться — ну вот просто чтобы понравиться. Политическая система, которую в спектакле называют просто системой, не имеет вообще никаких свойств, поэтому радикальный протест против нее одного из участников в самом конце — это протест в принципе против государства, оставляющего гражданам фиктивный выбор.

Почему этот спектакль предельно важен: потому что за счет доведения электоральной процедуры до абстракции он раскладывает систему принятия решения и выбора на элементы, позволяя зрителю на конкретном примере понять, как он сам этот выбор принимает.

Кажется очень важным, что эта постановка появляется в России накануне президентской кампании (или тех событий, которые этой формулой принято обозначать). Не было, кажется, в России времени, когда публичная рефлексия на тему личной ответственности, выбора и отношений большинства и меньшинств не была бы актуальна. Также не было, кажется, в России времени, когда все эти темы были бы качественно публично отрефлексированы. Понятно, что одно шоу для очень специальной аудитории мало что сможет в этом смысле сделать, но здесь стоит вернуться к тому, чему это шоу среди прочего учит: меньшинство важно, и меньшинство бывает даже важнее большинства.