Культтуризм с Владимиром Раевским: как Кандинский, Родченко и другие ехали на телеге 100 лет — и куда приехали
Последние новости о всетурецком карантине обрушили планы на заграничную поездку даже в Стамбул. Владимир Раевский отправился в родной Екатеринбург, сходил там на выставку уникальной коллекции авангарда, увидел картины — и очень обрадовался, прочел тексты под ними — и немного расстроился.
Эта история пересказана уже сто раз, но не теряет в качестве от повторения. В октябре 1921 года в вятском городке Советске (еще незадолго до этого носившем куда более убедительное имя Кукарка) открылась Третья передвижная выставка. Из столичных и нестоличных городов, от Петрограда до Вятки, собралась масштабная коллекция картин и графики художников новой советской России — 322 произведения 55 художников, включая Кандинского, Родченко, Степанову и Удальцову. Коллекция на колесах должна была двинуться в путешествие по таким городам губернии, как Яранск, Царево-Санчурск, Малмыж, Уржум и Нолинск, и триумфально завершить свое грандиозное турне в Вятке.
Амбициознейшие планы организатора выставки Евгения Медведева не ограничивались просветительскими целями — показать будто простым северным людям новое искусство, научить их ценить любую живопись вплоть до беспредметной. Медведев, начиная гастроли в октябре, рассчитывал, что сможет свободно путешествовать по вдрызг расхлябанным вятским дорогам. Но шанс на то, что вятские крестьяне одобрительно хмыкнут на супрематизм, был куда выше, чем на то, что по осени между всеми этими городами можно будет физически проехать.
Выставка сокровищ авангарда на обычных телегах добралась из Советска до Яранска, устроила там фурор и больше, конечно, никуда не уехала. Поздней осенью это было невозможно сделать даже на телегах-вездеходах. Начались проблемы с дальнейшим финансированием, затею свернули, и 322 картины остались в Яранске на долгие годы. Только в 1965 году 77 из них передали в Вятский художественный музей. Из поля зрения искусствоведов, кураторов и знатоков картины Третьей передвижной выставки были скрыты практически полностью.
Хранились они в соответствующем этой истории виде: например, графика Василия Кандинского лежала в выцветших советских «Папках для бумаг», перевязанных тесемкой. Живопись, особенно в эпоху тотальной победы соцреализма над разумом, хранилась в еще худших условиях: ее постоянно куда-то перекладывали и задвигали.
Прошло сто лет. Искусствовед, директор Вятского художественного музея Анна Шакина писала диссертацию о художественной культуре в Вятской губернии начала века. Так она обнаружила сведения о передвижной выставке. Позже к делу подключилась тяжелая артиллерия в виде исследователя авангарда Андрея Сарабьянова и Натальи Мюррей из Королевской академии художеств в Лондоне. В результате появилась выставка «На телеге в XXI век», которая открылась два месяца назад в Ельцин-центре и проработает до начала следующего года.
Это, конечно, поразительная история — и поразительная коллекция. Картины привезли в Екатеринбург, не реставрируя — так, как они хранились все это время, то есть буквально на телеге в XXI век. Жизнь наша без этого Клюна и без этой Поповой была неполной, что уж говорить. Малютин и Малютина, Родченко и Степанова, Николай Фешин и Алексей Кравченко. По работам можно путешествовать не только взглядом на искусство, но и сопереживанием человеческой судьбе: вот Николай Синезубов счастливо спасся и умер в Париже в 1948-м, вот не известный никому Георгий Лазарев умер непонятно когда, растворившись в безвременье (но перед тем — отдав на выставку грандиозную обнаженную, которую повезли в Яранск и Советск без крамольных мыслей о том, что «народ не поймет»).
Вообще вся эта затея — иллюстрация того, что все народ поймет, чай, не глупее вашего. Мой Екатеринбург увешан афишами трэш-спектаклей «Любовь не картошка, не выбросишь в окошко», концертами людей и коллективов с неприличными названиями. Это все следствие паскудной идеи решать за других, за «среднего зрителя», за «целевую аудиторию». Евгений Медведев, отправивший свои картины в Яранск и Советск, с перспективой зацепить также крупные культурные центры Уржум и Малмыж, вряд ли был абсолютно уверен, что беспредметная живопись зайдет всем. Но он не мог себе позволить отнестись к вятским крестьянам как к людям иного сорта, глупее и необразованнее себя. В этом, пожалуй, важнейшее значение выставки, приехавшей к нам на телеге.
Тем удивительнее, что оторопь, которую вызывает эта история у любого, кто о ней слышит, так и не воплощена на выставке до конца возможностями сторителлинга. Ну как в таких обстоятельствах можно использовать школьно-учебниковые сокращения инициалов и фейерверк аббревиатур в текстах к экспонатам — В. В. Кандинский, КГСХА, родился-учился-переехал. Великая Отечественная война — уточнение, (1941 — 1945). Удивительные, трагичные, грандиозные и ничтожные биографии людей, создавших работы самого щедрого периода русского искусства, сведены к справкам из отдела справки дирекции справок. Жаль, в своих интервью создатели выставки делают это гораздо увлекательнее. Даже наукообразный и наукоподобный (опять же, без всякого расчета на якобы непонятливую ЦА 1921 года) текст Евгения Медведева звучит убедительнее:
«Художник снова захотел стать творцом своей картины, захотел не копировать или только иллюстрировать какой-либо сюжет или свои переживания, он захотел сам созидать и строить свои картины».
Телега для этого пути, как выяснилось, — самый подходящий транспорт.
