Одноактная пьеса, впервые напечатанная в журнале Playboy, скорее всего, напомнит российскому читателю роман Александра Беляева «Голова профессора Доуэля». Но, поскольку на английский язык он был переведен уже в начале 80-х, Воннегут вряд ли мог позаимствовать сюжет из произведения советского фантаста. Как бы то ни было, сходство очевидно: в «Силе духа» доктор с говорящей фамилией Франкенштейн изобретает чудо-аппарат из искусственных органов, который поддерживает жизнь миссис Сильвии Лавджой, чей возраст уже перевалил за сотню лет. Точнее, не всей миссис Лавджой, а только ее головы.

Утратившая человеческий облик женщина, поначалу не возражавшая против манипуляций над своим телом, теперь хочет только одного — спокойно умереть. Но доктор Франкенштейн не готов исполнить волю Сильвии, поскольку в его отношении к ней профессиональные амбиции смешиваются с квазиромантической привязанностью. С помощью этих гротескных образов писатель раскрывает одну из важнейших для него тем — ответственность ученого за последствия его деятельности. По Воннегуту, подлинная наука немыслима без строгого этического кодекса, соблюдение которого должно гарантировать безопасность как каждой отдельно взятой личности, так и человечеству в целом.

В одной из глав публицистического сборника «Вербное воскресенье» Курт Воннегут оценил свои работы по шкале, которую используют в американских школах. Отметку «A+», эквивалентную российской пятерке с плюсом, получили «Бойня номер 5» и «Колыбель для кошки», а вот роману «Балаган» автор поставил «D» — то есть примерно тройку с минусом. Cын Воннегута Марк вспоминал, что отец в принципе был очень самокритичным человеком и мог сотни раз переписывать одно предложение, пока не убеждался, что все слова в нем стоят на нужном месте.

И все же, оценивая «Балаган» так низко, писатель был несправедлив. Да, композиция книги кажется рыхлой, но этот роман открывает нам неожиданную сторону личности самого Воннегута. Автор, который был крайне далек от следования литературным канонам, во взглядах на семью оказался радикальным традиционалистом. Во всяком случае, в «Балагане» он выступил с резкой критикой индивидуализма. По Воннегуту, люди обретут счастье лишь тогда, когда снова начнут жить в общинах — бок о бок с братьями и сестрами, дядями и тетями.

Имя Курта Воннегута обычно не связывают ни с критикой искусства, ни с борьбой за права женщин. Тем не менее лучший из его поздних романов так или иначе затрагивает обе эти темы. «Синяя борода» — автобиография вымышленного художника Рабо Карабекяна, который пытается ответить на вопрос, кто больше достоин права называться великим живописцем — «чучельник»-реалист, способный в мельчайших деталях воссоздать батальную сцену, или абстрактный экспрессионист, чьи работы не демонстрируют совершенного владения техникой, но пробуждают чувства, заставляют задуматься.

Рабо Карабекян резко выделяется на фоне других героев-протагонистов Воннегута. Зачастую они — люди в лучшем случае потерянные и несчастные, а в худшем — откровенно жалкие и несимпатичные. Карабекян — личность обаятельная и цельная, и сравнение с Синей Бородой он заслужил лишь потому, что у него тоже есть потайная комната. Точнее, не комната, а старый картофельный амбар, и скрывает он там, разумеется, не трупы бывших жен, а свою картину «Настала очередь женщин». С ее помощью художник (а за ним и Воннегут), с одной стороны, хочет привлечь внимание к проблеме сексуального насилия в зонах военных действий, а с другой — подчеркнуть, что мужчины не самым эффективным способом управляют миром. А именно — только и делают, что воюют друг с другом. Так что пришло наконец время дать женщинам шанс исправить положение.

Курта Воннегута обычно называют сатириком, черным юмористом или фантастом, и каждое из этих определений отчасти справедливо. Правда, следует понимать, что и сатира, и черный юмор, и фантастика в случае с Воннегутом — не жанры, в которых он работал, а скорее широко используемые им приемы. В любом случае иронии и сарказма в его крупной прозе куда больше, чем лирики и романтики. Писатель и сам говорил, что смех — естественная реакция человека на страдания.

В то же время рассказы Воннегута часто сентиментальны и даже наивны: как будто только в них он разрешал себе признаться в том, что его тоже волнует любовь и сфера чувственного в целом. Чего стоит прекрасная, трогательная «Искусительница», в которой автор попытался переосмыслить архетипический образ Кармен. Этот рассказ вошел в самый известный сборник короткой прозы Воннегута «Добро пожаловать в обезьянник». Книга «Табакерка из Багомбо» вышла на 30 лет позже, и с точки зрения тематического разнообразия она даже более примечательна: в ней Воннегут пишет и о признании в любви как исключительно сложном поступке («Мнемотехника»), и о подводных камнях супружеской жизни («Ночь для любви»), и о том, что быть объектом всеобщего вожделения — не всегда приятно («Анонимные воздыхатели»).