Как помочь тем, кому нужно помочь: рассказывают люди, для которых помощь — профессия

BURO. пообщалось с активистами, которые помогают другим не только в канун праздников, а все 12 месяцев. Некоммерческим организациям всегда нужна финансовая помощь, но помочь тем, кому нужно помочь, можно не только деньгами.

Политические заключенные

Григорий Дурново,
координатор группы мониторинга
«ОВД-Инфо»

Как помочь?

В России политическими заключенными становятся люди, которых власть рассматривает как своих оппонентов. Люди могут отправиться за решетку только за то, что пытались реализовать право на базовые гражданские свободы — свободу слова, свободу собраний, свободу совести. Кроме того, люди могут стать заложниками большой политической истории — например, противостояния между государствами.

Вы можете писать письма политзаключенным, тем самым сделав их пребывание за решеткой немного лучше, можете распространять информацию о делах, ходить на суды. Это действительно важно. Девиз «ОВД-Инфо» — «Информация защищает». А еще обратите внимание на «Арестантов дела 212». Это правозащитный проект, который появился этим летом. Его участники ведут общественную кампанию в поддержку заключенных по «московскому делу».

Читайте также:
«Раньше были мы, теперь они: в чем обвиняют Егора Жукова»

Люди
с инвалидностью

Алена Левина,
художница, феминистка и активистка, освещающая проблемы женщин с инвалидностью

Ежедневно я читаю истории людей с инвалидностью, которым приходится через суд отстаивать свои законные права: на приобретение средств реабилитации, на оборудование безбарьерной среды у себя в подъезде. Если говорить о проблемах людей с врожденными инвалидизирующими заболеваниями, то все начинается с детства: дети с орфанными (редкими. — прим. BURO.) заболеваниями не получают доступные препараты, а детские сады и школы с неохотой берут детей с ограниченной мобильностью, зрением, слухом. Большинство российских вузов не приспособлено для маломобильных, незрячих и неслышащих людей. Работодатели не заинтересованы в найме таких сотрудников, ведь по закону должны обеспечить им необходимые условия. Отдельной проблемой стоит тема спецучреждений для людей с инвалидностью: условия проживания в них можно сравнить с тюремным режимом.

До принятия «закона Димы Яковлева» у сирот с инвалидностью был шанс не проживать жизнь по сценарию «детский дом — дом престарелых». Но самой главной проблемой остается бедность людей с инвалидностью, неэффективная социальная политика в отношении инвалидов, отсутствие квалифицированной медицинской помощи для людей с ограниченными возможностями здоровья.

Как помочь?

Прежде всего необходимо всячески поощрять инклюзию в сфере образования, начиная с предшкольной подготовки. Два-три ребенка с инвалидностью на учебный класс должны стать нормой. Нужно двигаться в сторону упразднения спецшкол, иначе во взрослом возрасте «здоровые» так и будут удивляться, как же живет человек с тем или иным видом инвалидности. Для этого требуется повсеместно ввести систему тьюторов, которые помогали бы школьнице или школьнику с инвалидностью, сопровождая в учебном процессе.

Социальная политика движется в сторону интеграции людей с инвалидностью в общество. Для полноценной жизни этого недостаточно, необходима инклюзия — общество, в котором инвалид имел бы такие же возможности, как и условно здоровый человек. Последние несколько лет обсуждается внедрение сопровождаемого проживания для людей с той или иной степенью потери мобильности или ментальными особенностями. К примеру, шведская система сопровождаемого проживания такой, как мы ее знаем сейчас, формировалась 24 года. Сколько лет понадобится нашей стране, неизвестно. Важно, чтобы в продвижении инициатив по улучшению жизни людей с инвалидностью участвовали не только профильные организации, но и все граждане, потому что от инвалидизации не защищен никто.

Особое внимание стоит обратить на дестигматизацию понятия «инвалидность», ведь в России большое количество людей живут с так называемой невидимой инвалидностью. С виду эти люди ничем не отличаются от других, однако имеют сильные ограничения по здоровью. Из-за стигматизации инвалидности люди стесняются просить о помощи или говорить о своих трудностях, тем самым еще более усугубляя свое состояние здоровья. Мы, инвалиды, не какая-то особая категория из «низшей касты», а полноправные участники социума. Оставлять нынешнюю сегрегацию инвалидов — это преступление.

Также я за введение инклюзивного сексуального образования для детей и подростков. Естественно, для полной реализации образовательного процесса необходимо отменить закон о «пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений». Не секрет, что среди инвалидов есть представители ЛГБТ+. Инклюзивное сексуальное образование поможет молодым женщинам и мужчинам с инвалидностью войти во взрослую жизнь с пониманием, как устроена сексуальная жизнь: в первую очередь это поможет им уберечь себя от сексуального насилия под предлогом, что «они и так должны быть благодарны, что с ними кто-то занялся сексом». Раннее сексуальное образование помогает детям выстроить свои личные границы и распознать в ситуации насилия, что этого делать нельзя.

Бездомные люди

Григорий Свердлин,
директор центра «Ночлежка»

Главная проблема бездомных людей — это в прямом смысле отсутствие дома, потолка и четырех стен, то есть места, где можно спать, есть, мыться, оставлять вещи. Не так сложно найти еду, как найти место, где ее приготовить и поесть. Кажется, что если человек бездомный, то и вещей нет, но, опять же, не так сложно найти одежду, как место, где можно ее оставить. В холодное время года эти проблемы, само собой, становятся в разы актуальнее. Плюс проблема безопасности: в любой момент могут избить, могут украсть все, что есть при себе, в том числе документы. Также огромная проблема — это отсутствие регистрации. Нет регистрации — нет официальной работы. Нет работы — нет денег на съем жилья. Жуткий замкнутый круг.

Существуют отдельные государственные проекты помощи, но их сил недостаточно. Только по официальной статистике, в Москве в прошлом году была зафиксирована смерть 2 674 бездомных, в Петербурге — 947. Это в разы больше, чем то количество коек, которое есть в городских приютах для бездомных. У специалистов есть такое понятие, как средний стаж бездомности — сколько времени человек проводит на улице. В странах, которые давно и серьезно пытаются справиться с бездомностью — скажем, в Западной Европе — этот показатель равен
8–10 месяцам. А в России сейчас — 7 лет и 7 месяцев. К сожалению, это означает, что никакой системы помощи в России пока нет. Если вы, не дай бог, окажетесь на улице, то, скорее всего, там вы и умрете.

Как помочь?

Можно поддерживать организации, которые осуществляют профессиональную помощь: подписаться на пожертвование или записаться в волонтеры, участвовать в акциях и мероприятиях, которые они проводят. Ну и, конечно, при встрече с тем, кому нужна помощь, помнить, что перед тобой живой человек. Уважительное отношение к себе — это то, что человек в состоянии бездомности теряет, к сожалению, очень быстро.

Мы не рекомендуем давать людям деньги, но вот поговорить, вынести из дома ненужную шапку или теплые носки, купить немного еды, дать контакты благотворительных организаций — несложная, посильная и при этом очень важная помощь. Для Петербурга мы сделали листовку, которую можно скачать, распечатать и носить с собой, чтобы отдать человеку, оказавшемуся в беде. Как только откроем наши проекты в Москве — сделаем и московскую версию. Еще очень важно самому разобраться, по каким причинам люди оказываются на улице, и делиться этой информацией с другими. Все не так, как многие из нас привыкли думать.

Мигранты

Варвара Третяк,
координатор благотворительных программ комитета
«Гражданское содействие»

Истории мигрантов бывают разными. Есть люди, которые принимают решение приехать именно в Россию — например, из-за экономической ситуации на родине, где они не могут найти работу. А есть люди, у которых этого выбора нет. Они бегут от преследований и войн — и им все равно, куда бежать. Главное, чтобы в другой стране было безопасно. Поэтому у разных мигрантов разные проблемы. Трудовые мигранты часто сталкиваются с недобросовестными работодателями, которые пользуются их уязвимым положением: не заключают с ними трудовые договоры, не выплачивают вовремя зарплату, иногда вообще не платят. Каждый день их останавливают полицейские для так называемой проверки документов. Они могут сталкиваться с агрессивной ксенофобией и нападениями на почве ненависти.

Для людей, которые вынуждены были бежать в Россию, главная проблема — практически нулевая возможность получить официальный статус в нашей стране. Так работает российская политика по отношению к беженцам: убежища им не дают. Именно поэтому люди в эмиграции не могут официально работать в России. Они не могут рассчитывать на социальную поддержку и своевременную медицинскую помощь. Их дети оказываются в изоляции от сверстников, потому что их не берут в школы, хотя Конституция России гарантирует право каждого ребенка на образование. В 1992 году РФ подписала Конвенцию ООН о статусе беженцев и взяла на себя обязательство этим людям помогать. К сожалению, то, что написано на бумаге, разнится с тем, что происходит на самом деле.

В некоторых регионах есть центры временного размещения — например, в Тамбовской области. Попасть туда — целое бюрократическое испытание. У нас было несколько случаев, когда люди к нам обращались по совету сотрудников аэропорта, которые дали им адрес нашей организации. Поэтому те беженцы, приезжающие в Москву, вынуждены оставаться в столице и как-то выживать: обращаться за убежищем, потом обжаловать отказы, ходить в суды, искать какую-либо подработку, чтобы оплатить себе место в квартире, купить еды. Если человек приезжает с семьей, с детьми, то вся эта ситуация еще больше усложняется.

Как помочь?

Люди, которые сочувствуют беженцам и мигрантам, могут стать волонтерами «Гражданского содействия». Наша основная работа — это бесплатная помощь людям, которые ищут убежище в России. Наши юристы защищают права детей беженцев и мигрантов на образование, помогают родителям зачислить ребенка в школу. У нас есть интеграционный центр для детей сирийских беженцев в Ногинске и бесплатные курсы по русскому языку для взрослых, где преподают волонтеры. Мы предоставляем гуманитарную помощь беженцам и мигрантам, раздаем одежду и еду, когда есть возможность. К нам можно обратиться за бесплатной медицинской и психологической помощью. Помощь нам нужна разная: сопровождать беженцев в миграционную службу, на прием к врачу, быть переводчиком в судах, преподавать русский язык детям и взрослым. И, конечно, можно подписаться на наши ежемесячные пожертвования. Многим беженцам в России часто не хватает денег не только на оплату комнаты, но даже на покупку еды и проезд в метро.

Женщины, пережившие насилие

Елена Болюбах,
директорка Кризисного центра
для женщин

Главная проблема женщин, переживших насилие, — отсутствие доступной информации о помощи. К тому же зачастую женщины опасаются обращаться в государственные институции, потому что думают, что там им ничем не помогут или даже сделают хуже. Например, они боятся, что обращение за помощью в ситуации насилия представит женщину «несостоятельной матерью», у которой в будущем возникнут проблемы, связанные с опекой над детьми. Или что обидчик, узнав, что его жертва искала помощи, станет еще агрессивнее.

Важно понимать, что насилие наносит огромный ущерб психическому состоянию пострадавшей. В случае продолжительного домашнего насилия у женщин зачастую развивается хроническое стрессовое расстройство. Оно может проявляться по-разному. У женщины может развиться тревожность, депрессия, нервозность или апатия, нарушения межличностной коммуникации. Пережитое насилие разрушает самооценку и часто оставляет женщину с чувством вины и собственной ответственности за то, что с ней произошло.

Существующие в обществе стереотипы зачастую подкрепляют эти деструктивные убеждения: «ответственность всегда несут оба в равной степени», «разве она не видела, с кем связывается», «она сама спровоцировала» и так далее. Из-за этого женщины бывают не готовы обращаться за поддержкой даже к близким, поскольку ощущают стыд за то, что они оказались в ситуации насилия. Они боятся осуждения. Дополнительный осложняющий положение фактор — это экономическая зависимость от партнера, особенно в случае наличия детей.

Как помочь?

Подпишите
петицию о законе против домашнего насилия

К сожалению, даже когда есть желание поддержать, не имея представления об алгоритме помощи, близкие часто совершают типичные ошибки. Например, пытаются успокоить пострадавшую: «Не плачь, мне больно видеть, что тебе плохо, соберись, нужно быть сильной». Другая опасная ошибка — это сравнение со своим жизненным опытом: «со мной такого не случалось...», «как же это могло произойти», «никогда бы не подумала»... Фактически такие фразы свидетельствуют о растерянности и смятении того, кто пытается поддержать. Эксперты «Кризисного центра» подготовили материал, полезный как для специалистов, так и для широкой публики, — «Как помогать пострадавшим, если ты не специалист(ка)». Неприемлемо обсуждать вину пострадавшей в случившемся, пытаться анализировать ее поведение, настойчиво «спасать» пострадавшую, принимая за нее решения и вынуждая обратиться за помощью к психологу или юристу.

Действительно полезным будет готовность поделиться контактами экстренной помощи, доступных онлайн-сервисов и служб правовой помощи — иными словами все то, что поможет укрепить пострадавшую ресурсно, выстроить алгоритм дальнейших действий. Поскольку пострадавшая от домашнего насилия часто чувствует себя изолированно, нужно дать ей понять, что она не одна, что вы готовы поддержать из позиции «на равных», помочь найти необходимую информацию и специалистов: это действительно ценно.

ВИЧ-положительные люди

Борис Конаков,
квир-художник, ВИЧ-активист

Главные проблемы ВИЧ-положительных людей — это дискриминация и стигма. От них отказываются друзья и родственники, их даже могут уволить с работы. Но сегодня, если у тебя есть ВИЧ и ты принимаешь АРВТ (антиретровирусная терапия. — прим. BURO.), вирусную нагрузку можно свести к нулю, то есть остановить развитие вируса. Но в нашем обществе до сих пор существует немало предубеждений: многие россияне, например, думают, что ВИЧ можно получить через укус комара. Именно страх общественного осуждения не позволяет людям чаще проверяться, а регулярные тесты на ВИЧ очень важны, если мы хотим остановить эпидемию.

Другая проблема ВИЧ-положительных людей — это поставки лекарств, которые в России пока не удается организовать бесперебойно. Да, Москве и Санкт-Петербургу в этом смысле повезло, получить терапию можно легко — но не стоит забывать о других российских регионах. Беспрерывность терапии — залог здоровья для ВИЧ-позитивных людей: только так вирус можно остановить. Если вы столкнулись с перебоями в поставках лекарств, я советую оставить заявку на сайте pereboi.ru: об этом проекте мало кто знает, но он существует. Здесь также важно сказать о том, что нужно повышать качество российских препаратов: например, я, принимая по три таблетки в день, не жалуюсь на побочные эффекты, но есть и другие люди, которым самые доступные и популярные препараты по разным причинам могут не подойти.

Как помочь?

Решить некоторые проблемы помогает ВИЧ-активизм — вне зависимости от статуса того, кто его осуществляет: только так можно бороться со стигмой. Сегодня социальная реклама, которая пропагандирует «верность», не работает и даже вредит. О ВИЧ и жизни с ВИЧ нужно рассказывать как можно больше, нужно привлекать внимание к этой проблеме. Если у вас обнаружили ВИЧ, то вам нужно встать на учет в местный СПИД-центр и сразу начать прием препаратов. Не отчаивайтесь и не думайте, что ваша жизнь кончена: сегодня ВИЧ действительно не приговор. Зло, которое может быть в этом случае, — это ВИЧ-диссидентство, отрицание самого факта существования вируса, хотя эта теория уже давно поросла мхом.

Если у вашего близкого человека обнаружили ВИЧ, то я бы не советовал вам его жалеть или давать непрошеных советов. Поддержка — да, она нужна; жалость — нет. Вы можете сказать примерно так: «Да, с тобой это случилось, но на мое отношение к тебе это не повлияет. Если тебе нужна от меня помощь, то скажи, какая, — я помогу». И, разумеется, о ВИЧ-статусе других людей нельзя никому говорить: за разглашение этих данных существует ответственность, о которой даже медицинские работники иногда забывают.

Люди с ментальными расстройствами

Катрин Ненашева,
художница, психоактивистка

В России непросто получить хорошую диагностику, которая позволит понять, что у тебя действительно есть психическое расстройство. Важно отличить его от существующей ментальной особенности, а не навязанной социальными фобиями или субъективными взглядами специалистов. К сожалению, психиатрическая помощь в России труднодоступна, потому что идти к государственным специалистам до сих пор страшно, а частная психиатрическая история очень дорогая. В Москве и Питере есть несколько инициатив для творческих людей, активистов, художников, где психологи помогают не за большие деньги. Но все-таки прямой и понятный доступ к психиатрической помощи, к сожалению, отсутствует.

Вторая проблема — это самореализация людей с психическими расстройствами. Они абсолютно выключены из социума, у них нет мест, где они могли бы потусоваться, пообщаться. У них нет возможности ходить на бесплатные группы поддержки. Эта проблема, с которой я столкнулась в Москве, так что даже не представляю, что происходит в регионах. Гигантское количество молодых людей, в частности студентов, не нужны этому городу и этой стране в том числе из-за того, что у них есть психическое расстройство. У большинства людей даже нет инвалидности, но есть особый взгляд на мир и какие-то определенные потребности в коммуникации с социумом.

Третья проблема — это стигматизация, в том числе и самостигматизация. Людям с психическими особенностями до сих пор трудно рассказывать о своих проблемах, во многом потому что их будут дискриминировать в разных сферах: в работе, учебе. Массовое замалчивание ведет к самостигматизации. Люди закрываются, боятся себя, отчуждаются от своего состояния, и это делает им только хуже. В России также абсолютно не развито самоадвокатство. Люди с психическими расстройствами могли бы бороться за свои права, и это было бы частью их идентичности. Движение «Психоактивно», которое мы начали в прошлом году, пытается что-то делать.

Как помочь?

В первую очередь стоит подумать о себе самом. Нужно понять, что рядом с тобой есть человек с определенным мировоззрением, миропониманием. Близким часто бывает трудно принять тот факт, что кто-то рядом заболел. Не надо отрицать болезнь человека, потому что это делает ему больнее, делает его невидимее, чем он есть на самом деле. Невидимость — большая проблема психических заболеваний. А еще важно не надоедать человеку вопросами, не сравнивать его с кем-либо, не винить и не усердствовать в заботе, а давать понять, что ты находишься рядом и в любой момент к тебе можно обратиться. Если у вас есть возможность уделять человеку с психическим заболеванием время, то это действительно очень поможет ему.

С общественными инициативами для людей с психическими расстройствами у нас все очень сложно. Сейчас есть тенденция к психопросвещению и к психообразованию. Чем больше людей в разных сообществах будут знать о психических заболеваниях, какими они бывают и к каким особенностям мировосприятия приводят, тем больше будет понимания, принятия и адаптации, которых на данный момент очень не хватает.

В Сети достаточно много материалов психопросвещенческого толка. Я бы выделила проект «Дело Пинеля», который делает Виктор Лебедев, психиатр из Петрозаводска. Он рассказывает людям с психическими расстройствами и их близким о том, как отстаивать свои права. Виктор читает много лекций, поэтому «Дело Пинеля» — важная просвещенческая, правовая инициатива. Психообразованием занимается больница имени Алексеева. Они делают разные фестивали: например, только что прошел психопросвещенческий фестиваль Psyfest на «Винзаводе». Он был рассчитан не только на людей с болезнью и их близких, но и на тех, кто хочет просвещаться. В «Психоактивно» мы будем делать дискуссию о подростковых суицидах. Наша задача — затрагивать стигматизированные темы. Например, психическое здоровье детей и подростков: по статистике, проблема суицида и селфхарма у ребят до 18 гораздо распространеннее, нежели у людей до 30–35. Мы делаем открытую дискуссию и будем звать людей, которые непосредственно переживали опыт подросткового суицида, а также представителей общественных инициатив, которые работают с темами буллинга, травли и подростково-социальной адаптации, а также психиатров и психологов.

ЛГБТ-люди

Татьяна Винниченко,
директорка московского отделения «Российской ЛГБТ-сети»

Главная проблема ЛГБТК-людей сегодня — это гомофобная и трансфобная политика государства. Дискриминация закреплена в законе о запрете гей-пропаганды: недавно, например, стало известно, что по нему оштрафовали активистку Юлию Цветкову. Сегодня ей грозит реальный срок за «распространение порнографии», хотя в том, что она делала, нет ничего подобного. ЛГБТ-людей убивают по всей стране — от Чечни до Санкт-Петербурга. Часто и СМИ транслируют гомофобные взгляды, что только ухудшает положение дел. 

Читайте также:
Квир от А до Я: специальный проект BURO. и «Открытых»

Как помочь?

Работайте со своими гомофобными и трансфобными предрассудками. Гомо- и трансфобия существует в головах, в отличие от гомосексуальности и трансгендерности от нее можно избавиться, если дать себе время подумать, разобраться и ответить на вопрос, откуда это в нас. Кто и в чьих интересах заставляет нас ненавидеть других? Кто дает нам право вмешиваться в частную жизнь других людей? Решать, кому на ком жениться? Ограничивать в правах? Если люди станут критически относиться к своим мыслям, они поймут, что граница человеческого проходит не здесь. А еще они увидят, что все эти фобии — результат политики «разделяй и властвуй».

Если ваш близкий человек решил раскрыть свою сексуальную ориентацию или гендерную идентичность, то это показатель огромного доверия. Примите это откровение как возможность сделать жизнь близкого человека проще, легче. Поддержите его или ее в желании быть открытым или открытой с вами!