Проблема в счастье? Писательница Оливия Суджич — о токсичном оптимизме

В 1999 году, на пороге нового тысячелетия, в нашем доме поселилась рыбка-робот «Болтун Билли Басс», которая впоследствии появилась везде. Она сделана из латекса, и внутри у нее механизм, реагирующий на движения. Плюс, она исполняла мелодию Бобби Макферрина «Don’t worry be happy». Это был странный подарок. Помню, как поначалу радовалась, меня забавляла реакция ни о чем не подозревающих гостей, а потом она стала невыносима и мы достали из нее батарейки.

Текст этой песни, выпущенной в год моего рождения, состоит в основном из громкого припева. Первый куплет повествует о том, что беспокойство мешает разрешению проблемы, делает ее вдвойне сложнее, второй куплет советует не беспокоиться, даже если у тебя нет дома. В третьем куплете речь идет о том, что, когда мы волнуемся, это доставляет неприятности не только нам, но и всем вокруг.

Этот «крик оптимизма» стал большим хитом того времени. Песня стала любимым треком Джорджа Буша — старшего, он даже использовал ее в рамках своей предвыборной кампании в 1988 году, без разрешения исполнителя. В ответ Макферрин потребовал прекратить эксплуатацию песни, а затем и вовсе перестал с ней выступать и больше никогда не исполнял ее публично. «Don’t worry be happy» повествует о психологической стойкости при отсутствии материальных ценностей, вдохновлена различными блюзами и религиозными гимнами. Отец Макферрина был первым чернокожим музыкантом, выступившим на сцене Метрополитен-оперы. Слова этой песни приобретают другой окрас, когда белый миллионер наклеивает их на свой лимузин. Или когда ее поет окунь.

Для многих западных людей десятилетие до 11 сентября, события, которое всем тогда казалось концом света, можно охарактеризовать неуместным оптимизмом «Болтуна Билли Басса». Спустя 20 лет, оставив несколько глобальных кризисов позади, позитивный настрой, олицетворяемый рыбкой Билли, кажется мне не столько самодовольным, сколько наивным. То же самое относится к аккаунтам влиятельных лиц, укрывающихся в позитивных банальностях. К тому самому привилегированному другу, который не знает, насколько политизировано его решение «не позволять» политике влиять на него. К статьям о том, как следить за собой, наводящим на суицидальные мысли. Все это в ленте может быть разбавлено веселыми призывами взглянуть на новую домашнюю одежду Urban Outfitters. Эти советы вести позитивный образ жизни, популяризированные в XXI веке, к которым часто прибегают бренды, кажутся построенными на ностальгии и напоминают о фокуснике Ури Геллере, сгибающем ложку силой мысли.

Меня вдохновила цитата Греты Тунберг: «Я хочу, чтобы вы паниковали». Я считаю, как Марк Фишер в своей книге «Капиталистический реализм. Альтернативы нет?», что «необходимо переосмыслить растущую проблему стресса (и дистресса) в капиталистических обществах». Вместо того чтобы считать людей обязанными решать свои психологические проблемы самим, нам нужно задать себе вопрос: «Почему стало нормой то, что многие люди, в частности, молодые, болеют?».

В своей последней книге «Воздействие» я исследовала собственную тревожность в рамках заголовков об «эпидемии беспокойства» — не просто как личную проблему, где на кону стоит мое психологическое здоровье, а как системную проблему, в которой беспокойство является естественной реакцией.

Даже когда любящие нас люди говорят из лучших побуждений что-то в духе «просто начни быть счастливым», они не только игнорируют самые настоящие беды нашего времени, но и повергают нас в состояние психической недееспособности, тем самым усиливая чувство неуверенности в себе, изоляции, отчуждения и т. д. Конечно, всем нам необходимо утешение, но вместо того, чтобы отвергать негатив, лучше сказать просто: «Я понимаю».

В первый раз, когда я поняла, насколько полезным может быть терапевт, она не заставила меня чувствовать себя хорошо. Благодаря ей я поняла, что меня услышали и поняли, и это было очень приятно. Я хорошо помню нашу первую встречу. Я полчаса говорила сквозь слезы, она кивала, делала заметки, а затем подвела итог моему беспокойству так, будто вставила ключ в мою грудь, открывая душу. Я снова заплакала, но уже с облегчением.

До того момента я не понимала, что в прошлом некоторые люди не воспринимали всерьез мою боль, что и привело меня к ее двери. Только однажды я испытала нечто подобное, когда позвонила «Самаритянам» (британская благотворительная организация, оказывающая эмоциональную поддержку людям в тяжелом психологическом состоянии. — Прим. BURO.) и женщина, с которой я говорила, сказала мне не извиняться за свои слезы. Такого рода эмоциональное признание и сделало недавнее общение после матча между звездами тенниса Наоми Осака и Коко Гауфф на US Open таким трогательным. Вместо того чтобы игнорировать или недооценивать эмоциональное состояние Гауфф, когда она проиграла, Осака утешала ее, говоря, что лучше плакать на корте, чем одной в душе, и предложила ей принять участие в ее интервью, сказав: «Мы должны показать этим людям, как ты себя чувствуешь».

Снова взглянув на слова песни «Don’t worry be happy», я осознала, что в ней есть фраза, о которой все дружно забыли: «Here I give you my phone number, when you worry, call me». — «Вот мой номер телефона, когда ты беспокоишься, позвони мне». Она, возможно, не такая броская, но, на мой взгляд, более обнадеживающая.

Материал был впервые опубликован 18 мая 2020 года на BURO.London