За кулисами: редакция журнала "Афиша"

Несколько месяцев назад объединенная компания "Афиши" и Rambler, в состав которой и входит журнал "Афиша", переехала в новый офис, расположенный в loft-квартале "Даниловская мануфактура 1867". Редакция издания еще не до конца успела освоиться на новом месте: не все коробки разобраны, не все рабочие места обжиты, — однако "Афише" некогда отдыхать, и работа в редакции идет полным ходом. Но несмотря на свой плотный график, Илья Красильщик — главный редактор "Афиши" — нашел время, чтобы рассказать Buro 24/7 о том, чем сегодня живет журнал, как складываются отношения с изданиями-конкурентами и чего мы добились митингами и протестами.

Илья, как прошел переезд, как устроились?
Это давно должно было произойти — нас слишком много стало. С Пушкинской совсем не хотелось уезжать, но оказалось, что работать не в центре даже в чем-то удобней. С другой стороны, здесь у нас очень много пространства и еще только предстоит привести все это в божеский вид. Вот пытаемся. Пока комната, в которой мы сидим, — это какой-то апофеоз бессмысленности: душная, неудобная, с идиотскими лампами. Но это мелочи, разберемся как-нибудь.

Сколько людей работает в редакции журнала "Афиша"?
Все время забываю. Человек 30, кажется.

Какие требования лично вы предъявляете к сотрудникам? Вам, например, важно, чтобы человек, приходя после работы домой, с удовольствием, "для себя" читал "Афишу"?
Это даже не требование — невозможно требовать от людей, чтобы было интересно. Во многом, конечно, это задача главного редактора — сделать интересно, но вообще работать с теми, кому неинтересно, кто не переживает за свою работу, не готов делать больше, чем способен, — это путь в никуда. Главное — чтобы людям было хорошо друг с другом, им было о чем говорить, и, если в редакции есть кто-то, кому на все наплевать, — это очень плохо влияет на всех.

Как вам кажется, с вашим приходом в журнал его аудитория изменилась?
"Афишу" периодически уносило куда-то не туда — в сторону маленьких мальчиков и девочек с довольно узким кругом интересов. Я надеюсь, что мы сейчас из этой ловушки вылезли.

Как так получилось, что люди, которые выходили на Болотную и Сахарова, это, по сути, и есть аудитория "Афиши"?
Это неправда, конечно — там было много наших читателей, но на Болотную и Сахарова выходили самые разные люди, многие из которых про "Афишу" в жизни не слышали. Но тут какая история: "Афиша" никогда не была журналом просто про развлечения. Он как в 1999 году придумывал новую Москву и новую русскую культуру — так и сейчас старается это делать. В 1999-м это можно было делать через развлечения, а потом выяснилось, что рестораны и кинотеатры открываются, а культура не возникает. И Европа не возникает. Выяснилось, что Европа — это что-то большее и проблемы наши гораздо глубже. Решить их без государства невозможно — а государство их не решает. Это вообще-то довольно давно стало понятно — уже в середине нулевых. Разочарование все нарастало, и в результате все это поколение нулевых вышло на улицу. И вышло, как ни парадоксально, оно от хорошей жизни. Потому что чем больше люди могут себе позволить, тем лучше видят, что реальность вокруг — она какая-то неправильная. Потому что ты можешь сходить в хороший ресторан, съездить за границу, а потом твой ребенок попадет в советскую больницу, где криворукий врач возьмет неправильный анализ, тебя признают педофилом и практически без суда упекут в тюрьму. Это если совсем грубо.

Что для вас протесты и митинги: мода, тренд? Это все пройдет?
Что касается митингов — это уже прошло. А протест не прошел и не пройдет, если сейчас не заиграться в одни и те же лозунги. Сейчас надо менять тактику. Остановиться, подумать, выработать какие-то новые стратегии и двигаться дальше. Подготавливать почву. Потому что все, что было до, — это все работало на выборы 4 марта, и все это понимали, когда выходили на улицы: надо было всеми силами понизить проценты Путина. А сейчас, к сожалению, Путин снова с нами — и довольно надолго. И я не думаю, что кто-то правда верит в то, что завтра мы соберем такой митинг, который заставит Путина уйти. Но в том, что через пять лет мы его сможем собрать, — в этом я почти уверен.

Получается, что нет никакого "выхлопа"?
Нет, "выхлоп" есть, и он гигантский! То, к чему мы пришли, — это большая победа. Главный "выхлоп" (я сейчас говорю только про Москву, потому что ни черта не понимаю в провинции) заключается в том, что на избирательные участки 4 марта пришли тысячи людей, которые добровольно и безвозмездно следили за тем, чтобы их не обманули. И есть результат. В Москве президентские выборы прошли гораздо честнее, чем выборы 4 декабря. Хотя ощущения, что они прошли честнее в других городах, кажется, нет. Я сам сидел на участке, где "Единая Россия" набрала 4 декабря 86%, а Путин в этот раз набрал 44%. И так произошло на большинстве московских участков. За несколько месяцев возник новый класс людей, на базе которого можно сделать очень много как в Москве, так и в стране. Да, в декабре было ощущение, что пройдет неделя — и все изменится. Но сегодня мы понимаем, что надо работать, и, возможно, через 4-5 лет мы получим определенный результат. Уже сегодня Путин не может вести себя так, как вел  раньше.

Нет ощущения безысходности от того, что мы в Москве что-то решаем, а в это время где-нибудь в Дагестане Путин набирает по 99%?
Ни черта у меня нет ощущения безысходности. Никто никогда и нигде не может набрать 99%. Но кавказские республики — это вообще отдельный разговор. Я могу говорить про Москву. Столица — это локомотив. В столице все меняется быстрее. Не знаю, что происходит в других городах, но мне кажется, что и там все постепенно меняется.

Каково место медиа во всем происходящем?
Главная задача медиа, как мне кажется, давать новый смысл. Хороших политиков у нас мало — они в основном все не очень осмысленные, а темы и стратегии все равно нужны. Прежде всего СМИ должны рождать темы, задачи, которые надо обсуждать и решать. Еще очень важно следить за объективностью. СМИ, если они не являются официальными органами политических структур, не должны быть агитационной машиной, нужно быть объективными. Даже самых замечательных людей, которые за что-то борются, заносит: они перестают различать черное и белое, теряют чувство реальности. Задача медиа — отстраняться, давать людям объективную картинку реальности и не истерить.

Наверное, нехорошо хвалить конкурентов...
Почему же? Можно.

Тогда назовите издания, которые вам лично импонируют.
Да вы сами, я думаю, догадываетесь. Есть несколько изданий, которые занимаются примерно одним и тем же. Мы можем спорить, ругаться и конкурировать, хотя эта конкуренция довольно странна, потому что мы все друг с другом знакомы, а местами даже приходимся родственниками, поэтому иногда создается впечатление, что мы в одной песочнице. Издания эти известны: Esquire, OpenSpace, "Большой город", Slon.ru, "Дождь". Посмотрим, что будет с журналом GQ. Хотя он всегда более или менее был за то же, за что и мы, но эстетически всегда был для меня абсолютно чуждой вещью. Наверное, кого-нибудь назвать забыл и кто-нибудь обязательно обидится. (Смеется.)

Когда вы стали главным редактором, у вас была какая-то ролевая модель в виде конкретных изданий?
Конечно, у меня были авторитеты. Меня очень многому научили Илья Ценципер (основатель журнала "Афиша". — Прим. ред.), Юра Сапрыкин (бывший главный редактор журнала "Афиша". — Прим. ред.). Я всегда очень любил Esquire — особенно в самом начале. Но это уникальная вещь, зачем пытаться ее повторять? Я вообще в начале своей работы попал в ловушку: я пытался сделать "Афишу" такой же, какой она была раньше, не замечая, что вокруг все уже давно по-другому. Копировать что-то — это большая ошибка, а особенно сейчас, когда бумажная пресса подыхает. Она, конечно, не умрет, но все правила, которые раньше существовали, — они перестали работать. Большинство печатных изданий — что в России, что в Америке — сейчас выглядят как археологические находки. Зачем делать журнал, каждый материал которого спокойно можно прочитать в интернете? Нужно придумать какое-то объяснение, чтобы человек этот журнал в 2012 году купил. Все пытаются найти эти объяснения прямо сейчас и все равно опаздывают — копировать чужие находки значит опаздывать еще больше. Мы, например, решили выпускать книжки, и пока, судя по продажам, эта история работает, хотя раз в две недели делать журнал, который по объему тянет на два ежемесячных — это довольно сложно.

У "Афиши" есть свой список героев и антигероев — людей, про которых вы никогда не будете писать?
В реальном виде нет, конечно. Но мы никогда не будем писать о людях, работа которых заключается в том, чтобы о них написали. Когда ты начинаешь брать у таких людей интервью, то понимаешь, что тебя используют.

По прошествии времени какие из своих ошибок на посту главного редактора можете признать?
Были номера, за которые откровенно стыдно. Но самые главные ошибки не в мелочах, а в целом в стратегии. Сначала я думал, что могу делать все сам, а потом понял, что это не так и вообще главное, чтобы в редакции всем было хорошо и все были одной командой. Когда я начинал работать, то вообще не понимал, что такое журнал "Афиша". То есть я думал, что понимал, а через год-два-три выяснялось, что это не так и все вообще надо было делать по-другому. Моменты чудовищного позора — когда ты открываешь новый номер, пролистываешь и хватаешься за голову: "Зачем? Зачем ты вообще это сделал? Это же так скучно, что ты сам этого никогда не прочтешь!" Но такого ощущения у меня давно не было, к счастью.

Какие планы на будущее? Что хотите изменить? Что пока еще не получилось?
План на будущее — сайт. Это вообще наш вечный план. Еще очень важно структурно переделать сам журнал. Пока нет на это сил, но уже давным-давно понятно, что набор тем, который заявлен в "Афише", далек от тем, на которые мы в реальности пишем. Рубрикатор придуман 13 лет назад и с тех пор почти не менялся, при этом темы все изменились. Образование, урбанистика, медиа — это важнее многих тем, которые заявлены в рубриках.