Денис Симачев: "Люди cтали более раскрепощенными и образованными"

Дениса Симачева у нас до сих пор чаще всего воспринимают как дизайнера одежды, который в один  момент таинственно исчез и перестал делать сезонные показы коллекций. Симачев, конечно, никуда не исчезал — просто одежда никогда не была для него главным направлением. Он в первую очередь художник и промышленный дизайнер, а затем удачливый бизнесмен с правильным чутьем и умением зацепить нужную аудиторию. У Симачева имидж сдержанного беспристрастного наблюдателя, который тихо делает свое дело, хранит молчание в соцсетях, знает тренды наперед и вовремя этим пользуется.

Хочется спросить вас про #LOL. Вы афишируете своих партнеров-совладельцев?
Не особенно. Это ребята, которые занимаются IT-технологиями...

Рассказывают, что это Ginza...
Это потому что раньше на месте #LOL было их заведение.

Вы бы, кстати, стали с ними работать?
Почему нет? Мне, честно говоря, все равно, с кем вести бизнес, главное, чтобы это всем приносило удовольствие и чтобы был результат. Хоть с Новиковым, хоть с Ginza.

По ощущениям, свои новые ресторанные проекты Ginza стараются не слишком сильно идентифицировать с собою...
Вообще это мировая тенденция — идти на личные отношения с клиентом, развивать семейный бизнес. Те же Coca-Cola подписывают именами бутылки — это о чем-то да говорит. Люди хотят уходить от корпоративной политики и апеллировать к личности.

О вас было мало что известно в последнее время...
Мало, потому что я об этом не говорю. Последние два года я занимался большим количеством всевозможных коллабораций и личными проектами — они увидят свет в этом году.

В одном из интервью вы вроде пообещали масс-маркет одежды?
Да, это тоже в разработке сейчас и очень скоро появится на рынке. Помимо того грядут изменения и в бутике Denis Simachev в Столешниковом — там появится мультибренд с моим личным выбором. Это будет широкая линейка самых разных вещей, созданных в коллаборации с маркой.

Насколько вам вообще сейчас интересна мода? Вы ведь часто говорили, что это для вас не приоритетное направление.
Оно не то что не приоритетное: мода для меня так и осталась интересной сферой, но времени на нее тратится меньше.

А почему вы свои парикмахерские не открыли? Вам сам бог велел. Посмотрите, какой успех у ребят из Chop Chop. Вы бы еще успешнее были.
Ну откуда взялись ребята из Chop Chop? Из бара "Симачев". (Смеется.) Очень много проектов оттуда вышло, и слава богу — я очень рад этому. У меня бизнес немного другого формата — более глобальный, наверное. Из чего-то подобного в скором времени откроется бойцовский клуб на Трехгорке, и там будет парикмахерская в том числе.

Вы же очень хорошо чувствуете приметы времени. Что сейчас в воздухе, на ваш взгляд, витает?
Я чувствую некое объединение людей, стирание границ. Все крутится вокруг этой темы. Все словно говорят: "Ребята, давайте объединяться, хватит воевать, делить что-то". Как только политики отпустят вожжи, люди, мне кажется, станут одной большой семьей.

Политикой, кстати, интересуетесь?
Я мало в ней разбираюсь — так, держу нос по ветру. Меня как художника и аналитика больше интересует просчет комбинаций наперед, попадание в тему, когда я запускаю тот или иной продукт.

С комбинациями у вас и правда все в порядке. Равно как и с чутьем на тренды. Скажите, а если говорить не о политике, а о модной глянцевой тусовке, с которой вы тесно связаны: в ней есть свои какие-то микротренды? Вот, например, еще недавно все диджеями были. А сейчас начали готовить. Почему так происходит?
Потому что меняются условия ведения бизнеса, условия потребления продукта. Раньше между тем, кто придумывал производство, и конечным потребителем была длинная цепочка посредников. И как раз эта прослойка — 80% нашего окружения. Если мы разберем тусовку на тех, кто что-то придумал, и на тех, кто это потребляет, окажется, что их всего три человека из ста. Все понимают, что очень скоро лишатся возможности кормиться за счет производителей и потребителей. А потому ищут себе социальную роль, в которой они могут быть и идейными вдохновителями, и производителями, и дистрибьюторами одновременно, чтобы дойти до конечного клиента. Именно по этой причине журналисты становятся поварами, к примеру.

"Если мы разберем тусовку на тех, кто что-то придумал, и на тех, кто это потребляет, окажется, что их всего три человека из ста"

А что будет с ресторанами в таком случае?
Все заведения разобьются на микромаленькие и на макси-большие. Либо это будет ресторан на четыре столика Васи Петрова, которого знает шесть человек, и он для этих шести человек свои столики и поставит, либо это будут мегамоллы с тремя-четырьмя тысячами посадочных мест, где будут кормить всех сразу. Это то, к чему я готовлюсь.

Как вам нынешний московский общепит? Нравится?
Налаживается. Заведений много, и они не такие однотипные, как раньше. Есть возможность для молодых дерзких ребят заявить что-то свое, нестандартное — это очень приятно и круто.

А что о Москве думаете как о среде обитания? Тоже лучше становится?
Москва вычищается. Вот даже знакомые иностранцы, сравнивая город пятилетней давности с нынешним, говорят, что он стал более чистым, более европейским, более безопасным.

Вам, кстати, нравится, что Собянин делает? Его все в последнее время хвалят, хотя у нас обычно людей, наделенных властью, принято ругать.
Ну как нравится... Я наблюдаю за тем, что происходит. Все довольно структурно, планомерно: нет лишних эмоций, всплесков, личностного отношения, политической стратегии, политической воли. Это хорошо.

Давно хотелось спросить. Ваши знаменитые олимпийки СССР и футболки с Путиным по-прежнему продаются? На них сегодня есть спрос?
На них стабильный спрос, такой же, как, скажем, и семь лет назад. Ничего не меняется, снять их с производства невозможно, потому что их постоянно спрашивают. Крайне стабильная история получилась.

И эти вещи все еще носят?
Носят, покупают в качестве подарков для заграничных друзей. В силу политической обстановки даже еще больше покупают — кто-то ради стеба, кто-то из патриотических соображений, благо, патриотизм сейчас у нас буквально зашкаливает.

Согласитесь, что у этих олимпиек и футболок своя особая история, своя аура: когда они появились, все буквально помешались на вашей марке. Нет чувства легкой ностальгии по тем временам?
Спокойно отношусь к той эпохе, потому что 99% населения нашей страны тогда это было просто не нужно. Очень тяжело было доказывать, что это круто и скоро будет модно. А когда все случилось, для меня это был свершившийся факт, некий собственный рывок — да, что-то создал, что-то у меня получилось. Сейчас другие времена, сегодня к модной индустрии другое отношение: она сильно меняется, все идет в сторону штучных коллекций, персонального отношения к клиенту и так далее. Этим мы, собственно, сейчас и занимаемся.

Скажите, вы, будучи главным проводником русскости в моде и промышленном дизайне, как считаете, какой наш национальный символ нужно экспортировать на Запад?
Любой наш символ можно экспортировать на Запад. Если мы говорим про русскость, то это мощная идея с историей, с основой. Мы очень сильно повлияли на мир — русские корни можно найти практически везде. Главное, их уметь раскопать.

А хохлома — она уже отработана?
Она правильно была запущена, и я думаю, что мы до конца ее так и не отработаем. С одной стороны, хохлома прочно склеилась с моим именем, а с другой — стала общественным достоянием с помощью контрафакта и всех тех, кто пользуется этой наработкой. Она уже живет своей жизнью. Мне трудно на нее влиять, мне трудно ее куда-то направлять: она есть и, думаю, что будет дальше. Лично я просто внес свой вклад в продвижение хохломы: адаптировал, поднял с земли, немножко почистил и перевел в фэшн-плоскость.

Вы же по сути ее собрали в единый рисунок...
Да, она была на деревянных ложках, и ее трудно было воплотить в ткани. С хохломой произошла очень серьезная дизайнерская работа — работа иллюстраторов, стилистов. И на данный момент этот файл гуляет по Интернету — одно британское рекламное агентство даже присылало мне проект с использованием моего же рисунка. Им кажется, что это народное достояние, которое какой-то мужик в деревне на коленке нарисовал.

То есть копирайта на хохлому у вас нет?
Сейчас это уже невозможно: она принадлежит всему миру.

Зато у вас в Москве негласный копирайт на китч. Вы в этом жанре успешнее всего работаете. Вот и ваш #LOL наполнен им до отказа. Какой сегодня смысл несет в себе китч?
Его смысл заключается в том, что он абсолютно добрый и, с художественной точки зрения, сбалансированный, не раздражающий. И к тому же он вне времени — то есть нельзя сказать, что это дизайн 2014 года, так же как и то, что это дизайн 90-х. Оно мне и нужно — чтобы место могло существовать всегда.

А вы можете спроецировать свой китч на сегодняшнюю публику? Он ее как отражает?
Тут речь идет о настроении, о том, как человек ужинает, как выпивает, как танцует. Одежда здесь уже не играет роли — на первый план выходят эмоции.

Культура досуга меняется сегодня?
Меняется. Люди становятся более раскрепощенными и более образованными в потреблении каких-то сервисных развлечений. Это тоже очень радует: им сразу можно давать качественный продукт, без предварительной подготовки. Сегодня, после стольких лет работы, я могу сказать, что да, народ сформирован и даже разбился на кластеры по интересам. Раньше была общая биомасса, которая куда-то перемещалась и не понимала, что им хорошо, а что плохо. Сейчас все стабильно.

"Сегодня, после стольких лет работы, я могу сказать, что да, народ сформирован и даже разбился на кластеры по интересам"

Вот вы говорите про кластеры. А та самая пацанская прослойка, которой вы тоже уделили в свое время большое внимание в творчестве, еще жизнеспособна?
Она есть, и она очень сильная. И не надо ее стесняться и сторониться — в такой уж стране мы живем. Нужно уметь найти в этом плюсы и юмор. Среди моих знакомых много так называемых настоящих пацанов — они, кстати, очень интересные и порой даже более порядочные люди, чем многие другие.

Какие еще кластеры вы сегодня выделяете?
Чиновников. Десять лет назад выделяли олигархов, а сегодня им на смену пришли чиновники.

Как они выглядят?
Смешно выглядят, трогательно, немножко по-школьному: мне они напоминают восьмиклассников. Пытаются себя показать, при этом им надо учиться, у них есть директор школы, есть родители, есть двор, диктующий свои условия.

Как чиновник влияет на культурное пространство?
У чиновника есть деньги. Это большой пласт людей с деньгами, которые платят и заказывают музыку. Они хотят развлекаться, самовыражаться, отдыхать — все это выглядит очень комично, но не считаться с этим нельзя.